Именно в этот раз - Страница 6

– Мистер Гризмор поручил мне найти вас, сэр, – а это, позвольте заметить, оказалось делом нелегким – и сообщить новость, которую вы, возможно, найдете интересной и даже не лишенной для себя приятности.

Итэн подошел к полке, где стоял графин и несколько сверкающих хрустальных бокалов, плеснул себе немного темного бренди и вопросительно глянул на Лэтерби. Но тот отрицательно покачал головой.

– Скажите, что вы уже закончили, и уходите. Больше всего мне сейчас хочется вернуться к игре, – съязвил Итэн.

– Нет, сэр, это еще далеко не все… Дело несколько сложнее, чем вы думаете. Согласно воле вашего отца и учитывая кое-какие обстоятельства, я считаю своим долгом сообщить, что… что… – Англичанин нервно сглотнул, завороженно глядя на своего весьма необычного собеседника. Какой же он высокий и мускулистый! И эти твердые очертания губ… И чисто американская манера разговаривать – резко и напрямик. А его пистолеты так холодно отливают голубовато-стальным блеском!

– Может, хватит юлить и разводить сопли?! – скомандовал Итэн, залпом осушая свой бокал.

– Вы, сэр, стали законным наследником отцовского титула и всего состояния и теперь можете занять положение в обществе, подобающее графу Стоунклифу, – заявил Лэтерби, почтительно склонив голову и сцепив руки. – Милорд, – добавил он.

Несколько секунд Итэн стоял как громом пораженный, а потом издал короткий хриплый смешок:

– Черта с два!

– Я такой же наследник графа Стоунклифа, как и вы, Лэтерби, – сказал Итэн, широко усмехаясь. – Эта высокая честь принадлежит моему драгоценному брату Хьюго. Вот пусть у него голова и болит. Какого черта? Вы с Гризмором, наверное, перепились с горя и одурели. Что за дурацкое поручение он вам дал! Я ведь младший сын покойного графа Стоунклифа. Пока я не уехал из нашей доброй старой Англии, отец с братом много лет твердили мне, как они рады, что титул не попадет в мои нечестивые руки. Конечно, в противном случае все наши потрясенные ужасом предки восстали бы из своих могил!

– Что ж, милорд, боюсь, на вашем семейном кладбище в Стоунклиф-Парке начнется некоторое волнение, ибо вы и в самом деле являетесь законным наследником титула и всего имущества вашего отца. У меня есть для вас еще одно печальное известие. Ваш брат Хьюго скончался полгода назад – он упал с лошади во время охоты. Весьма прискорбный случай. Следовательно, вы остались единственным наследником покойного графа. Сожалею, что вынужден огорчить вас.

Итэн похолодел. Хьюго умер. Отца тоже нет в живых. Как он ни старался скрыть свои чувства, но охватившая его сильная дрожь выдавала волнение. Такого казуса еще не случалось – даже когда Итэн с Билли Ларедо устроили дуэль на пистолетах или когда во время войны с шайеннами он оказался в пустыне без воды и с охромевшей лошадью.

Итэн отвернулся, машинально подлил себе еще бренди и выпил его, не ощутив никакого вкуса. Потом он подошел к окну.

На опустевших улицах сгущались сумерки. Они серой дымкой окутывали прерии, смягчая суровые очертания Абиленских гор. Люди уже разошлись по своим домам и теперь сидели на кухнях или в гостиных и болтали, обсуждая сегодняшние события, планы на завтра и тысячи других мелочей, важных только для них самих.

А вот он, Итэн, стоит здесь, в чужом кабинете, расположенном над каким-то грязным салуном, и пытается свыкнуться с мыслью о том, что двое самых близких ему людей закончили свое земное существование.

Тем лучше!

Итэн прикрыл глаза. Таких мыслей следует стыдиться. И ему действительно было стыдно. Отчасти. Отец и брат не любили его. Граф Стоунклиф был поистине столпом английского общества: он вращался в самых высоких аристократических кругах, водил знакомства и был дружен с самыми известными и родовитыми людьми Англии, посещал только лучшие светские салоны. А его любимчиком всегда был старший сын и наследник Хьюго, как две капли воды похожий на графа, начиная с жидких темных волос и заканчивая патрицианским носом и изящными руками.

