Императрица Вольного Братсва - Страница 11

— Встать сама можешь?

Я попыталась, но не смогла. Голова кружилась, а глаза застилало кровавой пеленой.

— Слишком много сил ушло на использование дара, — констатировала я.

Лысый не стал утруждать себя долгими разговорами. Он подхватил меня на руки и закинул к себе на плечо.

— А поаккуратнее нельзя?! — вскинулась я (уж очень не хотелось чувствовать себя мешком с земными корнеплодами, висящим на плече у этого гиганта).

— Потерпи, — отрезал лысый. — Мне нужно иметь хоть одну руку свободной. Хочу кое-кому врезать,  если не сделаю этого — не успокоюсь!

Так, придерживая меня одной рукой, лысый прошествовал к открывшимся воротам. К моему удивлению, проход в отсек открылся не с той стороны, с которой мы в него заходили, а с противоположной. У ворот, дожидаясь нас, топтались пираты. Они выглядели донельзя удивленными, если не сказать — обалдевшими.

— Мы отсек-то открыли, чтоб только выживших гадов обратно по клеткам распихать, — сообщил нам Хилый. — А тут вы… Че, правда — живые? — Он даже попытался ткнуть пальцем в одного из колонистов, чтобы убедиться, что тот действительно уцелел.

— Скажите спасибо, что сначала проверили, — заявил Косой. — А то б сразу усыпляющую гранату кинули, и дело с концом. Вы бы с такой убойной дозы снотворного, рассчитанной на тварей, точно коньки отбросили.

— Спасибо, — жестко обронил лысый и вмазал свободной рукой стоявшему рядом с ним Хилому, разбив тому нос.

— У-у-у… — взвыл пират. — Чуть че, сразу Хилый…

Чтобы не обижать других пиратов, лысый развернулся и направился в сторону Рябого. Колонисты решили присоединиться. И только я бесполезным грузом болталась на плече лысого. Сил моих не хватило даже на то, чтобы бросить в сторону пиратов уничтожающий взгляд, не говоря уж о большем.

— Но-но! — спохватился Рябой и тряхнул автоматом. — Не забывайтесь. Тут мы распоряжаемся.

— Тогда командуй своим принести бинты и обеззараживающую жидкость! — рявкнул лысый.

— Разбежались! — фыркнул Косой.

— Принеси, — возразил Рябой. — Заодно и Хилому нос промоем.

— Я что, прислуживать теперь им должен? — разозлился Косой. — Не много ли чести?!

— Ты лучше посчитай, какую они нам выручку принесут, — охладил напарника Рябой. — Столько никто до них не выдерживал.

Косой еще немного попричитал для приличия, а потом притащил требуемое. Среди принесенных им медикаментов оказались эластичные бинты, несколько заживляющих пластырей и самосшивающие скобы. Роль обеззараживающей жидкости предстояло выполнить бутылке виски, которую Косой вручил лысому с таким видом, будто отдает в чужие руки собственное дитя. У пирата даже руки подрагивали.

— Не совсем то, чего я ожидал, но сойдет, — объявил лысый, принимая медикаменты. Он привалил безвольную меня к длинной деревянной лавке, стоявшей вдоль стены, и спросил: — С кого начать? Кто больше всего пострадал?

Самые опасные раны обнаружились у одного из колонистов — его нога от бедра до колена была разодрана чьими-то когтями (а может — зубами или чем еще). Хуже было то, что в порез, похоже, попал яд крейвана — ткани уже начали чернеть. Когда лысый принялся срезать зараженную плоть кинжалом, предварительно облитым виски, колонист первые несколько мгновений смотрел на него удивленными глазами. И только потом к нему пришло ощущение происходящего. Эйфория боя улетучилась, мужчина начал чувствовать боль и принялся дико орать, щедро присыпая междометия смачными ругательствами в адрес пиратов, животных из отсека и их ближайших родственников (судя по выражениям, все вышеперечисленные не единожды вступали в интимные связи как с самим колонистом, так и друг с другом). Лысый, не отвлекаясь на гневные речи своего пациента, наложил на ногу бедолаги швы, обработал их спиртным и замотал бинтом.

— Это все, что я могу сделать, — сказал он колонисту. — Дальше все зависит от твоего собственного организма. Справится — выживешь, нет… — лысый поджал губы и многозначительно приподнял брови.

— С…спасибо, — заикаясь поблагодарил его мужчина. Было видно, что он до сих пор не мог поверить в то, что только что видел собственную рану.

Как ни удивительно, но кроме этого колониста серьезных травм не получил никто из выживших пленников. Лысый дотошно осмотрел каждого, не исключая меня, и пришел к заключению, что остальные легко отделались. Он обработал наши порезы и ссадины виски, самые большие — заклеил пластырем. В последнюю очередь он промыл кровоподтек на собственной руке, а потом  сделал несколько больших глотков из почти ополовиненной бутылки.

— Эй!.. — окрикнул его Косой и попытался вырвать вожделенное спиртное у него из рук. — Не много ли ты на себя берешь?

— В самый раз, — отозвался лысый и передал бутыль мне.

Я поморщилась, в голове и без того гудело.

— Пей! — не терпящим возражений тоном приказал мне лысый. — Это не выпивка, а лекарство! Черт его знает, чего мы наглотались в отсеке, а других анестетиков нет.

Под шумное сопенье Косого я сделала несколько глотков и вернула виски лысому. Тот передал бутыль колонистам.

— Мне оставьте! — проверещал Хилый, из носа которого продолжала сочиться кровь.