Иисус Навин - Страница 73

Разумеется, фараон отказал Моисею и Аарону в просьбе совершить служение Господу в пустыне, безусловно, догадываясь, что израильтяне собрались уйти не на три дня, а навсегда. Царя не убедила даже эффектная победа Аарона при состязании его (с помощью Бога) с египетскими магами в чудотворстве, когда посох Аарона превратился в змея, немедля пожравшего тех змей, в которых маги не замедлили превратить свои посохи.

Вот тут-то Бог и наслал на державу фараона «казни египетские». Было их десять, и следовали они одна за другой с небольшими промежутками, дабы дать возможность фараону всецело осознать всю меру вины своей перед израильтянами. Сначала нильская вода приобрела цвет крови и смрадный запах, сделавшись негодной для питья; затем страну заполнили громадные отвратительные жабы; третьей «казнью» стали несметные тучи мошкары; четвертой — мучительно жалящие людей и животных «песьи мухи». Далее последовали: пятая «казнь» — моровая язва, шестая — воспаление кожи с нарывами, седьмая — всепобивающий град, восьмая — нашествие саранчи, девятая — падение на землю осязаемой тьмы, когда египтяне и в дневное время совершенно «не видели друг друга, и никто не вставал с места своего три дня». Само собой, все эти напасти не коснулись Гесема: Бог отводил их от израильтян. После начала каждой казни фараон просил Моисея избавить страну от беды, обещая уважить его просьбу, однако после того, как по молитве Моисея очередное бедствие прекращалось, владыка Египта изменял своему слову, ибо Господь снова «ожесточал сердце его», намеренно усугубляя напряженность ситуации.

Наконец, строптивый монарх и его начавший роптать народ подверглись самой жестокой «казни»: в одну ночь «Господь поразил всех первенцев в земли египетской от первенца фараона, сидевшего на престоле своем, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное из скота». На сей раз устрашенный фараон отпустил израильтян на служение Господу в пустыне, разрешив им взять с собою весь домашний скот.

Сценой ночного выхода евреев из Таниса начинается «Иисус Навин». Есть смысл уточнить время его действия, поскольку в романе оно не указано. Преобладающее большинство ученых ранее придерживалось, да и теперь придерживается мнения, что исход имел место во второй половине XIII века до н. э., поскольку крайне сомнительно, чтобы израильтянам удалось вырваться из египетского рабства при жизни Рамсеса II. Вероятнее всего, это случилось при его преемнике фараоне Марнепта… В его царствование Египту приходилось защищать западную границу от постоянных набегов ливийцев, а восточную от нападения индоевропейских народов, которые покинули Балканы, вторглись в Малую Азию, сокрушили хеттов и захватили северо-восточное побережье Средиземного моря. Марнепта успешно отразил агрессию, однако Египет был настолько обессилен, что ему в течение продолжительного периода не удавалось восстановить свою былую мощь. Поэтому Эберс не без веских оснований соотнес исход с последним годом царствования Марнепта, умершего или погибшего в 1215 году до н. э., тем более, что ко времени написания романа мумия Марнепта еще не была найдена — ее обнаружили только в 1898 году.

Главный герой романа Иисус Навин [56] происходил из колена Ефремова и первоначально именовался Иосия, вернее — Осия [57]. Он впервые упоминается в Библии как руководитель сражения израильтян с амаликитянами — многочисленным и воинственным народом, населявшим земли между Египтом и Палестиной, а Эберс этим эпизодом по существу завершает свое произведение. Таким образом, писатель сознательно выводит основное действующее лицо за рамки канонического библейского текста, что позволяет ему дать простор воображению и не только создать психологически убедительный полнокровный образ обаятельного человека, мужественного воина и патриота, будущего вождя своего народа, но и органически вписать этот легендарный библейский персонаж в среду таких вымышленных героев, как командир царских лучников Горнехт, его прелестная дочь Казана, отважный Эфраим и иные действующие лица. Кроме того, начав роман после завершения «египетских казней» и практически окончив его рафидимским сражением, Эберс удачно свел до минимума включение в его канву многих библейских чудес. Те же чудеса, которые происходят в указанном промежутке времени, представлены как вполне объяснимые явления. Например, десятая «казнь», избиение младенцев, по версии Эберса — пандемия моровой язвы, не щадившей и взрослых. Важнейший эпизод — переход через Красное море — также трактуется несколько иначе, чем в ветхозаветном тексте, согласно которому Моисей поднял свой жезл, воды расступились, «и пошли сыны Израилевы среди моря по суше: воды же были им стеною по правую и по левую сторону». Опираясь на библейский текст, дословно гласящий, что «гнал Господь море сильным восточным ветром всю ночь», Эберс изображает не просто сильный ночной ветер, а неистовую бурю, налетевшую к тому же не с востока, а почти с севера, ее приближение накануне видел Эфраим с высоты сторожевой башни. Буря отогнала воду от берега на значительное расстояние, обнажив оконечность мелководного залива, где морская вода осталась только в углублениях песчаного дна. Когда же ветер переменился, воды хлынули обратно и поглотили нагонявшее беглецов войско египтян.

Из библейских персонажей наиболее ярко выписана фигура Моисея. Пусть в изображении Эберса великий пророк не столь впечатляющ, как прославленное изваяние Микеланджело. Выдающийся вождь, законодатель, религиозный реформатор, Моисей предстает перед нами и как непримиримый исполнитель роли Всевышнего и одновременно как обычный человек со всеми присущими человеку слабостями — сомнениями, страхами, мучительными поисками истины. Тем не менее всей своей жизнью и деятельностью он постоянно утверждает величие духовных идеалов и неисчерпаемость творческого потенциала человека.

Не менее колоритно изображена и Мариам-пророчица. Ее литературный образ также не соответствует библейской трактовке. Ветхозаветная Мариам минимум на 50 лет старше сорокалетнего Иосии. У Эберса же она молодая, привлекательная женщина. Решительная и властная Мариам находит в себе силы и мужество отказаться от Иосии, которого сама призвала в стан соплеменников и сама же оттолкнула от себя, не сумев сломить его волю. Надменная и холодная, беспощадная даже к себе, пророчица явно проигрывает в сравнении с Казаной. Мужество женственно-обаятельной египтянки зиждется не на стремлении к власти над своим избранником, не на стремлении первенствовать в семейном союзе, а на всепоглощающем чувстве любви и взаимного уважения. Казана любит Иосию светло и самозабвенно; жертвуя своим достоинством, она идет на сделку с омерзительным ей Сиптахом безоглядно, идет как на смертную муку, надеясь спасти обреченного на верную гибель любимого. Только о нем, о его судьбе, о его благе помышляет она, уходя из жизни…