Игры Сатурна. Наперекор властителям - Страница 21

А что относительно соседней планеты — нейтронной звезды, которая вращается по орбите почти рядом? Как это может быть возможно? Она должна последовать ее судьбе, а возможно, даже более жестокой. Но взрыв, такой как этот, должен бы отбросить обе планеты друг от друга, а не приблизить.

Мы предполагали, что тут должна быть и еще одна третья планета, также гигант, которая взорвалась когда-то раньше. Высвободившись, она вышла на такую орбиту, что второе небесное тело приблизилось ближе в направлении все еще издающей постоянное свечение первой. Трение от вырвавшихся газов помогло смягчить и сократить орбиту.

Наши исследователи искали эту третью планету. Ее останки не могли отлететь настолько уж далеко, говоря космическим языком. Но они должны светиться очень слабо или же вовсе быть темными, сжавшимися в шар, размером с планету. Мы их не обнаружили. Господь сделал Вселенную слишком большой, давайте отбросим нашу гордость.

Интонация стала холодной:

Теперь, когда последняя планета из этого трио взорвется, вся система распадется. Теряя огромные массы вещества суперновая должна по спирали отдалиться от нейтронной звезды, и наоборот, чтобы сохранить угловой момент. Но трение снова будет препятствовать этому. Процесс едва начался, когда прибыл «Уриэль», чтобы сменить «Зефон» в соответствии с планом трехмесячных вахт.

Некоторые люди ставят под вопрос смысл путешествий в течение многих световых лет на пределе квазискорости для такого короткого периода вахты. Но у нас нет выбора. Радиация вокруг образовавшейся недавно суперновой слишком интенсивная. Даже при суперприводе корабль не может избежать ее воздействия, и какой-то ее процент проникает через самые сильные защитные поля. И конечно, передвигаясь со скоростью, превышающей скорость света, команда не может осуществлять точных наблюдений. Большая доля их работы должна быть выполнена в нормальном состоянии, при обычных скоростях. Конечно, они могли развернуть магнитогидродинамические поля вокруг корпуса, держать под контролем облако плазмы и получить довольно эффективную защиту. Но никакая защита не может быть совершенной, за исключением Божьей. В виду возможной кумулятивной дозы, как правило, три месяца — это максимальное время, которое позволяет при вышеупомянутых условиях подвергаться радиации.

В случае с «Уриэлем» этот период стал намного протяженней.

На экране появились диаграммы и графики, чтобы объяснить это явление неспециалистам. Затем последовали кадры видов с наблюдательного мостика корабля, готовившегося к старту со станции, да, я даже мельком заметил офицера Людвига Таубе на борту «Абдиеля».

Видеокамеры всегда записывают прибытие, чтобы иметь информацию на случай несчастья. Она переместилась в направлении к Солнцу, откуда ожидалось прибытие смены. Те, кто ждал, не получили никакого сигнала, предупреждающего о приближении: какой же сигнал может перегнать скорость света? Но у них не было причин думать, что Кинг не вписывается в расписание, на несколько часов опережая или запаздывая. И в углу экрана, смотрите! В поле зрения появляется узкая тень корабля в рамках относительности. Она проплыла по экрану и исчезла из виду. Двигаясь следом, камера остановилась на месте и показала его крупным планом. Появились звезды, бегущие потоком, — «Уриэль» быстро несся мимо их полей. Те, которые попадали в камеру впереди корабля, блестели, их свет пульсировал при толчках корабля по мере его торможения. Послышались слова Таубе: «Что за дьявольщина! Ничего не понимаю!»

Последовали еще рисунки, и голос за кадром продолжал объяснять: …сохранение энергии. Корабль при использовании суперпривода обладает некой определенной скоростью — скоростью и направлением — по отношению к любому другому данному объекту во Вселенной, включая и его пункт назначения. Пересекая пространство с нулевой инерцией, он не изменяет эту скорость, не могут сделать этого и гравитационные ямы… как правило. Обычно мы пытаемся совместить так называемую присущую ему скорость со скоростью цели насколько это возможно, прежде чем начать независящую ни от каких других причин часть нашего путешествия. Вдобавок, мы будем должны сжечь столько топлива в конце путешествия, там, где его невозможно будет легко восполнить. Несмотря на то, что баки двигателей, работающих на топливе, могут вместить достаточно топлива для полета со скоростью пять тысяч километров в секунду дельта «v» — что значит общие перемены скорости, как повышение, так и понижение, вместе взятые, в процессе полета…

Старая песня. Я заметил неожиданно, каким теплым и сильным было прикосновение руки Дафны.

