Игры Сталина 1955 (СИ) - Страница 2

— А что плохо?

— Когда наоборот.

Марина хлопает глазами.

А разъяснение продолжается:

— Конечно, никогда так плохо не бывает с деньгами, как плохо бывает без них. Очень скоро, Марина, эти твои, в скобках «мучения», закончатся в Калифорнии. Уверяю, у тебя будет совсем иная проблема. В Нью-Йорке тоже.

— И какая же?

— Те, с кем ты будешь общаться, будут тебе, по мере того как ты растёшь, всё больше льстить. Раньше ты была меньше. А твоя красота будет… как-бы тебе сказать… через несколько лет ты уже превратишься в очень красивую девушку. Ты ведь уже сталкивалась с этим в Америке, помнишь? Но не верь никому! Людям, которые тебе будут льстить, нужны будут деньги твоих родителей и твоя красота. И если ты можешь называть «дядей» того же Нельсона Олдрича Рокфеллера, который столь любезен с тобой и так заразительно шутит, когда изредка бывает у нас в гостях в Нью-Йорке, то ты должна понимать, что это в некотором роде…

— Он сам богат! Намного богаче нас, ты сам говорил. И у него есть жена.

— Здесь другое.

— Что?

— Его отношение к тебе и к нам — это такое поведение… когда ему выгодно так выглядеть…

— А ему выгодно?

— Да.

— А тебе? Ну, то что ты с ним знаком?

— И мне выгодно… мы все, дочка, носим часть своей жизни маски на лице… только с самыми близкими людьми мы можем обходиться без них.

Она снова хлопает глазами.

— А где лучше? Ну, тут или там?

— Везде есть свои плюсы и минусы. А насчёт пути к богатству… мама тебе расскажет про свою детскую жизнь.

— А ты, пап? Где твои мама и папа? Почему ты никогда не рассказываешь о них? И мама молчит…

— Я тебе расскажу… когда тебе будет 18. не раньше. Может, даже лучше когда исполнится 20. Ты услышишь абсолютно фантастическую историю. Которая, тем не менее, будет абсолютно правдивой.

— Я хочу сейчас.

— Извини, доча. Нет. Пока нет.

— Они погибли на войне, когда я была маленькой? А у тебя есть их фото?

— Есть. Но… не сейчас… тебе захочется узнавать всё больше и больше.

— Пожалуйста, расскажи.

— Я не готов. И ты не готова.

Глава 2 — Кооперативные умники. Часть II

(…из неизданных мемуаров Рожкова Н. Е., хранящихся в его семейном архиве…)

Государственно — прогрессорские вложения (под влиянием известных подсказок «из головы» и материалов с компов) в радиопромышленность и электронику в СССР и США дали свои плоды, которые по настоящему массовыми стали в 50-х, «когда случились» успехи в создании первых микросхем, приведшие к появлению (как только, так сразу!) «масштабируемой» и запланированной М-7.

Однако они имели ещё и один аспект, главным выгодоприобретателем которого стали музыканты и прочие деятели шоу-бизнеса всего мира.

Синтезаторы…

Видимо, они не дотягивали до уровня тех, которые появились в 70-е моего прошлого.

Но некоему аналогу звукового чипа от 128 килобайтной модели «Спекки» и стандарта MSX, что был рождён к моменту начала разработки М-7, нашлось и иное применение.

Три канала генерации звука, причём каналы были, разумеется, программируемыми. Плюс канал генерации программируемого псевдошума, генератор огибающей, два 8-битных порта ввода-вывода и прочие возможности. Разработка сего чуда зари больших интегральных микросхем стала возможной «уже сейчас» благодаря обширным материалам по оригинальным звуковым чипам (и их клонам) в 8-битных системах моего «первого прошлого».

Успехи в создании и массовом производстве микросхем позволили переложить эти теоретические знания «как надо» (помимо всего прочего) на ЭКБ — электронную компонентную базу «этого мира».

