Игры в апокалипсис - Страница 14

– Господи, это же T.Rex, – сразу же узнал мелодию некогда популярной рок-группы Пирсон, большой ее поклонник. Хотя музыка была без слов, он безошибочно смекнул, что звучит песня «Baby Boomerang»³. Пара секунд потребовалась, чтобы Гриф понял зловещий смысл этих слов.

«Бумеранг, – пронеслось у него в голове. – Дрон возвращается!»

Пирсон даже не стал прикидывать, сколько времени займет обратный полет беспилотника. «Спастись!» – стучало у него в голове. Не говоря никому ни слова, он прыгнул к двери, резким толчком распахнул ее, соскочил вниз и побежал, не разбирая дороги, подальше от опасного места.

Капитан Хэнкок, сбитый с толку поведением компьютерной системы, но еще больше – поступком подчиненного, успел только заорать:

– Пирсон, назад!

Ни он, ни другие военнослужащие, находившиеся в фургоне, не видели, да и не могли этого сделать из-за полного отсутствия в вагончике окон, как дрон, сделавший в воздухе крутой разворот, устремился к тому месту, откуда, уже безуспешно, им пытались управлять. Будто мстя за долгое рабство, летательный аппарат, выпустив почти в упор две ракеты, сам врезался в эту же цель – зеленоватый обшарпанный фургон. Чудовищные взрывы один за другим потрясли окрестности. Три ударных волны подхватили убегающего от рукотворных громов и молний Пирсона, подбросили его вверх, пронесли по воздуху и, наконец, бросили в небольшой овражек.

Последним, уже угасающим порывом воздуха тело геймера занесло серым порошком песка, вырванными из земли сухими кустиками травы, колючими шарами перекати-поля.

Разговор, начавшийся на речных каменных креслах, требовал продолжения. И оно не заставило себя ждать, правда, сначала друзья приготовили обед. Генка пообещал соорудить нечто необыкновенное из тушенки, молодой картошечки, юной морковки, свежего лука, укропа, черемши и прочих пахучих даров огорода. Блюдо получилось на славу, Толик никогда ничего подобного не едал и назвал суп таежным.

Спиртного на столе не наблюдалось, Валков был сторонником трезвой жизни, да и у Сивцова не было желания затуманивать новые впечатления алкоголем. Но беседа и без этого завязалась сразу же, как только друзья принялись за обед.

– Гена, – обратился к приятелю Анатолий, – как я понял, ты примкнул к группе заговорщиков. Кто они?

Валков не спешил отвечать, он выудил из большой миски крупный кусок мяса, а потом принялся тщательно пережевывать его. Наконец, осознавая, что пауза непростительно затянулась, ответил:

– Поверишь ты мне или нет, но я сам не знаю. В нашем городе есть десяток надежных людей, один из них – связной. Он информирует нас о том, что надо сделать. Но сам вряд ли кого-то знает из тех, что наверху. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Сивцов кивнул головой, он хотел по профессиональной привычке задать еще один вопрос, но воздержался, надеясь, что Генка сам расскажет все, что знает. Сыщик быстро выстроил мостик между словами Лагутина о том, что некие конспираторы обязательно выйдут на контакт с ведущим сотрудником Следственного комитета, и этой поездкой к Валкову. А значит, надо ждать, когда окончательно прояснится, для чего он им нужен, и как они намерены действовать в дальнейшем.

Между тем, Валков продолжил:

– Думаю, что это очень разветвленная сеть, построенная по всем правилам конспирации.

Больше он ничего не сказал и какое-то время друзья молча работали челюстями, поглощая необычайно вкусную еду. Наконец, Сивцов не выдержал и заметил:

– Знаешь, Генка, очень это похоже на секту. Я когда-то вел дело о массовом самоубийстве фанатиков, которых зомбировал новоявленный божок, заставив верить в конец света. Сам улизнул, остался жив, присвоив недвижимость и деньги своих адептов.

– Вряд ли, – ответил Валков. – Я тоже поначалу настороженно относился ко всей этой затее, перечитал кучу статей о деструктивных сектах. Но здесь все не так. Никто ни у кого не выманивает ценности, наоборот, центр финансирует, и довольно щедро, всю нашу деятельность. Да и никто не заставляет нас верить в какие-то навязанные сверху постулаты. Приветствуются дискуссии, даже споры. Все это – на нескольких площадках в Интернете. В конце концов, первые христиане тоже сначала были всего лишь сектой.

