I'm a slave for you (СИ) - Страница 15

Сколько людей пострадало от рук Драко, испытав на себе все эти приспособления? Девушка, слабая и жалкая, попыталась подняться. Гермиона облокотилась на холодную стену и старалась выпрямиться, встать ровно, чтобы показать собственное бесстрашие, призрачный отблеск отваги в дрожащих зрачках. «Интересно, сколько криков впитали в себя эти стены? Сколько смертей видели и сколько еще увидят перед сносом?» – подумала девушка.

Ужас спазмом сковал горло. Стало трудно дышать, стало больно думать о грядущем испытании. Драко, несомненно, решил наказать девушку, проучить ее за выходку, которая так взволновала трусливого слизеринца. Выйдет ли она из этого подвала? А если и выйдет, то какой?

Малфой стоял возле кандалов, висящих почти под самым потолком. Металлический блеск глушил тьму, гоня ее прочь… Юноша чуть опустил их к полу… Так, чтобы они доставали Драко до плеч. Железные цепи зловеще гремели, погружая комнату в липкую ауру боли и страха.

Испепеляющий взгляд Гермионы замер на жестоком юноше. Худые плечи затряслись от жгучего страха, от ироничного хихиканья. «Ты – львица, Гермиона, ты – львица! Ты не будешь кричать! Не будешь плакать, молиться! Не станешь умолять о пощаде! Вспомни Гарри, Рона, Фреда! Они все приняли смерть достойно, так, как должны принимать ее гриффиндорцы. Прими и ты смерть достойно! Прими смерть…» – твердила она себе.

Принять смерть… Но почему? Почему она должна принимать смерть такой молодой, здоровой? Почему она должна умирать в сыром подвале Малфой Мэнора, пока Драко будет смеяться над ее болью? Гриффиндорка была полна уверенности, что погибнет в борьбе… Что смерть ее будет не напрасной, сильной. Что о ней сложат легенды, как о храброй подруге мальчика, который погиб, сражаясь за бравое дело, который умер с палочкой в руках, пожертвовав собой ради общего блага… Что тысячи тысяч девочек назовут в честь героини, а последующие поколения магглорожденных останутся благодарны храброй гриффиндорке.

Драко покосился на испуганную девушку, жмущуюся к холодной каменной стенке. «Дрожи, дрожи, грязнокровка. Пришло время для самого острого страха», – подумал юноша.

Малфой нетерпеливо раскрыл кольца наручников и резко развернулся в сторону дрожащей грязнокровки. Он схватил перепуганную Гермиону за плечо и потащил в сторону кандалов. Резким рывком он поднял рабыню, развернул к себе спиной, и закрыл в кольце ее худые запястья. Драко дернул за покрытую ржавчиной цепь, и руки Гермионы поднялись вверх, а из девичьей груди вырвался приглушенный крик. Слизеринец нежно, почти успокаивающе, провел рукой по спине несчастной. Мягкая, нежная, ласковая… Он поднял руку к ее волосам и провел по ним так же нежно. Малфой наклонился к шее девушки и сделал глубокий вдох, вбирая в легкие аромат грязнокровки. Она такая красивая, такая сладкая…

Вдруг Драко ударил стену кулаком, попав прямо возле лица Гермионы. «Ну почему она не могла просто подчиниться мне? Почему не могла быть послушной и милой? Я бы мог сделать для нее все! Я бы одел ее в шелка, словно молодую королеву! Я бы подарил ей тысячи книг, купил для нее тысячу служанок… Почему? Почему, грязнокровка, я так хочу от тебя повиновения, хоть какой-то податливости, сговорчивости? Ведьма… Грязная порочная ведьма околдовала меня, подчинила», – думал Драко.

Злость закипела в нем, и слизеринец круто развернулся. Юноша протянул дрожащую руку к стойке с розгами и схватил длинный кожаный хлыст, стараясь не смотреть на его рукоять. Он взмахнул орудием и ударил прямо рядом с Гермионой, как бы прицеливаясь…

Девушка встрепенулась от резкого пугающего звука. Дрожь пробрала хрупкое девичье тело, изменилось ее лицо, залившееся пунцовой краской стыда. Коленки предательски подогнулись, а к широко раскрытым глазам начали подступать слезы.

– Я велел тебе слушаться меня! – взревел Драко.

Вновь послышался звон хлыста, и Гермиона почувствовала дикую боль, словно спину ожег яркий солнечный луч. Она стиснула тонкие губы, стараясь не издать ни звука, но хриплый выдох выбрался из дрожащей груди, ласково коснулся слуха Малфоя, словно поцеловав его в щеку….

