Игры престолов. Хроники Империи (СИ) - Страница 196

+++

Атуа пробирался сквозь джунгли в погоне за выносливым эккудо, с сожалением понимая – если через пятнадцать афу он не сможет зацепить добычу дротиком, в селение придётся вернуться с пустыми руками на посмешище более удачливым охотникам, ибо на территории, принадлежащей Белым Духам охотиться было запрещено. Уже отсюда было видно голубоватое мерцание, непроницаемой стеной окружавшее значительное пространство, которое, впрочем ничем не отличалось от джунглей по эту сторону. Животные эту преграду преодолевали без проблем, но людям из окрестных селений путь за сияющую стену был закрыт. Нездешняя, чуждая магия, отрицающая правила этого мира, презирающая богов и существующая, не смотря ни на что.

Шаман Эгу разговаривал с духами джунглей и те поведали старику, что Белые, пришедшие на эту землю в незапамятные времена, выставили защиту от вторжения, потому что не желают жить в мире с владыками этого мира. Они отвергают веру детей Схины, а значит – всех людей. И боги прокляли наглых пришельцев, – вещал шаман вечерами у костра собравшимся малышам. – В древние, седые времена, когда предки предков ещё не умели разговаривать и варить крепкий хман, проясняющий сознание, Белые сражались с хозяевами Схины, но ожесточенная битва закончилась ничьей, вот как сильна была чужая магия! Тогда боги наслали страшное проклятие – отныне никто не должен видеть Белых Духов, иначе неосторожный потеряет зрение. Никто не должен говорить с Ними, ибо лишится дара речи. Никто никогда не услышит Их голос, чтобы сохранить свой слух. И постепенно дети Схины смирились с тем, что рядом с ними незримо существуют Белые Духи. Отголоски их магии иногда достигали деревни Атуа в виде разноцветных всполохов, радужными лентами извивающихся в небе, подобно легчайшим светящимся полотнищам паутинной ткани. Вреда от них не было, и шаман даже предсказывал погоду, основываясь на частоте и интенсивности появляющегося свечения.

Атуа знал – Белых Духов было двое. О том повествовали старинные предания. Они не старели, не болели и не изменялись на протяжении долгих-долгих лет. Но сколько жизней длилось это «долго»? И если Их никто не видел, откуда известно, как всё обстоит? Атуа никогда не спрашивал об этом, хотя много думал. Эти мысли – крамольные и неправильные – он старательно гнал от себя, но часто охотясь рядом с запретными землями Духов, он позволял себе задавать некоторые вопросы.

Эккудо свернул к реке, величественно влекущей свои медленные жёлтые воды по извилистому пути, и, подкидывая жирный, упитанный зад, со всех четырёх копыт устремился вдоль берега. Атуа занёс жилистую, темнокожую руку с дротиком, смазанным парализующим ядом, и, выждав удачный момент, изо всех сил метнул его. Заострённый деревянный стержень вонзился в круп животного и эккудо, жалобно взвизгнув, упал, забившись в агонии. Охотник, не торопясь, приблизился, удостоверился в том, что зверь полностью обездвижен и ядовитые шипы на длинном хвосте не ранят его, Атуа принялся за разделку добычи, мурлыкая себе под нос незатейливую песенку. За этим занятием он не заметил, как вокруг посветлело, хотя день клонился к закату, а когда понял, то испуганно вскинул глаза. Прямо перед ним, на поваленной ветке огромного дерева сидел мальчик лет пятнадцати в просторной белой рубашке и белых штанах. Атуа поразился, насколько белыми и чистыми показались ему одежды ребёнка! Всё в облике странного ребёнка было необычным, чужим – и цвет кожи, словно парное молоко, и разрез глаз… Даже волосы непривычного медного цвета, необыкновенно гармонирующие с закатными облаками. От фигуры Духа распространялось мягкое и светлое сияние, наверное, ему будет гораздо проще в сгущающихся сумерках найти путь к своему становищу, – посетили обалдевшего Атуа странные мысли. А потом он вспомнил, что должен бояться, что теперь может распрощаться со зрением и стало юноше необыкновенно горько. Ведь он не искал встречи, даже не зашёл на запретную территорию – вон прозрачно-голубоватая стена видна в отдалении… Так почему он, здоровый и сильный мужчина должен лишаться будущего всего лишь из-за того, что Белому вздумалось подойти ближе.

