Иллюзия - Страница 20
– Мне нравятся премьеры. Никогда не знаешь заранее, кого ты там можешь увидеть и кто может увидеть тебя. Никогда не знаешь, что может там произойти, ну, и, конечно, огромное наслаждение мне доставляют совершенно идиотские наряды некоторых наших дам. Мне говорили, что платье для вас шьет Леонардо.
– К сожалению, я пришла к вам не для того, чтобы обсуждать мой гардероб.
– Очень жаль. О нарядах я могу говорить часами. А вот и Эстон. Покорми Дилайлу, пожалуйста.
– Да, конечно.
Он поставил чай на столик рядом с Кандидой, а поднос с двумя стаканами воды – рядом с Евой и Пибоди.
– Итак, что же вас привело ко мне? У меня очень мало времени. На сегодня я назначила несколько встреч.
– Прошлой ночью была убита Марта Дикенсон.
Кандида вытянула руки и откинулась на подушки.
– Кто такая Марта Дикенсон? И какое отношение это имеет ко мне?
– Это бухгалтер, проводившая аудит вашего трастового фонда. Та, которой вы угрожали.
– Ах, она…
– Да, именно она.
– Если кто-то и убил ее, меня это не касается.
– Неужели?
– Да. Я спрашивала Тони, и он сказал, что они все равно найдут кого-нибудь еще, кто продолжит этот долбаный аудит. Но, может быть, кто-то другой не будет так сволочиться.
– Кто такой Тони?
– Тони Гринблат. Мой финансовый менеджер.
– Он член совета фонда?
Кандида издала грубый звук, свидетельствовавший о том презрении, которое она ко всему этому испытывала.
– Нет, он к тем скрягам-старперам отношения не имеет. Он – мой личный финансовый менеджер и адвокат. Один из адвокатов. Он работает над тем, чтобы выбить мои деньги из моего же фонда.
– Значит, насколько я поняла, Тони сказал, что убийство Марты Дикенсон вам особой пользы не принесет?
– Да. Нет! – Кандида недовольно нахмурилась и приподнялась на подушках. – Вы пытаетесь меня запутать. Но я не такая уж дура, знаете ли.
«Нет, – подумала Ева, – просто дурой тебя назвать нельзя, ты дура исключительная».
– Почему вы спрашивали его о ней?
– Ну, она же мертва, верно? И я подумала, что, возможно, ее смерть мне будет выгодна. Однако Тони сказал, что я ничего не выигрываю, поэтому…
Она раздраженно пожала плечами и сделала глоток чая.
– Если вы не знали ее, как только что утверждали, то почему вы спрашивали о ней Тони?
Брови Кандиды сошлись, свидетельствуя о напряженной работе мысли.
– И что из того, что я ее знала?
– А то, что вы солгали офицеру полиции в ходе расследования убийства. И, если вы солгали по поводу такой элементарной вещи, значит, я могу заключить, что и о более существенных вещах вы будете говорить мне неправду. К примеру, о том, организовали вы убийство Марты Дикенсон или нет.
В порыве ярости Кандида с громким стуком поставила белую чашку на белый стол.
– Я не лгала.
– Вы угрожали ей. И не просто угрожали, а преследовали угрозами в телефонных звонках, запугивали. Она же требовала от вас прекратить подобное недопустимое поведение, в противном случае обещала поставить в известность попечителей фонда и судебные органы. И вот она мертва.
– Ну и что? Что из этого? – почти выкрикнула Кандида. – Я могу говорить то, что мне хочется. Никакой закон не может мне этого запретить.
– Вы ошибаетесь.
– У нас в стране есть свобода слова. Я точно не помню, кажется, Пятая поправка и тому подобное. Если вы не в курсе, то проконсультируйтесь!
– Я, несомненно, последую вашему совету, – процедила сквозь зубы Ева. – Но раз уж мы заговорили о правах, то позвольте мне напомнить ваши, чтобы всем все было понятно.
Пока Ева зачитывала ей права, Кандида напоминала маленькую рассерженную девочку.
– Как будто я всего этого не знаю! – раздраженно выдохнула она.
– Повторение не повредит. Теперь вы знаете все свои права и обязанности. Итак, почему же вы не сообщили нам того, что сказали миссис Дикенсон, когда в общении с ней реализовывали свое понимание конституционных прав?
– Про что это вы?
