I'm a slave for you (СИ) - Страница 105

Малфой не знал, сколько времени он провел в этом месте. Не знал, где он, жив ли, мертв ли… Последнее, что помнил слизеринец – взрыв, чьи-то отчаянные крики, оборвавшиеся на самой высокой ноте, невероятная боль, пронзившая все тело, а затем – тьма, теплая, спасительная. Все смешалось в нем, закружилось в адском танце. Драко боялся открыть глаза, боялся встретить перед собой отца и мать. У него же осталось столько дел… Он не должен был умереть.

Драко не знал где он, не знал, сможет ли он подняться. Юноша знал лишь, что хочет жить. Как никогда раньше не хотел… Перед тем как тьма сковала его разум, Драко запомнил образ испуганной Гермионы. Ее карие глаза глядели через зеркальную поверхность, впиваясь прямо в черствое сердце Драко. Малфой боялся потерять ее, а не жизнь, как только услышал страшный грохот. Только сейчас слизеринец понял… Как сильно дорога ему Гермиона.

«Где она? Где она сейчас? С ней все хорошо? Ее же там не было, да, правда…?» – спрашивал себя Малфой. Вопросы висели в воздухе, но ответов ни у кого не было. Испуганные карие глаза остались в его воспоминаниях вместе с тем воплем ужаса, что сорвался с губ грязнокровки. Боль в ноге обожгла юношу с новой силой, заставляя открыть глаза.

Однако, света, которого Драко так боялся, в помещении не оказалось. Вокруг царил непроглядный мрак, но глаза юноши уже успели привыкнуть к темноте. Драко неподвижно лежал на холодной кушетке. Тело его оказалось без одежды, лишь прикрыто тоненькой белой простынкой… Малфой не понимал, что происходит. «Может быть, так выглядит ад?» – спросил себя слизеринец.

Может быть, но сейчас это был не он. Драко почувствовал, что из-под щели между хлипкой дверью и полом на него дует ветер. Холодный, противный, как вся эта темная комната. Юноша чуть приподнялся на локтях, издав полный боли вздох. Мышцы отказывались слушаться, но Драко все настаивал. Сил в нем осталось так мало, что не упасть в попытке подняться – составляло огромного труда… Боль огнем обожгла его мышцы, прежде чем они начали двигаться, подчиняться изможденному хозяину и работать медленно… Противно.

Малфой вновь почувствовав боль в правой ноге. Боль окутала все его тело, но конечность ныла особенно сильно, обращая все внимание юноши на себя. В голове вертелось столько вопросов, тело ломило, а веки неуклонно скользили вниз, стремясь вновь погрузить Драко в кромешную тьму. Юноша глубоко вздохнул, вбирая полные легкие воздуха. Он, казалось, был пропитан сыростью, каменной пылью… Она была повсюду. От низких каменных стен исходил холод, какого не было даже в неприветливом Малфой Мэноре… Под дверью показалась полоска неяркого желтого света, и Малфой сощурил уставшие от темноты глаза.

Слизеринец посмотрел на холодный каменный пол, что сливался со стенами. Кое-где его покрывал густой ершистый мох, кое-где виднелись яркие багровые пятна, проступавшие сквозь темноту… Драко наклонился чуть ниже, чтобы понять, что это… Кровь. Малфой узнает ее везде. Будучи мучителем на службе Темного Лорда, он знал как сворачивается кровь и во что превращается со временем жидкость, пышущая жизнью, человеческим теплом… Этой луже не меньше дня. Может, даже чуть больше двух дней… В такой темноте и не разобрать.

«Но откуда? Неужели – моя?» – думал Драко, не в силах отвести взгляда. Юноша почувствовал, что боль в ноге все усиливается. Смутные воспоминания начали мелькать в его воспаленном сознании, перемешиваясь между собой. Слышались голоса, какая-то возня… Затем его в рот запихнули толстую гнилую палку… Дикая боль, а за ней вновь следовала темнота… Холодный ужас объял тело слизеринца. Он понял, почему же боль так стремительно нарастает… Действие обезболивающего проходит, медленно возвращая ему чувствительность.

«Откуда кровь?! Откуда? Чья это кровь? Она моя или…» – судорожно соображал Драко, все больше и больше приходя в себя. Воспоминания с новой силой обрушились на него, словно огромный валун, сорвавшийся с вершины горы. Усилием воли, Драко заставил себя подняться чуть выше, чтобы рассмотреть пятна крови получше. Осознание пришло не сразу. Драко долго шел к тому, чтобы понять, что именно с ним сотворили солдаты Теодора.