Плюс случилась ранняя теоретическая совместная научная работа товарищей Ляпунова и Шура-Буры насчёт того, что было известно мне как «FM-синтез».

Разумеется, «здесь» она изначально называлась как «Частотно-модуляционная генерация звуковых волн»…

Именно эти три фактора — «подсказки из будущего», успехи в создании больших интегральных схем с тысячами элементов внутри и «теория ЧМ генерации звука» и привели к вступлению «эпохи новой музыки».

Которую сразу же начали грызть все кому не лень из числа старых профи. Обвинения в механицизме, «убийстве чуда», «препарации составляющих духа творения»… чего только не было выплеснуто в теле и радио эфир и на страницы специальных музыкальных изданий. Критики из числа рядов классических музыкантов ругали синтезаторы как могли!

И, если появление звуковых чипов в новых электровычислителях смотрелось органично, они лишь усилили впечатление от первых массовых игр, то покушение на классическую музыку, и так ушатанную в край за пару-тройку десятилетий «всякими легкомысленными» фокстротами, джазами и прочим новьём, лишь озлобило музыкальных критиков.

Мало того, что новый сомнительный стиль, ещё и новый, механистичный в сути своей инструмент на основе достижений электроники!

Широкой публике же, которой хорошо известная «Лея» — Марго явила (разумеется, на двух языках!) новый хит под совершенно непривычное синтезаторное звучание, он вполне пришёлся по душе.

Тем более что интерес сложился с фантастически удачными массовыми продажами дешёвых приставок и «масштабируемых вариантов» на базе М-7 и всей кучи электронных игр для двух родственных платформ!

На мой взгляд, качество звука синтезатора не дотягивало до того, что был в оригиналах видеозаписей конца 70-х — 80-х, но для «этого» 1955-го сие было безмерно круто! Уже появились новые ударные установки, новые электрогитары и вот теперь ещё и «цифровой синтезатор».

Как мне кажется, музыкальных критиков озлобило ещё и то, что мелодия (бесстыдно содранная с композиции, видимо, из конца 90-х некоего неизвестного мне певца Рогожина, бывшей в отцовской коллекции mp3), залезала тематикой в классику.

Смысл слышанной ранее несколько раз песни, кстати, я понял уже только «тут» — из разъяснений Марго, знавшей музыкальную классику намного лучше, чем я. И пояснившей, кто такая «Мадам Баттерфляй» (она же Чио-Чио-Сан, наивная влюблённая японская девушка 15 лет) и кто такой Пинкертон. Как оказалось, им оказался никакой не легендарный сыщик, а придуманный образ амерского флотского офицерика, нашедшего себе «временную жену по контракту» в Японии в эпоху канонерок. Супруга и рассказала мне, чем её зацепила эта мелодия и, зная как об успехах в разработке звукового чипа, так и о создании первого синтезатора, настояла, что именно эта мелодия может быть той, которая должна показать миру новый инструмент и новый стиль музыки.

Опера Джакомо Пуччини «Мадам Баттерфляй» была хорошо известна публике, имела к моменту появления песни Марго уже пару экранизаций.

Короче, публике зашло всё — знакомый голос и облик Марго, новый стиль исполнения и звучания и новый инструмент.

А что касается мнения профессиональных критиков, прошедшихся по чрезмерно романтизированному варианту песни вкупе со звучанием «механизированно-вычислительной коробки с фортепианными клавишами, залезшей своим неестественным балаганным звучанием в область творческого духа»… ну разве когда-нибудь они были довольны и как часто их мнение совпадало с вкусами большинства?:-)

Киносагу критики тоже находили за что ругать. И что, кого-то это останавливало из масс, рвущихся на премьеры новых эпизодов? Публика желала ещё и ещё. Как с новыми частями киноэпопеи, так и с модой на композиции, написанные в подобном стиле и под звучание пошедших в продажу «синтез-машин»…