Иллюзия правды. Дама червей - Страница 3

Внезапно телевизор выключился, звук исчез. София напряглась, по холодному телу прошла волна жара, а внутри засело недоброе предчувствие. Можно было крикнуть, сказать родителям, что она пришла, но во рту пересохло. Что-то заставляло ее смолчать. Одна странность – голосов родителей она не слышит! Это пугало.

Касаясь пальцами стены, она сглотнула и заглянула в гостиную, которая переходила в кухню, и остолбенела: на полу, головой по направлению к кухне, лежал отец. Она видела лишь ступни в черных носках, но точно знала, что это он. София не видела его лица, но была уверена, что с ним произошло что-то нехорошее. Он лежал не шевелясь, не вставал… Девушка ступила в гостиную, рукой прикрывая рот, перевела взгляд в противоположную сторону и застыла в ужасе. Руки безвольно повисли вдоль тела, дыхание остановилось, а сердце, напротив, зашлось в быстром темпе. София начала задыхаться, не веря своим глазам: на полу в коридоре в луже собственной крови лежала мама. Ее поза была не такой, как у отца: она лежала на боку, лицом к Софии, и застывшим мертвенным взглядом смотрела на дочь.

– Ма…

Глаза девочки наполнились слезами, и она попятилась обратно к заднему выходу. Из коридора лестница вела наверх в ее комнату.

«Милош! Где он?»

Руки Софии дрожали так сильно, что она не могла схватиться за перила. Ее глаза затуманили слезы. В голове стучала мысль, что надо найти Милоша, но что-то подсказывало ей, что тот, кто убил родителей, все еще находится в доме. И именно он выключил телевизор…

Она застыла, пытаясь не дышать, прислушиваясь к тишине дома. Но слышала лишь свое тяжелое дыхание.

Телевизор снова включился, и от этого внезапного звука София рванула наверх, рукой зажимая рот, чтобы не разреветься в голос. Забежав в свою комнату, она пару секунд искала взглядом, куда ей спрятаться. И можно ли вообще спрятаться в этом доме? Но желание выжить пересилило панику, и она залезла под кровать – единственное место в этой комнате, куда она могла уместиться. Она слышала свои всхлипывания, прерывистое дыхание, но, взяв себя в руки, постаралась не шуметь и лежать тихо. Через несколько секунд дверь в комнату распахнулась. София затаила дыхание и закрыла глаза. Даже сердце стало биться реже. Она превратилась в мягкую игрушку, которую кидала в детстве под кровать.

Девушка отчетливо слышала шаги. Это были шаги уверенного человека, не папы, который бегал бы в панике, не Милоша, который запрыгнул бы к ней на кровать. Она слышала шаги человека, который убил ее маму и теперь пришел за ней.

Человек прошел по комнате к окну, и София открыла глаза, чтобы рассмотреть, кто это. Но из ее укрытия были видны лишь черные ботинки. Человек отодвинул занавеску, постоял так несколько секунд и обернулся. Она пальцами прикрыла рот и зажмурилась, готовая к тому, что он сейчас нагнется и вытащит ее из-под кровати. Но потом открыла глаза, решив гордо встретить свою смерть.

Человек подошел к кровати очень близко, его черные ботинки были в нескольких сантиметрах от ее лица. Вот она, ее смерть! Разве так должна закончиться ее жизнь? Надо было захлебнуться в бассейне Иво, по крайней мере, это не так больно, как умереть от пули, истекая кровью, или быть задушенной чьими-то руками.

На пол что-то упало. От резкого звука София вздрогнула и уставилась на предмет, пытаясь рассмотреть, что это. Это был браслет из черных бусин аметиста – полудрагоценного камня редкой окраски, который подарила ей Йована на день рождения. И тут же она увидела руку, облаченную в черную перчатку. Убийца медленно коснулся браслета, как будто знал, что под кроватью кто-то есть и просто играл с Софией. Человек двумя пальцами подхватил браслет, перчатка соскользнула, оголив запястье, на котором был изображен черный круг, а внутри – черные спицы соединялись в одной точке.

