Игры Сатурна. Наперекор властителям - Страница 71

Наконец корабли вышли на орбиту какой-то планеты, у которой была атмосфера.

— Ты действительно хочешь выйти тут? — спросил компьютер, — Я бы этого не советовала.

— Ты никогда не советуешь мне делать то, чего я хочу, — огрызнулся Лори, — Я понимаю, что воздух добавляет еще один фактор риска, который необходимо принимать в расчет. Но я хочу получить представление о распределении элементов на поверхности объектов подобных этому, — Он потер воспаленные глаза, — Это будет последняя планета. Потом мы отправимся домой.

— Как пожелаешь, — неужели действительно искусственный голос издал вздох? — Но после такого длительного пребывания в космическом пространстве тебе придется подготовить все для аэродинамического приземления.

— Нет. Я как обычно возьму сани. А ты будешь следить.

— Ты становишься невыносимым. Разве это шарик, где нет атмосферы и где я могу оставаться на орбите прямо над вершинами гор и высматривать все, что с тобой может произойти? Ну, а если я не ошибаюсь, здесь настолько насыщенная ионосфера, что радио с саней не может достичь меня.

— Ничего необычного не произойдет, — сказал Лори. — А если и случится что-нибудь, ты не освобождаешься от необходимости препроводить благополучно киркасантян отсюда.

— Я…

— То, что ты слышала — приказ. — Лори продолжал обсуждать некоторые основные меры предосторожности. Хотя он чувствовал, что в этом не было никакой необходимости. Цель его выглядела мирной — сухой, стерильной каменной глыбой, вращающейся вокруг звезды.

Однако, когда он отделился от основного люка и выстрелил своими гравитационными санями, чтобы набрать скорость, у него перехватило дыхание от этого вида.

Вокруг него простирался сверкающий туман. Звезды и планеты купались в нем, он освещал впадины и выступы, сияли ореолы многоцветной флюоресценции. Когда он посмотрел на одно такое место, сине-стального цвета, интенсивное его сияние было таким, что глазам стало больно. Еще одна новая. Каждая стадия эволюции звезд была так широко представлена, что это было похоже на то, как будто само время сжалось — и сам космос стал астрофизической лабораторией!

(Во всяком случае — для приборов, которыми человек не будет управлять. Человеческая плоть не может выдержать многие месяцы в окружении космической радиации, которая падает в этом космическом пространстве, как дождь со снегом, синхротроны, бетатроны и кванты Черенкова, которые выкипали из частиц, выбрасывались в газы через сплетенные магнитные поля атомов и солнц. Лори постоянно сверялся со своим счетчиком радиации на левом запястье).

Солнечный диск был большим и пылающим апельсином. Несмотря на поддержание определенной температуры в санях, Лори чувствовал, как его обдавало этим жаром через защитный корпус и его собственный скафандр. Понижающий визор представил огромные протуберанцы, лижущие языками пламени небо, и корону, от красоты которой замирало сердце. Тип К не был бы таким завораживающим взор, но в пределах видимости не было нормальных звезд — особенно с таким распределением элементов и такой орбитой.

Однако планета, к которой он направлялся, была чуть дальше. Но трение, возникшее в туманности в течение гагалет вызывало ее спиральное закручивание вовнутрь. Температура на поверхности не была слишком большой, около 50 °C, потому что атмосферный слой был тонким, в основном из благородных газов. На всей планете не было достаточно воды, чтобы наполнить скромное озеро. Она разворачивалась перед ним как темная масса, слегка рельефная от красноватых пятен от гигантских пыльных бурь. Отраженный свет придавал воздуху радужные кольца.

Его сани врезались в эту атмосферу, и некоторое время он был занят тем, что среди грома и содроганий корпуса он помогал своему автопилоту снизить свой маленький корабль. В конце концов он завис над выпуклой равниной. Голые скалы высились на горизонте. Скалы были черными и коричневыми и слегка блестели. Солнце стояло высоко в ярко-алых небесах. Он взял пробу с помощью дистанционного управления и получил подтверждение, что почва была твердой, — на самом деле чрезвычайно твердой — и приземлился.