– Я купил тебя! Я отдал целое состояние за тебя, грязнокровка… Знала бы ты, сколько стоишь! – вновь крикнул Драко.

За грозным возгласом Малфоя вновь последовал удар, пришедшийся Гермионе по бедру. Кровь заструилась по стройным ногам красавицы, стекая на холодный каменный пол подвала. Густая жижа вбирала в себя ржавчину, что ожидала на полу, мелкий песок и пыль… Она тянулась грязной лужей, собиралась в одном месте.

– Я твой хозяин, грязнокровка! Я! Ты больше не принадлежишь сама себе! Теперь у тебя есть хозяин!

Вновь оглушительный свист, боль и кровь. Гриффиндорка не смогла сдержать болезненный пронзительный крик. Вопль ужаса разнесся по холодному подвалу, поднимаясь наверх, проникая в каждый уголок каждой комнаты Малфой Мэнора. Интересно, слышат ли ее домовые эльфы? Думают ли они о том, каково ей пришлось, как жесток и порочен молодой хозяин?

Драко плотно сжал зубы и заскрипел широкой челюстью. Он развернул девушку спиной к своему лицу, убеждая себя, что всего лишь пытается защитить ее хорошенькое лицо от непоправимых увечий… На деле же – юноша испугался, что жалость победит желание мести, закроет ему глаза. Что он отпустит Гермиону, так и не преподав ей хорошего урока…

– Что, грязнокровка, больно?! Я предупреждал тебя! Я велел тебе слушаться! Ты знала, что тебя ждет за отказ, за замешки! – закричал он и вновь ударил хрупкую девушку хлыстом.

Еще более громкий крик вырвался из груди гриффиндорки, заставляя Драко съежиться от отвращения к самому себе. Боль больше не казалась ему приятной, хотелось сбежать, спрятаться… Перестать. Но что-то мешало, удерживало хлыст в цепких бледных пальцах.

– Назови меня хозяином! – выкрикнул Драко.

Гермиона громко всхлипывала, давилась слезами и до крови искусала иссохшие губы, пытаясь сдержать внутри вопль, рвущийся из груди. Спина болела от сильных ударов, а ноги ныли от смертельной усталости. Если бы не кандалы, девушка упала бы на каменный пол. «Хозяином? Зачем тебе это? Хочешь унизить меня еще сильнее? Лучше просто добей меня, растопчи», – подумала она.

– Назови меня хозяином, сука, назови же, давай! – выкрикнул Драко, ударив Гермиону снова.

Оглушительный крик вновь пролетел по темной комнате, заставляя юношу съежиться от неприязни. Тишина воцарялась так резко и уходила так легко… Он дал гриффиндорке минуту на отдых. Ответа не последовало. «Чертова девка, не упрямься. Сделай то, что я требую», – думал юноша. Он вновь поднял мускулистую руку и хлестнул по спине девушки.

Гермиона снова пронзительно крикнула, нарушая шаткую тишину подвала. Она бы хотела утереть слезы, да руки закованы. Подняв глаза, девушка увидела, что кандалы так врезались в нежную бледную кожу, что уже успели оставить на ней страшные красные следы… Опустив глаза к ногам, она поняла, что буквально купается в собственной крови.

– Назови… Меня… Хозяином… – прошипел Драко, вновь ударяя девушку.

Все внутри Гермионы сжалось от неистовой боли, от ужаса предстоящей смерти. Девушка начала терять сознание от усталости, страха… Она не считала ударов. Ей было понятно, что еще пары раз будет вполне достаточно, чтобы добить бедняжку. Жалкая, липкая жажда жизни проснулась в Гермионе. Пусть ее жизнь – болото из боли, пусть эта вечная грязь, порок и унижение будут преследовать ее постоянно… Жить хочется. Гермиона с трудом разлепила тонкие губы и еле слышно, сквозь всхлипы прошептала охрипшим от криков голосом:

– Хозяин…

Глаза Драко расширились от удивления. Неужели? Неужели она, наконец, сделала это? Она подчинилась, сдалась! Она подчинилась ему! Слизеринец наконец сломал строптивую грязнокровую принцессу, дождался повиновения… Малфой оглядел беспомощную девушку. Жалкую, нагую и поверженную, сломленную своим стремлением к существованию. В нем проснулось дикое животное желание окончательно утвердить свою победу, унизив рабыню еще сильнее.

Слизеринец бросил на каменный пол свой хлыст и подошел к беспомощной Гермионе. Он провел тонкими пальцами вдоль исполосованной шрамами спины и спустился к ее залитым кровью бедрам. Он нежно, почти любовно провел горячей рукой по внутренней стороне ее бедра.