– Изложите нам, пожалуйста, свою версию разговора с Мартой Дикенсон.
– Господи, почему же вы сразу об этом не попросили? Единственное, что я у нее просила, – отвязаться от меня. Речь шла о моих деньгах. С какой стати я должна всякий раз выпрашивать свои собственные деньги у разных там скупердяев? И я с ней разговаривала вполне приличными выражениями. Я ей даже цветы посылала. Пообещала ей десять тысяч, если она сделает все так, как мне нужно. Десять тысяч не такая уж маленькая сумма для какой-то там бухгалтерской крысы.
– Вы хотите сказать, что предложили миссис Дикенсон подделать финансовые документы в вашу пользу, за что пообещали ей десять тысяч долларов?
– Да, конечно. Я же порядочная женщина. А она почему-то из-за всего этого разозлилась на меня. Ну что ж, сказала я ей тогда: ладно, хорошо. Пусть будет двадцать тысяч. А она мне: я сообщу о вас прокурору! И понесла всякую прочую гадость.
– Пибоди, ты воспользуешься своими наручниками или дать мои?
– Могу своими.
– О чем таком вы там говорите? Не подходите ко мне! – Кандида вскочила. – Эстон!
– Миссис Мобсли, вы только что сознались в том, что предлагали взятку Марте Дикенсон в сумме двадцати тысяч долларов в обмен на подделку финансовых документов, проходивших аудит. Это очень серьезное преступление.
– Нет!
– Советую вам проконсультироваться у своего адвоката, – предложила Ева в ту самую минуту, когда в комнату влетел Эстон. – Оставайтесь на месте, уважаемый, если не хотите, чтобы вас задержали и предъявили обвинение в оказании сопротивления полиции.
– В чем дело? Что тут происходит?
– Они заявляют, что могут арестовать меня за то, что я просто хотела по-человечески поступить с той покойной идиоткой-бухгалтершей. Я призналась им, что хотела дать ей денег.
Эстон, явно стоявший на более высокой ступеньке эволюционной лестницы, чем Кандида, закрыл глаза и простонал:
– О, Кандида!
– В чем дело? В чем проблема? Это мои деньги. И я просто хотела с ней поделиться.
– Лейтенант, прошу вас, пожалуйста, Кандида просто не понимала всех последствий своего поступка. Подождите немного. Всего минутку. Я свяжусь с ее адвокатом. Он приедет сейчас же.
– Нет, вначале мы попробуем другое. Чистосердечно признайтесь нам во всем, абсолютно чистосердечно. Отвечайте на наши вопросы искренне, мы хотим слышать только чистую правду, а там посмотрим.
– Да-да, конечно, конечно. Кандида, нужно ответить на вопросы лейтенанта. Нужно сказать всю правду.
– Но я уже все сказала!
– Отвечая на мой первый вопрос, вы солгали. Попробуйте ответить еще раз.
– Я просто вначале не узнала ее имя, вот и все.
– Пибоди, готовь наручники.
– Ну, хорошо, хорошо. О господи! Ну, я просто попыталась разыграть из себя дурочку. Но ведь ничего страшного не произошло. Ведь я же призналась, что знала ее, не так ли?
– Вы угрожали ей.
– Возможно, я когда-то и нагрубила ей. Но я была расстроена. Члены попечительского совета – вот кто настоящие подонки. И мой дед, он – самый настоящий скупердяй. И мои родители, потому что…
– Меня не интересуют ни члены попечительского совета, ни ваш дедушка, ни ваши родители, хотя, признаться, мне их всех очень жаль. Меня интересует только Марта Дикенсон.
– Я ничего не делала. Просто сказала, что дам ей денег в знак благодарности. Мол, сделаете то, о чем вас прошу, и я вам заплачу. Я ведь очень многим плачу за очень многое.
– Лейтенант… – начал Эстон.
– Спокойно! – Ева почувствовала какое-то знакомое ощущение в ногах, опустила глаза и увидела, что у ее ног трется детеныш пантеры. Ей стало немного не по себе. – Вы несколько раз звонили ей и угрожали.
– Но я же была страшно расстроена! Я так хорошо к ней относилась вначале, хотела ей угодить. А она как ко мне отнеслась? Как самая настоящая стерва. Ну, тогда и я ответила ей тем же.
– Вы говорили ей, что она пожалеет о том, что не согласилась на ваши условия?