#Иллюзия счастья и любви (сборник) - Страница 2

В доме всегда суетилась немолодая женщина Елизавета. Они называли её помощницей, а не прислугой, что вызывало у Валентина чувство уважения к этой почтенной паре.

Генрих Давыдович был человеком обстоятельным, спорить бесполезно:

– Погуляйте немного и в институт со следующего года.

– Семёну что? Башка еврейская, умная, а я-то куда? Смогу ли?! – сомневался Валька.

– Сможешь, – убедил Генрих Давыдович. – Поможем, на подготовительные пойдёшь, я устрою.

Нравился ему Валентин, и за сына спокойно было: прикроет, если что, времена сложные.

Валю решено было в Финансово-экономический засунуть, а Семён в Университет на юридический пойдёт, сам пожелал.

– Должен знать законы и знать, как их обходить, – смеялся, дальновидный был.

Сёма быстро освоился после армии, стал думу думать, деньги нужны… Страна трещала по швам, бурлила как встревоженный вулкан, доживала по старым правилам. Дружки надёжные тему подкинули: «матрёшечный бизнес»…

В СССР продукция народных промыслов: палехские шкатулки, гжельский фарфор, жостовские подносы, хохлома, павловопосадские платки – всё строго шло в валютные магазины «Берёзка», на прилавки попадала лишь маленькая часть. Вот эта маленькая часть и доставалась «матрёшечникам» через своих людей из торга, за долю малую – иностранцы всё скупали, спрос был огромный.

Учёба Вальке давалась нелегко, особенно в первый год. Чужим он себя чувствовал, трудно приживался, но упорно и с надеждой, а деньги «матрёшечные» радовали, и матери исправно посылал – скучал по ней невыносимо.

Алевтина гордилась и местным рассказывала, как сын её в люди выбился, учится в институте и работает, только не свидеться пока, может, к лету приедет.

А летом закрутило друзей: ленинградское лето особенное, ночи белые, девчонки в коротких юбках бегают.

– Вальк, надо квартиру снять, будешь жить как человек… И я, если что, остаться смогу, и тёлки… Сам понимаешь!

Валька мягче был, не мог девчонок так называть, хоть и непостоянный был, до всех охочий, но к женскому полу уважителен, даже если на раз. Девушки думали: ну всё, влюбился, на крючке, а его и след простыл…

Сёма баб презирал, дешёвками продажными называл, а они к нему липли, чувствовали, что при деньгах, щедрый и толк из него будет. Семён понимал время, чуял наживу, фартовый был, всем занимался: спиртное, компьютеры – деньги рекой потекли.

– Валь, в Германию поедем, тачки приличные купим, подержанные, сами пригоним…

– Ты что, Сём, двинулся? Посмотри, на каких ребята рассекают, и ехать никуда не надо, сюда пригоняют.

– Валь, знаю я этих ребят, морды бандитские, дармоеды с барсетками. Пусть на ворованных ездят, крутых ослов изображают за три копейки, я за эти деньги скромнее возьму, зато честную. Вот посмотришь, скоро будут свои тачки тёмные с перебитыми номерами от ментов прятать.

Как в воду глядел. Не любил он братков, терпел.

Первый раз поднаехали:

– С кем работаешь, что такой борзый, порядков не знаешь?!

– С Валькой, – не растерялся Сёмка. – С Валькой Уральским.

Валька быстро нашёл общий язык с пацанами, да и свердловские промышляли в Питере, приняли его – правильный парень, глаза не бегают.

– Валя Уральский! Ничего я тебе кличку придумал! – давился от смеха Семён.

Вальку к себе звали многие, ни к кому не захотел, но на бокс пошёл – пригодится.

Алевтина уже несколько раз наведывалась в Ленинград, таща всякую снедь любимому сыну. Валька мать тоже баловал, по бутикам таскал.

– Да куда мне всё это? Да и не шьют такое на коров!

Валька силком запихивал её в кашемировый светлый кардиган.

– Валь, ну маркий же!

В ресторанах Алевтина шёпотом спрашивала:

– А сколько это стоит?

Если узнавала, то до утра на чём свет поносила хозяев, называла их гадами и кровососами. Валька мать огорчать не хотел, врал порой, отходил рассчитаться и молчал тупо, глаза отводил, если она со стола подбирала, что не доела, в салфетки трепетно заворачивала – понимал мать…

– Женишься-то когда? Внуков хочу, что так долго выбираешь…

Одной зимой решили на Сейшельские острова смотаться – экзотика!