По правде говоря, Итэн плохо знал и отца, и брата, который был старше его на шесть лет. Детство он провел в родовом загородном поместье в обществе гувернеров и прислуги. Граф со старшим сыном надолго уезжали в Лондон или жили в других своих поместьях, а Итэн тем временем наслаждался полной свободой. Когда же отец и брат появлялись в Стоунклифе – обычно в сопровождении шумной толпы гостей, жаждущих развлечений, – мальчика отправляли наверх, в детскую. Он был слишком мал, чтобы общаться со взрослыми, и никому не интересен. Никому, кроме старого доброго друга Хэма – старшего конюха, который поделился с Итэном всеми своими знаниями о лошадях, верховой езде и чудесном мире, раскинувшемся за пределами замка.

А потом, когда он стал старше…

Итэн скривился и усилием воли прервал поток воспоминаний. Когда он, совсем незначительная персона – младший сын известного аристократа, – вырос и его нельзя уже было прятать в поместье, отношения с графом стали куда как хуже.

О да! Итэну следует скорбеть об отце и Хьюго. Но никакой скорби он не испытывал.

Что же касается Стоунклиф-Парка…

– Я ничего не хочу. Вы зря тратите время, Лэтерби. Ничто не заставит меня вновь ступить на британскую землю.

– Но, милорд…

– Называйте меня просто мистер Сэвидж. Я вовсе не английский лорд.

– Но будете таковым. Это ваш долг. Женитесь – и титул ваш.

– Жениться?! Мне?!

– Сэр, я умоляю вас. Вашим владениям требуется хозяин. Подумайте об арендаторах, о прислуге – обо всех людях, которые целиком зависели от графа. Вы отвечаете за многих людей, да и за свою собственную судьбу. Ваши предки взывают к вам…

– К чертовой матери предков! И вас тоже. Я ничего не хочу: ни одного акра земли, ни единого фартинга денег, ни единой травинки из Стоунклиф-Парка! Я ничего не возьму из этого проклятого дома: ни лампы, ни ковра, ни стула. И будь я проклят, если женюсь! У меня есть, кажется, кузен по имени Уинтроп. Он-то будет до смерти рад получить мое состояние. Отдайте ему все. Вы меня поняли, Лэтерби?

Поверенный застыл с разинутым от удивления ртом. Итэн прошел мимо, не удостоив его взглядом, и, громыхая сапогами, сбежал по лестнице.

Он намеренно не желал признавать кипевших в его душе мыслей и чувств. Вихрем ворвавшись в зал, Итэн чуть не сшиб одну из официанток, но успел подхватить ее и, пробормотав извинения, направился к игорному столу.

Партия уже подходила к концу.

– Я в игре! – крикнул Итэн, заняв свое прежнее место.

Заметив его помрачневшее лицо и лихорадочный блеск в глазах, игроки сели попрямее и крепко зажали в руках карты. Они не знали, что так взволновало высокого незнакомца, но нутром чуяли: лучше вести себя с ним поосторожнее.

Итэн Сэвидж был в опасном для окружающих настроении.

Через два часа Сэвидж проигрался в пух и прах. И напился до чертиков. Он был трезвее даже в тот день, когда принял участие в состязании с пятью другими студентами Итонского колледжа и перепил их всех. В молодости он всегда отвечал вызовом на вызов, и суровый граф усматривал в этой черте характера еще один повод не любить своего младшего сына.

После того давнишнего достопамятного вечера Итэн пил умеренно, но сейчас… Он сидел за игорным столом, вдыхая густой табачный дым и запах дешевых женских духов, слушая грубый смех и хриплые голоса посетителей, потел от жары, мечтая окунуться в холодное озеро, но вместе с тем опустошал один стакан виски за другим. И проигрывал партию за партией.

Отец и брат, которые пренебрегали им и постоянно укоряли за недостойное поведение, отправились на тот свет. Умерли и похоронены. А вместе с ними ушли в прошлое их попытки держать Сэвиджа на привязи.

Теперь все кончено.

Но какова ирония судьбы! Он, заблудшая овца, отщепенец, водивший дружбу с вульгарными бедняками, отказавшийся жениться на достойной женщине и жить как положено, он, избравший удел скитальца по самым дальним уголкам Дикого Запада, – именно он унаследует обременительно-огромное состояние Стоунклифов.