- Не бойся, я не обижу тебя, – мальчик сказал эти слова на совершенно понятном Атуа языке, очень правильно и чисто, но вместо того, чтобы ответить, охотник в ужасе застыл, словно громом поражённый! Потому что теперь, если верить старому шаману и его историям, проклятие богов должно сработать и он лишится ещё и слуха!

Между тем Белый мальчик недоумённо склонил голову к плечу, вопросительно глядя на туземца.

- Ты не понимаешь меня? – Наконец поинтересовался он, пытаясь поймать бегающий взгляд молодого мужчины, но тот только прижал к ушам ладони, старательно отворачиваясь. Но как бы сильно не жмурился Атуа, уже ничто не могло изменить того, что он видел – так называемый Дух, проклятый богами Схины, выглядел как обычный ребёнок, за исключением уже замеченных отличий. И более ничего демонического. Вдруг от реки послышался обеспокоенный крик:

- Альфи?! Альфи, отойди от него!

- Но Рик, всё в порядке, мы просто разгова…

Подбежавший мужчина схватил мальчика в объятия, враждебно уставившись на Атуа. Белых Духов было и впрямь двое. Похожие, словно отец и сын или как родные братья, оба медноволосые и светлоглазые, с белой, будто прозрачной кожей, излучающие слабое таинственное сияние…

Юноша, позабыв о добыче, метнулся в джунгли, напоследок оглянувшись и увидев, как Белые подошли к реке, а жёлтые воды перед ними послушно расступились.

Надо ли говорить о том, что страшные посулы старика-шамана не оправдались и бедняга Атуа отделался лишь испугом? Однако, будучи вполне смышлёным молодым человеком, он не стал ничего говорить ни вождю, ни жрецу, опасаясь разрушить хрупкий миф о странных чужаках. И только иногда он позволял себе подобраться поближе к заветной границе, в тайне мечтая увидеть ещё раз хоть одного из чужих Богов.

+++

Альфред сидел на широких перилах мраморной веранды, смотря в ночные джунгли. За его спиной загорелся ночник, и тёплый золотистый свет окутал хрупкую фигурку вечного ребёнка. Он обиженно нахмурился, обхватив руками колени и утвердив на них острый подбородок. Энрике подошёл ближе, горячее дыхание всколыхнуло короткие волосы на затылке мальчика, и родной голос тихо произнёс:

- Прости, я испугался. Вдруг тот мужчина решил бы тебя обидеть?

- Но я же сказал, что мы просто разговаривали! – Возмущение прорвалось сквозь маску обиды, и Альфи стремительно обернулся, встречая взгляд встревоженного Рика. Тот выглядел очень усталым – целый день работал в архивах, систематизируя предсказания, сделанные Альфредом. Тяжёлые ладони опустились на плечи мальчика, сухие губы коснулись лба, а голос прошелестел:

- Ложись спать. Завтра будет новый день, тогда и найдёшь себе новую игрушку.

- Ты не прав! – Альфи скинул с себя руки брата и умчался прочь, сдавленно всхлипывая. Энрике устало опустился в кресло, стоявшее на веранде, бросил взгляд на лампу, смежив отяжелевшие веки. Он вовсе не хотел обидеть своего возлюбленного мальчика и тот это прекрасно знал, но несмотря на чистку, устроенную сознанию Альфреда, характер его оставался тяжёлым. Рик откинул гудящую голову на спинку кресла, положив на подлокотники гудящие руки со вспухшими венами. Сегодня он систематизировал целый свод предсказаний, сделанных Альфредом и касающиеся самых разных промежутков времени, посему бывшему герцогу Бришелла пришлось перетаскивать с места на место тяжеленные тома, исписанные собственным же мелким подчерком. Их было очень много, этих видений, скрупулёзно записанных им и зарегистрированных под инвентарными номерами. Ванахи во всём требовал аккуратности, а особенно в таком тонком и деликатном деле.

Ах, Альфи, мой дорогой мальчик! Капризный, ветреный, эгоистичный… Ласковый, родной и такой бесконечно любимый… Энрике тихонько улыбнулся, чувствуя, как покой окутывает его, подобно пуховому покрывалу. Впереди была целая вечность, торопиться совершенно некуда.

Он почти уснул, когда пришёл Альфред. Виновато потоптавшись и посопев, мальчик забрался на колени Энрике и неловко поцеловал его в губы.