– Валь, отель возьмём на уровне и бизнес-классом полетим, надо к хорошей жизни привыкать. Только я не один полечу… С тёлкой одной, с Маргаритой.

Маргарита – высоченная и тонкая – полностью соответствовала вкусам времени. На Вальку впечатления не произвела, любил ладненьких, да и раздражала его, мешала отдыхать – прилипчивая…

Семён ходил гордый, Маргарита была его находкой. Выкопал её в каком-то спальном районе, в тьме тараканьей, голосовала на дороге. Приодел, отмыл от краски дешёвой, и вот – модель да и только.

– Сём, а ничего, что она двух слов связать не может?

– Ничего, брат, это её главное достоинство.

Семён всерьез увлёкся преображением Маргариты. Он наряжал её как новогоднюю ёлку и получал нестерпимое удовольствие, когда выводил своё детище в свет, наблюдая, как мужики сворачивают головы. Нужно отдать должное – Маргарита дешёвкой не была, по сторонам не пялилась. Генрих Давыдович выбор сына не одобрял, был вежлив, но угрюм, когда сын в очередной раз тащил её в гости на семейный ужин, не понимал он такой красоты на одну извилину.

Семен был мозг, Валька – при нём. Всё пополам, всё на двоих. Транспортную компанию открыли, к недвижке стали приглядываться.

– Сейчас надо брать, потом всё поделят, самое время суетиться, Валёк, – говорил Сёма. – Отдыхать на пенсии будем, на своём острове с мулатками!

Любил он баб красивых, и чтобы непременно длинная, как в журналах…

Купили квартиры элитные на одной лестничной клетке на Васильевском острове. Евроремонт забахали достойный. Маргарита к Сёме переехала со всеми платьями да сумками, что подарил. Семёна всё устраивало: молчит, глупые вопросы не задаёт – где ты? с кем ты? – хоть на сутки пропади, хоть на неделю… И замуж не тянет, понятливая! Знала: если и бросит, то без содержания не оставит, пока другого кормильца не найдёт.

Валька обожал ездить к Сёмке на дачу, душевно, по-домашнему. На рынок ездил сам, выбор мяса на пельмени не доверял никому, и фарш сам делал, и пельмешки крутил – ровненькие, один к одному, благо мать научила. Генрих Давыдович с супругой были чрезвычайно благодарны, где еще таких настоящих отведаешь? А то всё шашлыки да шашлыки…

Марго не брали – молча, без объяснений. В городе с ней куда ни шло, а на даче – святая святых, что старикам кровь пить? Не принимали они её…

Одним летом чуть ли не каждые выходные мотались в Репино. Лето стояло знойное, совсем не питерское, курортное.

– Поехали на Щучку, поплаваем, залив цветёт, не залезть, – предложил Сёма. – На великах сгоняем, пока окрошку настругают.

На озере народу – не пропихнуться. Решили искать место поукромней, хоть и пол-озера объехать пришлось. Нашли песчаный островок и вход в воду приличный, народу совсем немного…

– Валька! – из-за кустов выскочила смешная девка в бикини. – Сто лет тебя не видела!

Казалось, она лопнет от счастья и удачи. Валя силился из последних сил, но не смог вспомнить ни имени, ни кто она ему будет.

– Дааа, привет-привет!.. Семён, друг мой.

– Лиза… А я с подружкой, она к выпускным готовится, приехали поплавать, поваляться… А вы что?..

Валя посмотрел на то место, откуда выскочила Елизавета. На большом цветном полотенце лежало стройное, кукольное создание оливкового цвета. Он неосознанно подошёл к ней, девушка не отрывалась от чтения, но хмурила нос, давая всем видом понять, что ни на какой контакт не пойдёт.

– Моя подруга Саша, – сказала Лиза. – Валь, она с таким гонором, не трогай её!

Валька уже ничего не слышал.

– Александра, разрешите познакомиться, Валентин…

Он утонул в её янтарных глазах.

– И что вы такая сердитая?.. Пошли купаться, хватит зубрить…

Семён сразу понял – заторчал Валька как-то по-особому, со смущением. «Ну да, смазливая, – отметил про себя, – только мелкая какая-то, как подросток…»