Иконописец (СИ) - Страница 11

Икона была громоздкой, и поэтому Руперт решил освободить ее от рамы. На обратной стороне он вновь увидел странные надписи на латыни. К его удивлению на иконе была изображена молодая женщина, одетая в монашескую одежду. В руках у нее ничего не было. Монахиня сложила руки и неподвижно глядела на Руперта. «Опять надписи, — подумал Руперт. — Вероятно, это одна из восьми икон». Тут он заметил цифры, они были написаны той же рукой, в том же месте полотна — по центру, между двух столбцов слов, написанных на латыни.

— Триста пятнадцать, — тихо пробормотал Руперт.

Число было другим. Но что оно означало? Это было по-прежнему загадкой.

Он скрутил полотно в рулон и покинул сгоревшее здание. Вернувшись в деревню, он направился к фермеру, у которого останавливался на ночь.

— Что все это значит? — спросил Руперт у фермера.

— Не понимаю, — ответил тот.

— Вчера вы мне указали дорогу в клинику, но ничего не сказали о несчастном случае, постигшем ее. Клиника сгорела.

— Да, я знаю, — ответил старик.

— Когда это произошло?

— Несколько дней назад, — ответил фермер. — Я уже стар, забыл, наверное, об этом. Мне не до этого, — ворчливо пробубнил он.

— Там же люди погибли.

— Ничего не знаю. Я всегда недолюбливал то место. Не нравилось оно мне.

— И поэтому вы решили приютить одного из больных этой клиники.

— Что?! — возмутился фермер, его лицо побагровело от злости. Он не ожидал, что его постоялец догадается о его тайне.

— А что, если я сообщу об этом, куда следует, — пригрозил Руперт.

Старик насупился и призадумался.

— Ладно, — сдался старик смягченным голосом, — что вы хотите за молчание?

— Только ответы на вопросы. Честные. Этот молодой человек является клиентом сгоревшей клиники?

Старик с неохотой кивнул головой.

— Да, он там лечился.

— Зачем он вам?

— Ничего плохого вы не подумайте. Когда-то я потерял сына. А этот юноша мне чем-то напомнил его. Я хотел оставить его у себя. Он не совсем сумасшедший. Он разговаривает со мной. Мне одиноко одному здесь — в глуши. К тому же мне нужна помощь по хозяйству. Он добрый малый и честный, в отличие от этих городских прохвостов.

— Понятно. Что произошло с остальными больными и медперсоналом? — спросил Руперт Коу.

— Ко мне ранним утром прибежал этот юноша. Он был встревожен, одежда на нем была изорвана. Я догадался, что что-то произошло в клинике. Он плохо говорит, но понять можно. Из его речи я понял, что клиника сгорела. Утром я решил проверить лично. Я оставил парня дома, а сам отправился в клинику. Пожарные уже были на месте. Они устранили последние очаги пламени. Мне удалось выяснить, что погиб в пожаре профессор и несколько пациентов. Остальные спаслись. Пожарных вызвали с ближайшей фермы. У нас частенько случаются пожары на фермах, и поэтому фермеры приобрели одну машину, которая и справилась с пожаром. Все уехали. Тогда я и решил оставить парня у себя. Вряд ли его будут искать. Я подумал, что его сочтут погибшим. В крайнем случае, даже если его и найдут, то я ведь ничего плохого не совершил — лишь приютил беднягу. У него и родителей-то, наверняка, нет.

— А вы спрашивали парня о его родителях? — спросил Руперт.

— Спрашивал, а как же.

— И что?

— Он молчит. Не говорит о них. Наверное, не хочет вспоминать. Не такие уж они и хорошие, раз его тут бросили. Не нужен он им. А для меня он будет, как сын родной.

— Ладно, пусть будет по-вашему. Я ничего не расскажу. Но вы должны мне помочь.

— Что вы хотите? — спросил старик, и его совиный взгляд прояснился. Появился огонек.

— Я хотел бы услышать рассказ этого юноши, — сказал Руперт. — Меня интересует, что последнее время делал профессор со своими пациентами. Что говорил?

— Хорошо, — согласился фермер, — я поговорю с парнем. Но вы понимаете, разговорить его будет нелегко. Кроме того, он плохо говорит. У него тяжелый слог. Он ведь все-таки не совсем нормальный.

