Император и молот - Страница 22

Адмирал с облегчением откинулся на спинку стула. Он-то понимал, насколько, в сущности, независимы его сифонисты, но попробуй объясни это Римскому императору, человеку, к которому следовало бы приставить опытного врача-византийца, чтобы быть уверенным, что император вскоре съест что-нибудь не то.

– Приготовь одну галеру к полуночи, – сказал адмирал. – Можешь взять мою «Карбонопсину».

«То есть „Черноокую красотку“, – подумал Димитриос. – Жалко, что в этой далекой стране таких не встретишь. Одни тощие мавританки и уродливые дочери готов с их бледной кожей и бесцветными глазами. Безобразные, как преотвратные германки, женщины их союзников, хотя последние настаивали, что у их северных врагов женщины еще хуже, в смысле бледности, статей и размера ступни. Определенно всех их нужно изгнать из Внутреннего моря, и тогда оно, море Средиземья, снова станет внутренним водоемом православных». Димитриос встал, сухо поклонился и ушел готовиться к бою.

Первый признак готовящегося нападения с моря был замечен не раньше, чем городские гвардейцы, стоявшие в карауле на длинном пирсе, различили приблизившиеся в темноте неясные тени. Стражники застыли, мгновенье неуверенно вглядывались вдаль, затем подали сигнал тревоги с помощью пронзительных бараньих рожков. Но шестьдесят посланных Бруно рыбачьих лодок были уже в считанных ярдах от каменной стены мола, десант в них, готовясь к высадке, уже размахивал швартовочными крючьями и поднимал небольшие лесенки, достаточные, чтобы взобраться на шестифутовую высоту пирса. Стражники натянули свои короткие луки, все, что у них было из оружия, и стрелу за стрелой пускали в появляющиеся непрерывным потоком цели. Потом по камню зазвенели первые крючья, и стражники осознали, что они совсем одни на пустынной поверхности пирса и скоро их отрежут от своих. Они прекратили стрельбу и побежали по молу к берегу, но были перебиты летящими из темноты дротиками и стрелами. Первая волна императорского десанта захватила пирс почти без сопротивления и немедленно разделилась на две группы, одна повернула налево и побежала к открытому концу мола с молотками, пилами и топорами, чтобы попытаться снять плавучее заграждение и открыть вход в гавань для остальных судов и галеры с греческим огнем. Другая группа повернула направо и вооруженной колонной устремилась к примыкающей к земле части пирса, чтобы захватить и удержать ее, пока не подоспеет подкрепление, и тогда наброситься на беззащитную гавань, либо, еще лучше, ворваться на городскую стену и обеспечить успех приступа с суши.

Однако пение рожков сделало свое дело. В караул на пирс посылали всего два десятка человек, ведь там они не были защищены от случайного камня, прилетевшего с размещенных на бронированном плоту катапульт, но гораздо больше воинов несли дозор или дремали с оружием в руках в уязвимой точке, где пирс примыкал к берегу. Когда ободренные успехом высадки атакующие подбежали по каменной полоске к берегу, их встретил внезапный залп пущенных с небольшого расстояния стрел, а перед собой они увидели неприступную стену щитов и копий. Легковооруженные южане, которых Бруно обычно посылал вперед как наименее ценных, падали замертво даже от короткой стрелы небольшого лука, но пущенной с каких-то десяти ярдов. Те, кто продолжил атаку, наткнулись на организованное сопротивление защитников баррикады. Постепенно оставшиеся в живых атакующие поняли, что напор поддерживающих их задних рядов слабеет и вот уже совсем исчез. Не понимая происходящего и опасаясь нападения из темноты сзади, они отступили, сначала прячась за щитами, а потом, не выдержав впивающихся в оголенные руки и ноги стрел, повернулись и побежали под прикрытие ночного мрака.

Шеф проснулся при первых же звуках рожков. Из-за жары он спал раздетым, пришлось за несколько секунд натянуть рубаху и сапоги, в темноте искать дверь. Перед ним стояла Свандис, тоже обнаженная, но преградившая ему путь. Даже во мраке комнаты с закрытыми ставнями Шеф ощущал ее сердитый взгляд и услышал в ее голосе упрек.

– Не беги как дурак! Кольчугу, шлем, оружие! Что от тебя будет толку, если тебя может убить первый же случайный камень из пращи? – Шеф хотел было возразить, но Свандис опередила его: – Не знаю, как ты, а я дочь воинов. Лучше прийти поздно, зато готовым, чем прийти рано и умереть. Об этом тебе мог бы сказать мой отец. Кто тогда выиграл битву, когда я впервые встретилась с тобой? Ты или он?