Убийца подобрал браслет и выпрямился. София начала молиться про себя, уставившись на его обувь. Она снова закрыла глаза, потому что слезы скатывались по щекам на пол и все равно ничего не было видно. София открыла глаза, только когда захлопнулась дверь и ботинки исчезли.

София неспешно шла по узкой тропинке, выложенной мелким гравием. В руках она держала небольшой букет из разноцветных гербер – любимых цветов мамы. Папа всегда дарил именно такие на любой праздник. И никто не смел подумать, что теперь дочь будет приносить эти самые цветы на их могилы.

Она остановилась возле большого надгробия из белого мрамора, на котором ее родители, обнимаясь, улыбались ей. Эту улыбку она помнила плохо, перед глазами стояла четкая картина открытых окаменелых глаз мамы и как полицейские накрывают тело отца белой простыней. Тот жуткий день стал самым ужасным в жизни еще совсем юной Софии. За несколько минут она повзрослела, а детство осталось позади.

Девушка присела на корточки и, смотря на изображение родителей, положила цветы на плиту. Их похоронили рядом, а вскоре после похорон дядя Филип, старший брат отца, установил один памятник на двоих – так хотели бы родители.

«И умерли в один день», – причитал на похоронах кто-то.

Похороны София тоже почти не помнила. Все было как в тумане. Из-за непрекращающихся слез глаза опухли, она осунулась и похудела.

– Привет, пап, мам… – В горле застыл ком. Она моргнула, но соленые капли продолжали скатываться по щекам. Ее слезы не закончатся никогда! Эта боль останется с ней навечно! Эти воспоминания ни сжечь, ни оставить в прошлом, они постоянно всплывают в ее памяти. И здесь, на кладбище, идеальное место, чтобы вдоволь нареветься.

София стерла слезы с щек и вновь посмотрела на портрет родителей. Они никогда не постареют, никогда не увидят внуков, никогда не узнают, что случилось с Милошем.

Девушка вздохнула.

– За десять лет ничего… – прошептала она. – Но я снова здесь, я найду Милоша и накажу виновного. Я обещаю вам.

Милош пропал. С того самого вечера, когда произошло убийство родителей, ее восьмилетний брат бесследно исчез. Как будто его стерли с лица земли. Ни одной весточки, ни одной зацепки. Ничего. Уже десять лет она не знала, жив ли он? Если жив, то где он находился? А если мертв, то хотелось бы знать, где его могила.

Полиция рассматривала много версий, и одна из них – Милоша взяли в заложники. Но когда похититель так и не объявился, эту версию исключили. София была уверена, что он жив и тот человек в черных ботинках и перчатках забрал его с собой. Или она хотела верить в то, что ее брат жив.

Зачем похищать ребенка? С какой целью, если это не выкуп? Зачем надо было убивать мэра и его жену, если это не ограбление? Но, кроме браслета с черными аметистами, ничего не пропало. Деньги, ценные бумаги, столовое серебро, украшения – все осталось лежать на своих местах. Убийца не зашел ни в одну комнату, кроме ее. София по сей день верила в то, что он не знал, что она лежала под кроватью. Но иногда прокрадывалась мысль, что знал и специально оставил ее жить с этой болью. Кто бы он ни был, его не интересовали золото и деньги. Тогда зачем он расправился с ее семьей?

От полиции было мало толку, они не нашли отпечатков, не раскрыли мотива. Вернее, мотивов убить мэра было много, и наверняка у папы были враги, но о них, кроме самого отца, никто не знал. И полиция тоже не знала. Отрабатывались разные версии, расследовали его рабочие дела, проверяли сотрудников, допрашивали близких и подчиненных. Но все тщетно. Ни зацепок, ни подозреваемых.

– С того самого вечера я все время думаю о том, что лучше бы утонула в бассейне Иво, – прошептала София и встала, не отрываясь смотря на улыбки папы и мамы. – А может, убийца оставил меня в живых для того, чтобы я его нашла?

Она отвела взгляд на другие могилы, но не видела их. Она уже погрузилась в мечты найти того человека и расквитаться с ним.