Снова появились кадры, переданные с кораблей. Появилось хмурое лицо Мэта Кинга, который отдавал рапорт главному командиру Колдуэлу на борту «Зефона»:

— Прошу прощения за превышение скорости. Я думал, что наш вектор хорошо просчитан.

— Не беспокойтесь, — улыбнулся начальник. — Вы — в пределах допустимого, однако только в пределах, слава Богу! С такими неопределенными и изменяющимися параметрами вы справились неплохо.

Обратимся к событиям, которые произошли через несколько недель: Колдуэл перед судом присяжных на Земле в ходе расследования. Лицо его усталое и напряженное, тик искажает его рот, он хрипло говорит:

— Джентльмены, это моя вина. Я должен был взвесить возможность, что все произошло из-за неполадок на «Уриэле», которые достигли такого размаха, что катастрофа была неизбежна.

— Но ведь приборы не зарегистрировали ничего угрожающего в пути, не так ли? — спросил председательствующий офицер. Это был человек, который из-за боязни кары Божьей, изо всех сил старался быть справедливым. — Мы понимаем, какая сложная вещь — космический корабль. Самая маленькая неосторожность в обращении с ним может посеять семя страшной неожиданности.

— Господи, прости меня, — простонал Колдуэл в пространство, — Мне нужно было бы серьезно задуматься над этим и приказать им отправляться прямо домой.

— Отменяя таким образом научный проект навсегда, поскольку эта звездная система не будет больше находиться именно в том состоянии, в каком она была тогда, — заявил председатель. — Нет, адмирал, ваше решение было правильным. Заметьте, что Кинг не потребовал возвращения и его люди тоже. Наша задача — проследить, в чем проявил небрежность обслуживающий персонал, и обнаружить кто это сделал, — Пауза. — Пасторат определит ему наказание.

Голос за кадром:

Семь человек на борту «Уриэля»… Они поодиночке проходят перед нами. Капитан Мэтью Кинг — командир; лейтенант Вольдемар Асклунд, навигатор и первый его помощник; лейтенант Джесс Смит, главный инженер; лейтенант Блейз Поликард, второй инженер и смотритель за системами жизнеобеспечения. Вот и вся команда, которая необходима для нашего необычайного путешествия, и кроме всего прочего, каждый обладает навыками, чтобы оказать помощь ученым. Они — все члены Вооруженных сил, и естественно, находятся в прекрасной физической форме и прошли специальную подготовку для астронавтов. Николай Виссарионович Кузьмин по плану должен был изучать особенности ядерных реакций, когда они вырвутся из ядра взорвавшейся звезды, Иоханес Венизелос — динамику газа и излучений в туманности, Сигияма Кито — гравитационные волны в качестве изменения конфигурации. Мы видели их истории жизней, жен, родителей, детей…

Дафна же и я — из-за нее — видели только одного Вольдемара Асклунда, как будто других и не показывали.

Он высокий молодой человек, худой, светловолосый, узколицый, с раскосыми глазами, всегда готовый улыбнуться. Его седые волосы всегда кажутся слегка взъерошенными, рубашка расстегнута у горла и обнажает ленту ордена, которым он был награжден за участие в спасении «Микаэля». Его английский носил отклики порывов ветра, дующего на скалы в тех фьордах, где он был рожден. Он был ничем не выдающимся студентом, и его с трудом приняли в Вооруженные силы, но после этого его карьера пошла великолепно. Хотя он и не превратился в автомат, штурмующий космическое пространство. Он любит то, что осталось на Земле и теперь недоступно ему; он хорошо начитан и его пристрастие — комедии Аристофана, Шекспира, Холберга и Яарбро; он пишет картины, играет в шахматы и теннис, умеет готовить вкусный обед или смешать отличный коктейль (конечно, это не делает ему большой чести); он отличный хозяин и умеет развлекать своих гостей; жена оказывает на него некоторое влияние; он увлекается музыкой Бетховена и учился играть на фортепьяно; он также размышлял и цитировал старинные американские рукописи, такие как «Декларация Независимости» (хорошо), хотя он и опускал их толкование церковью (плохо); у него, кажется, неисчерпаемый запас шуток и острот, как для холостяцкой компании, так и для приличного общества. И чем больше я смотрел, тем больше он мне нравился. И… те кадры о нем и Дафне, которые создатели фильма смогли раскопать в разделе частной хроники газет или в семейном альбоме… лица, шалости, немногочисленные пожитки, которые превращали их постоянно сменяющиеся квартиры в уютный дом — какими счастливыми они делали друг друга!