«Нельзя сказать, что он ее выиграл, – хотел ответить Шеф. – Но нет смысла спорить. Быстрее будет подчиниться, чем пытаться оттолкнуть Свандис». Он повернулся к крюку, на котором висела кольчуга, просунул руки в тяжелые рукава. Свандис подошла сзади, одернула полы, зашнуровала кольчугу прочными сыромятными ремешками. Во всяком случае, она действительно была дочерью воинов. Шеф обернулся и обнял ее, прижал ее грудь к твердым стальным кольцам.

– Если останемся живы и вернемся домой, я сделаю тебя королевой, – сказал он.

Она резко шлепнула его по лицу:

– Сейчас не время ворковать в темноте. Шлем. Щит. Возьми свой шведский меч и постарайся его не опозорить.

Шеф рванулся во дворик, услышал, как Свандис позади рыщет в поисках своей одежды. Он знал, что, где бы ни развернулась схватка, Свандис там появится. Он неуклюже побежал, придавленный весом тридцати фунтов амуниции, к командному пункту, где должен был находиться Бранд. Над водой неслись звон металла, боевые кличи и стоны раненых. Шум слышался со стороны моря.

Запыхавшийся Шеф увидел Бранда, подобно башне возвышавшегося среди отряда викингов, рядом со своим гигантским родичем Стирром, почти не уступавшим ему размерами. Казалось, Бранд никуда не спешил и ничуть не тревожился, деловито пересчитывая своих людей.

– Ублюдки высадились на пирсе, – заметил он. – Я никогда не рассчитывал, что с этим у них возникнут трудности. Но если они намерены досаждать нам, им придется оттуда убраться, и убраться по-быстрому.

Слух Шефа выделил из затихающих вдали шумов битвы другие звуки, звуки кузницы, ударов металла о металл и топоров по дереву.

– Что там происходит на дальнем конце мола?

– Они пытаются обрубить плавучее заграждение. А мы этого не хотим. Мы должны сбросить их оттуда. Ну что, парни, все зашнуровали ботинки? Пробежимся-ка вдоль пирса и спихнем христиан обратно в воду. А ты держись сзади, – добавил он для Шефа. – Собери арбалетчиков, проследи, чтобы катапульты стреляли в противника, а не в нас. И хорошо бы, чтоб мы могли видеть, что творится кругом.

Плотной толпой викинги, человек сорок, побежали вокруг гавани к месту будущей схватки, их подбитые железом сапоги стучали по камням. Вдоль берега горели несколько ламп, бросая над водой тусклый свет. Присмотревшись к полумраку, Шеф разглядел врагов, скапливающихся для второй атаки. На стоящих в гавани судах тоже что-то происходило, он мог слышать скрип канатов и приказы командиров катапульт. Если люди императора в ближайшие несколько минут не проложат себе дорогу вдоль пирса, они будут сметены залпами камней из катапульт. Но у них там готовилось что-то зловещее, Шеф слышал резкие командные голоса, звон и клацанье металла, видел, как слабый свет ламп блестит на металлических остриях и доспехах. Свирепый клич – и стена металла двинулась вперед, ощетинившись рядом копий.

– Уводи своих людей, – неторопливо сказал Бранд командиру городской стражи. – Думаю, теперь это наше дело.

Легковооруженные стражники отошли в задние ряды, а викинги устремились вперед, построившись своим обычным тупым клином. Непрочная баррикада в начале пирса была сметена первой атакой и не могла больше служить защитой. Ровный строй братьев Ордена, людей с пиками и в доспехах с головы до ног, наступал на клин викингов, тоже тяжеловооруженных, впервые встретив не уступающего размерами и силой противника. Ни одна из сторон не знала поражений, обе были уверены в своей способности сокрушить все и вся, что встанет у них на пути.

Стоя в задних рядах построения викингов, шириной в десять человек, но глубиной не более четырех рядов, Шеф услышал одновременный грохот, когда щиты соударились со щитами, звон и лязг пик и топоров, наткнувшихся на сталь и дерево. На один удар сердца позже, к изумлению и ужасу Шефа, идущий впереди него человек отшатнулся назад, едва не сбитый с ног толчком передних отступающих шеренг. Шеф услышал, как голос Бранда превратился в бычий рев, тот призывал своих людей держать строй. «Неужели викинги отступают? – мелькнула мысль. – Они отброшены назад, как это обычно бывало с англичанами, как было с нами в тот день, когда мой отчим и я сразились с моим отцом и его людьми на дороге в Норфолк. В тот день я убежал. Но тогда я был никем, едва ли не трэлем. А теперь я король, у меня на руках золотые браслеты, а в руке меч из шведской стали, сделанный моими собственными оружейниками. И все равно пользы от меня не намного больше, чем было от бедолаги Карли». Строй викингов выровнялся, они больше не отступали. Лязг оружия в передних рядах стал непрерывным, противники теперь рубились и отражали удары, а не пытались просто сбить друг друга с ног. Шеф сунул меч в ножны, резко развернулся и побежал назад к берегу, высматривая что-нибудь, что могло бы склонить чашу весов в нужную сторону.