Трапеза завершалась, одного супа хватило для ощущения сытости. А Сивцов вообще уже много лет не ел на обед второго, он говорил, что действует по древнему принципу: обед раздели с товарищем. Правда, ужин он не отдавал врагам: зачем вскармливать недругов?! Тщательно вычерпнув из миски остатки супа и облизав ложку, он вдруг спросил:

– Гена, а ты что-нибудь знаешь о двенадцати апостолах?..

Валков, не дожидаясь окончания фразы, выпалил:

– Спрашиваешь! Я Евангелие неплохо знаю. Особенно Апокалипсис, сейчас очевидно, что предсказания Иоанна Богослова начинают сбываться.

– Нет, я не об этом, – бросил Анатолий. – Я о современных апостолах.

– Ладно, не буду темнить, конечно, слышал, – отозвался Геннадий. – Это же ты вел дело о краже тела Ленина. Ну и та история с пришествием Христа как-то была с этим связана. – Он пошевелил губами и сам задал приятелю вопрос: – Там же наверняка не обошлось без апостолов?

– Боюсь, что именно эти люди и есть твои теперешние духовные отцы, – задумчиво произнес Сивцов.

– Толик, зря ты боишься! – воскликнул товарищ. – Даже если это и так, то разве они делают что-то худое?

– Не знаю, не знаю, – проронил Анатолий.

Валков, решив, что на первый раз достаточно информации, которой он снабдил друга, сменил тему:

– Ладно, буду приобщать тебя к простому сельскому труду. Я же после всех посевов-посадок только пару раз здесь побывал, а за растениями нужно ухаживать. Видел, сколько сорняков на грядках! Будем заниматься прополкой. А завтра пойдем на охоту. Не все же время тушенку жевать, нужно и побаловать себя. Если все пройдет удачно, такой из дичи шашлычок организуем, какого ты никогда в своей жизни не пробовал!

Друзья убрали со стола посуду, вымыли ее и отправились в огород.

Охота не очень привлекала Сивцова. Стрелял он неплохо, благодаря регулярным тренировкам в тире. Но одно дело владеть оружием для самообороны, и совсем другое – убивать животных. Об этом он честно предупредил товарища, заявив, что стрелять в зверей не будет, но компанию, так и быть, составит.

Генка в дополнение к уже знакомой сыщику походной одежде прибавил две бейсболки – одну оранжевую, другую – красную.

– Мы же все зверье распугаем, – предположил Анатолий.

– Это не так страшно, хуже будет, если случайно подстрелим друг друга, – ответил Валков. – А такое на охоте бывает не так уж редко. Когда лось или косуля стоят к тебе мордой, и ты видишь только две ноги, их вполне можно принять за человека, особенно в чаще, когда рога теряются в ветках деревьев. И наоборот, люди могут оказаться похожими на животных.

Заметив ироничную улыбку товарища, он начал объяснять:

– Да я не в переносном, а в буквальном смысле. И вот, яркая шапка сразу сигналит, что это свой брат охотник! Стрелять в него нельзя!

Дорога на место охоты была недолгой, вокруг – нетронутая тайга и непуганые звери. Генка привел товарища на берег все той же речушки, правда, пришлось пройти пару километров выше по течению. Здесь, как он сказал, на противоположной стороне у косуль было место водопоя. И действительно там находилось пологое место с вытоптанной животными травой. Чуть наискосок от него, на другом берегу, когда-то была выкопана яма с «крышей» из валежника. Туда и забрались друзья, сняв уже внутри свои «светофорные» головные уборы.

Еще не рассвело, солнечные лучи мельтешили где-то на востоке, время от времени нанося крупинки красного золота на редкие облака. Сидеть в тишине охотникам пришлось не очень долго. Издалека послышалось робкое шуршание травы, будто ее оглаживали ласковые руки. Чуть позже стали различимы легкие шаги. Еще через пару минут на прогалине появилась стайка грациозных животных, похожих на оленей. От пятнистых родичей их отличала сплошная рыжая окраска шкуры и белые «кляксы» на шее и вокруг короткого, похожего на малярную кисть хвоста. Головы двух из десятка особей – самцов – венчали раздвоенные на концах острые рожки. А вот пяток детенышей еще сохраняли оленьи черты: по их спинам бисером были рассыпаны светлые пятнышки – ни дать, ни взять Бэмби. Взрослые пропустили малышей к воде и те, широко расставив ноги, начали пить – не жадно, а с достоинством и даже уважением к реке, дарующей им живительную влагу.