— Я понимаю, — согласился Руперт. — Я не стану говорить с ним, так как он может замкнуться и замолчать. Он вам, как я понял, начал доверять, поэтому вы с ним говорите. А я послушаю в стороне его рассказ.

— Ну, что ж, попробуем, — сказал старый фермер и направился в другую комнату.

Спустя пять минут он вернулся и пригласил Руперта в комнату, где находился сбежавший из клиники пациент.

Руперт сел в отдалении от парня, чтобы не смущать его. Парню уже приходилось беседовать с доктором в чьем-то присутствии, поэтому он не замечал Руперта, сидевшего позади него у противоположной стены.

Старый фермер говорил осторожно, мягко и добродушно, словно опытный психолог. Он задал интересующий вопрос парню, и тот начал с препинаниями, своим языком рассказывать о недавних событиях. Ввиду сложности для понимания смысла выражений, его рассказ здесь будет адаптирован в простой и понятный слог.

Вот этот рассказ:

«Профессор собрал нас всех в игральной комнате. Мы здесь рисуем и читаем. Затем он принес какой-то предмет и повесил его на стену, а сам сел рядом с нами. Эмма подошла к картине, которую принес с собой доктор. Она села на пол и опустила голову. Еще кто-то подошел к картине. Он начал истерически кричать, и вбежали санитары. Они увели его. Мой друг Вайсс подошел к картине, а потом погладил Эмму по голове. Потом он сел за стол и начал что-то рисовать. Он сердился, потому что у него не получался рисунок. Доктор подошел к нему и что-то спросил. Но Вайсс молчал и лишь рисовал. Он отбросил лист и принялся рисовать на другом. Профессора это разозлило. Он что-то сказал, но я не расслышал. Потом он отошел от стола и направился к Эмме. Я захотел взглянуть на рисунки Вайсса. Его тоже увели санитары. Он сопротивлялся, но молчал. Я слышал лишь его тихое сопение. Я подошел к столу с его рисунками. На всех он изобразил лишь один предмет. Это был крест, такой, как на могилах. Я видел его на кладбище. Мне стало страшно, и я решил покинуть игральную комнату. Когда я проходил мимо Эммы и склонившегося доктора, то услышал ее слова: «Я знаю, что ее нет. Она давно мертва». Больше ничего я не слышал».

Юноша замолчал, повесив на грудь голову. Руперт вышел из комнаты, оставив старика и опустившегося понуро молодого парня.

«Мертва, — вспомнил Руперт. — Что значит: она давно мертва. Они сидели у иконы, и профессор, несомненно, спрашивал об иконе. Он ждал реакции пациентов на эту картину. Но что он хотел услышать? Какой тест проводил? На иконе была изображена молодая монахиня. Может быть, эти слова Эммы касались ее?».

Руперту было известно, что картину написали не так давно, а это значит, что женщина, изображенная на иконе, не могла состариться и умереть. Значит, она погибла, — мелькнула догадка у Руперта. — Зачем же художник изобразил эту молодую женщину? А, может, она умерла после того, как завершена была картина? Мысли Руперта Коу путались, они были противоречивы, не связывались в единый логический узел. Психически больные люди могли чувствовать то, что нормальные люди не ощущают. Руперт Коу знал это, но не очень-то верил. Его тревожили рисунки с могильными крестами. Ведь именно они приснились ему этой ночью.

Руперт покинул дом фермера и вернулся тем же путем в Берлин, чтобы затем отправиться в Мексику, где возможно, он найдет ответы на свои вопросы и отыщет адрес таинственного художника по имени Герман Кухта.

В гостинице, в день отлета в Мексику, Руперт решил позвонить в Лондон, Брайану Уэббу. Домашний телефон не отвечал (Брайан был не женат и жил в уединении). Тогда он решил сделать звонок к нему на работу, в лабораторию университета. Трубку подняла молодая женщина. Руперт представился и попросил позвать Брайана Уэбба. Спустя некоторое время он услышал знакомы голос.

— Коу, это ты?

— Да, Уэбб. Я из Берлина. У тебя появилась студентка? Пора, пора завести семью. Голос очень милый. Надеюсь, она выглядит не хуже чем ее дивный голосок.

— Да, ладно тебе. Это моя сотрудница, — сказал Уэбб. — Чтоб тебя позлить, я отвечу — она очень мила.