Игры в апокалипсис - Страница 9
– За вас отвечает государство, и оно будет решать, где проживать детям, потерявшим родителей. Так что давайте больше не будем попусту тратить время, а найдем ваши документы, соберем необходимые на первое время вещи и поедем в детский дом. О квартире не беспокойтесь, мы ее опечатаем, и никто сюда не войдет.
Детям пришлось, хоть и с большим внутренним сопротивлением, подчиниться. Особенно после того, как им предъявили акт с печатями и подписями, в котором было написано, что Полина и Володя Ульяновы временно направляются в организацию для детей-сирот. Полина даже стала объяснять брату:
– Вовочка, здесь же написано – «временно», а это значит, что не навсегда. Так что ты не волнуйся.
Она попросила тетеньку в форме пообещать, что ее и брата не разлучат, и та дала слово, что так и будет.
14.
Полина представляла себе, что детский дом будет подобием школы, только со спальнями. Ее пугало, что они с братом, привыкшие к спокойной, размеренной жизни в лоне семьи, потеряются в огромной толпе кричащей, бегающей, дерущейся ребятни. Причем, слово «потеряются» означало для нее и разлуку с Володей, и то состояние, когда на них будут смотреть, как на чужаков, которые всем безразличны. «Кому мы там будем нужны? – думала девочка, с трудом сдерживая слезы.
Ее маленький брат, побледневший и осунувшийся, ни с кем, даже с ней не разговаривал. Он, казалось, нашел какую-то иную реальность, где блуждала его душа, а тело оставалось в этом мире в качестве заложника – бесстрастного и отрешенного.
К удивлению Полины детский дом оказался небольшим, раскрашенным солнечной краской двухэтажным зданием в середине квартала. Его окружали высокие ели и березы, на довольно обширной территории были разбиты клумбы с красивыми цветами, построен детский городок со сказочными домиками, беседками, качелями-каруселями и горками.
Детей еще во дворе встретила женщина-директор, очень похожая, как отметила Полина, на их маму: у нее была такая же прическа и золотистый цвет волос. От этого сходства девочка даже задрожала, и слезы заструились из ее глаз.
Тетенька шагнула навстречу, обняла детей, прижала их к себе и мягким голосом пропела:
– Детки вы мои, детки, поплачьте! Что же теперь делать?! Так бывает в жизни, надо пережить. Мы все постараемся, чтобы вам было здесь хорошо. Обещаю: никто вас не обидит.
Пятясь и продолжая обнимать ребят, она завела их внутрь и только там, плавно освободившись от объятий и встав рядом, сказала:
– Видите, как у нас красиво!
Дети поневоле осмотрелись. На стенах нежного кремового цвета висели детские рисунки, большие рамы с фотографиями, на которых были запечатлены улыбающиеся и смеющиеся ребячьи физиономии.
Полина вспомнила о своем страхе и робко спросила:
– А школа у вас прямо здесь?
Хозяйка детдома улыбнулась и развеяла сомнения своей маленькой собеседницы:
– Нет, наши дети ходят в обычную школу, она рядом, даже через дорогу переходить не надо. Но у нас учеников не очень много – всего десять человек из тридцати воспитанников. Остальные еще не доросли.
У девочки на душе стало немного легче. Но чувствуя почти материнскую ответственность за брата, она решила задать еще один важный вопрос:
– А где мы будем спать?
– Не беспокойся, Полечка, – приветливо пропела директриса. – У вас будет своя комната, только для двоих. Пойдемте, посмотрим.
Они поднялись на второй этаж, хозяйка открыла дверь с номером «5», и дети не без опаски вошли в комнату. Там стояли две новые аккуратно застеленные кровати, небольшой шкаф для одежды, два стола: один с установленными на нем книжными полками – для занятий, второй, с большим зеркалом-трельяжем, прикрепленным к стороне, примыкающей к стене, – для того, чтобы можно было привести себя в порядок. Полине это очень понравилось, она даже предположила, что и в их квартире можно было бы оборудовать что-то похожее. «Только бы мама с бабушкой нашлись!» – подумала она.