Драко понял, что он находится не в тюремной камере. Да, здесь всюду мох, сырость и холод… Но стол, на котором лежит Малфой – похож на операционный. Все встало на свои места. Анестезия, что медленно проходит, уступая место боли, палка, что была так любезно запихана ему в рот, куча народу, что держала его за руки и за ноги, не давая двинуться. Малфоя оперировали…

Пальцы на руках задрожали, точно от страха. В серых глазах Малфоя плясал металлический блеск, так похожий на злость, но… Такой холодный, неприятный и звонкий… Драко постарался успокоить себя хоть как-то, старался думать лишь о том, что он все еще жив, раз чувствует боль, но… Это не помогало. Что с ним сделали? Кто сделал? Живот Драко скрутило от голода, и юноша осторожно сел, продолжая вытягивать ноги вдоль стола.

Тоненькая простынка слетела с его торса, оголяя стальную упругость живота. «Они же ничего не вырезали», – подумал Драко, не увидев ни одного нового шрама на бледном теле. Вдруг, словно услышав его негодование, нога заныла с новой силой, призывая обратить на себя внимание. Дрожащей от страха и упадка сил рукой, Драко потянулся к простынке, что так плохо прикрывала его тело. Он уцепился за белую ткань, понимая, что нужно откинуть ее, чтобы посмотреть, что же с ним сделали…

Как бы Драко хотел сейчас открыть глаза, проснуться у себя дома, в Мэноре. Встретить ласковый взгляд Гермионы, поймать ее поцелуй на своей небритой щеке. Как бы юноша хотел, чтобы вся эта комната обернулась кошмарным сном, растворилась в ночи, ушла прочь… Как же Драко хотел оказаться как можно дальше отсюда, в бесконечных чертогах Малфой Мэнора, хотел спрятаться там и раствориться в свете солнца, исчезнуть, зарывшись в каштановые волосы возлюбленной.

Наконец, совладав с собой, юноша нашел силы, чтобы откинуть проклятую простынь. Медленно, мучительно медленно его взору открылись бледные холодные ноги. Все осталось ровно так, как было, только… Ступня… С ужасом Малфой понял, что у него осталась всего одна ступня.

Крупные капли пота выступили у слизеринца на лбу. Серые глаза метались из стороны в сторону, не в силах принять увиденное. Этого не может быть… Теперь он – выдающийся Пожиратель Смерти, правая рука Темного Лорда, любимец всех аристократок Лондона – калека. Жалкий, никчемный калека, запертый в этой пропахшей сыростью комнате. Сердце громко стучало в груди, барабаня по ребрам.

Страх в теле юноши сменился ужасом. Драко вспомнил те пытки, которым он подвергал заключенных Темного Лорда. Что если ступня – первое, чего его лишили? Что, если ополчение куда кровожаднее самого Темного Лорда? Драко надеялся лишь на то, что он умрет прежде, чем увидит, что кто-то вновь кромсает его больное, измученное тело. Пусть делают все, что хотят… Главное, чтобы все кончилось как можно быстрее, чтобы нить мучений оборвалась.

Свет за дверью дрогнул. Чья-то тень застыла у входа, не решаясь войти внутрь. Человек, которого Малфой не мог узнать за преградой, неподвижно стоял у двери, загораживая собой желтый свет, что явно исходил от живого огня. Драко насторожился, опасаясь, что к нему решил зайти доктор. Юноша вспомнил имена всех тех людей, что поведал ему Финниган, прежде чем Малфой ушел на то злосчастное собрание. «Теодор Нотт», – прохрипел измученный гриффиндорец, прежде чем тьма приняла его в свои холодные объятья.

«Что, если Нотт работает их врачом? Наверняка – он. Теодор не станет причинять мне вреда, верно?» – судорожно соображал Драко, боясь обмануться в своих надеждах. Паника все сильнее окутывала его своим одеялом, заставляла сильное тело юноши сотрясаться в болезненной дрожи. Руки затекли от долгого неподвижного существования, но вся боль и усталость отошли на второй план, сменившись страхом и отчаянием. Драко все еще не знал ничего. Где он находится? Что произошло? Где сейчас Гермиона и Темный Лорд?