Когда он вышел из корабля, на него навалилась сила веса. Планета была меньше, чем самая маленькая, на которой жили люди, но была такой плотной, что гравитация достигала 1,22 стандартного «g». Неожиданно сильный порыв ветра набросился на него. Хотя слой воздуха и был тонок, воздушные массы передвигались быстро. Он слышал завывание ветра в своем шлеме. Издалека послышался грохот, и он почувствовал, как почва под ногами заколебалась. Сдвиг почвы? Землетрясение? Незамеченный вулкан? Он не знал, чего можно было ожидать здесь. Даже не подозревал того, на что мог обратить бы внимание опытный палеонтолог. В такие миры не ступала еще нога человека.

Излучение от почвы было более интенсивным, чем ему бы хотелось. Лучше сделать всю работу побыстрее. Он выгрузил приборы. Электродрель для образцов — он установил ее и оставил работать, пока сам устанавливал пироанализатор и скормил ему кусок скалы, который он подобрал в этой хаотической местности. Размолотый железными челюстями, нагретый докрасна, чтобы он превратился в пар, минерал представил свой основной состав для оптического и масс-спектрофотометров. Лори изучил представленные данные и с удовлетворением кивнул. Наличие атмосферы ничего не изменило в положении вещей. Это место было нагружено тяжелыми металлами и радиоактивными элементами. Ему нужны были еще изображения молекулярных и кристаллических структур для того, чтобы убедиться, что их так же легко извлечь, как и на других планетах, но у него не было причин сомневаться в этом.

«Хорошо, — подумал он, чувствуя голод и боль в ногах, — можно расслабиться немножко в кабине, слегка перекуситъ, а потом пойти проверить несколько других мест, просто, чтобы удостовериться, что они такие же многообещающие, а уж тогда…»

Небо взорвалось.

Он лежал на животе, закрывая руками щиток шлема от этого удара, когда его мозг осознал, что произошло. Рейнджеры проходили ядерное оружие, когда учились. Но когда спустя еще одну минуту взрывная волна не накрыла его и не было никаких других звуков, кроме звука поднявшегося ветра, он осмелился сесть и осмотреться.

Небо стало белым. Солнце больше не походило на апельсин, а превратилось в раскаленный медный фонарь. Он не мог смотреть на него, не щурясь. Его окружала яркое сияние, жара возрастала, когда он с трудом поднялся. «Новая», — пронеслось в его затуманенном сознании, — и он вызвал образ Грейдал на мгновенье, прежде чем он обратился в струйку газа.

Но он остался жив, в одиночестве на равнине, которая теперь сияла светом и миражами. Ветер визжал все громче и громче. Он почувствовал его толчки, как вращается вся масса планеты, и что во рту у него стало сухо, а мышцы напряглись как для прыжка. От сияния было больно глазам, но оно не было непереносимым через защитный щиток-хамелеон, и не казалось, что оно увеличивается сильнее. Инфракрасное излучение вызвало пот на его коже, но он от него не сварился заживо.

Наступило какое-то временное равновесие. Что-то чрезвычайно странное происходило на этой планете. Однако он был еще живым. Просто для проверки, без всякой надежды он включил свой радиопередатчик. Статическое электричество зажурчало в его наушниках.

Сердце его учащенно забилось. Он не мог сказать, был ли он испуган или же просто возбужден. Ведь он был еще совсем молодым человеком. Но к нему вернулось привычное хладнокровие. Он не перестал чувствовать. За его самоконтролем кипели страсти. Но все-таки он методично стал собирать оборудование и в процессе работы рассуждал.

— Это не взрыв новой. Звезды главного порядка не образуют новых. Но они и не изменяются за доли минуты… но ведь тут каждая звезда выходит за рамки нормы. Возможно, если бы я проверил спектрэтой, я бы увидел предпосылки к тому, что она на грани следующей фазы этого неравномерного процесса. А может быть, я бы и не понял, что все это означает. Кто же изучает астрофизику в подобных обстоятельствах?