Володя, все время остававшийся безучастным, вдруг капризно заныл:
– Я хочу спать!
– Конечно, конечно, – согласилась хозяйка. – Располагайтесь, отдохните. Через два часа ужин. За вами придет ваша воспитательница, ее зовут Амина Гильфановна.
Она подумала, что не стоит загружать память ребят еще и своими именем и отчеством, и тихонько закрыв дверь, ушла.
15.
Дети потихоньку привыкали к своему новому пристанищу, насколько это было возможно сделать за два дня. Володя немного смягчился, хотя сторонился других ребят. Зато с воспитательницей он подружился сразу. Он завоевал ее симпатию тем, что не мямля и без ошибок стал обращаться к ней по имени-отчеству.
– Надо же, такой кроха и так четко говорит, – удивлялась Амина Гильфановна, рассказывая о новом воспитаннике своим подружкам.
В еще большее изумление вверг ее Володя заявлением, что он хочет записаться в шахматный кружок.
– А ты играл когда-нибудь? – недоверчиво спросила она.
– Пока нет, но очень хочу научиться, – ответил не по возрасту серьезный мальчик.
И хотя воспитательница была уверена, что ничего путного из этой затеи не выйдет, – поиграет ребенок фигурками, а потом ему надоест, – все же отвела его к шахматисту, который уже учил древней игре троих мальчиков, младшему из которых было девять лет.
На третий день детдомовской жизни брата и сестры, когда дети, выйдя на утреннюю прогулку, играли во дворе, к воротам подъехала «Волга», из которой вышел седой худощавый мужчина и сразу направился в кабинет директора.
– Следователь Тихомиров, – поздоровавшись, представился он и добавил, – я вам звонил.
– Прошу вас, будьте поделикатнее с ребятами, – ответив на приветствие, сказала хозяйка приюта. – Они еще верят, что родные найдутся.
– Мы сделаем все возможное, чтобы не нанести травму, – заверил гость. – Возьмем только девочку, брат еще слишком мал. Но вы же понимаете, что этой процедуры не избежать?
Директриса кивнула, вызвала сотрудницу, и вскоре та вернулась, держа за руку Полину.
– Полечка, – ласково обратилась к девочке хозяйка, – этот дядя – следователь, он ищет твоих родных и хочет, чтобы ты поехала с ним и помогла узнать, нет ли среди найденных им людей мамы и бабушки? Скажи Вове, что ты вернешься к обеду, чтобы он не беспокоился.
Девочка насторожилась, но не решилась задать главный вопрос дяде, который показался ей очень строгим на вид.
– Хорошо, – согласилась она, чувствуя легкую дрожь в коленях.
– С тобой поедет Амина Гильфановна, – добавила директриса. – Если тебе не понравится, как с тобой обходятся, сразу говори ей.
В машине воспитательница, чтобы отвлечь Полину от мрачных предчувствий, расспрашивала ее об успехах в школе, о подругах, любимых занятиях. Вскоре автомобиль остановился у неприметного одноэтажного здания, выкрашенного в серый цвет.
Дождавшись, пока девочку, которая явно не хотела выходить, вынесет воспитательница – той для этого пришлось прижать ребенка к груди, следователь сказал:
– Ты же уже взрослая и должна понять, что в жизни может случиться всякое. У нас есть две умершие тети, и мы хотим убедиться, твои ли это родные?
Полина задрожала всем телом, и воспитательница, подняв руку, сделала предупреждающий жест следователю – мол, полегче!
Тот, понимая деликатность ситуации, сбавил обороты:
– Но может оказаться, что это совершенно чужие люди. И ты нам об этом скажешь. Хорошо?
Полина, с трудом сдерживая слезы и все еще прерывисто дыша, кивнула.
Следователь объяснил девочке, что ей не нужно будет подходить к телам, достаточно просто посмотреть сквозь специальное окно, к которому подвезут тележки. Он не стал употреблять слово «каталки», боясь, что ребенок не поймет его значения.
В небольшой комнате, где царил полумрак, уже было четыре человека: мужчина и женщина в белых халатах – судмедэксперт и врач-педиатр, немного в стороне стояла пара в обычной одежде – понятые.