Игры престолов. Хроники Империи (СИ) - Страница 184

Джерриа без страха встретила ослепительно, нечеловечески синий взгляд, прекрасно понимая – настали последние мгновения её слишком долгой жизни. Сильная женщина, она смогла даже улыбнуться, пусть и вышло немного горько. Её надежды на освобождение старлинга рухнули, растаяв, словно волшебные воздушные замки, видениями которых она упивалась многие годы. Она любила и ненавидела его так сильно, что эти два чувства переплелись в её душе в неразрывное целое, подменив в какой-то момент сам смысл её жизни.

- Ты прекрасен, – прошептала Джерр своему палачу, когда он взял её лицо в тёплые, большие ладони. Глядя в глаза друг другу, невольно разделяя воспоминания о минувших веках, когда мир казался лучше, светлее и добрее, они застыли, не обращая внимания на кипящий вокруг хаос, льющуюся кровь и отчаянные крики командиров. Айрон успел увидеть, что произошло, в который раз став свидетелем судьбоносных свершений. Тимо просто ласково дунул в лицо женщины, как делает это нежный, влюблённый юноша, успокаивая свою половинку. Жест, настолько не сочетающийся со смертью и чем-то жестоким, что казался неуместным посреди боя. Взгляд Джерр затуманился, она благодарно улыбнулась, закрыла глаза… и умерла, разом обмякнув в руках врага. Император осторожно опустил тело старухи на землю, полой собственного плаща закрыв навсегда застывшее лицо.

- Вот и закончилась эпоха, Айрон, – голос его всё ещё не приобрёл прежнего чарующего звучания, но вампиру не требовались иные доказательства личности Лайтонена.

- Что будешь делать? – Деловито осведомился Принц Ночи, вооружаясь отнятым у трупов охранников Гэлли оружием.

- Найду тех, кто…

Тимо запнулся, расширившимися глазами уставившись куда-то в сторону. Айрон проследил за взглядом Императора и кровь застыла в жилах высшего вампира, ибо в их сторону с неспешной грацией неизмеримо сильных хищников направлялись двое, выглядевших, как обычные мужчина и женщина, но это были не более чем созданные маски, вынужденные прикрывать нечто пугающе могущественное. Пожалуй, даже устрашающая аура самого Лайтонена меркла по сравнению с теми волнами необузданной силы, что струилась от этих существ.

- Тимо, кто это? – Почему-то шёпотом спросил Айрон, направляя на приближающихся врагов стволы лазерных винтовок.

- Моя судьба. – Просто ответил старлинг. Развернувшись, смерил долгим взглядом своего извечного противника, будто пытаясь запомнить, как Айрон выглядит. Потом тихо улыбнулся, кивнув на оружие, коим ощетинился вампир: – Не стоит. Этим ты только привлечёшь ненужное внимание. Мне пора, Айрон. Я… – Лайтонен судорожно вздохнув, вдруг наклонился к самому уху Айрона, выдохнув всего лишь пару слов, заставивших вампира обратиться в соляной столб.

Именно этим ступором Айрон после объяснял своё абсолютное бездействие в тот миг. Но облегчения почему-то всё равно не чувствовал. И спустя годы он помнил те два слова, что Тимо Лайтонен доверил ему. Хранил их в своём чёрном сердце, как величайшую драгоценность и надежду.

Тимо направился навстречу тем двоим лёгким, танцующим шагом, а фигура его в свете заходящего солнца пылала ярко-синим факелом освобождённой мощи.

+++

Энрике лежал на холодной земле, уткнувшись носом в вытоптанный, примятый сотнями солдатских сапог вереск, бездумно вдыхая горький, терпкий запах погибших соцветий. Люди вокруг него куда-то бежали, кричали, падали, а он, словно невидимка, продолжал неподвижно лежать – брошенная, сломанная игрушка.

Он ещё не понял, что с ним случилось – боль от разодранной надвое души была настолько велика, что до сознания доходили лишь разрозненные куски смешанного восприятия. Хотелось уснуть, а проснуться совершенно здоровым, снова услышать язвительный голос Альфи… Энрике вяло думал, что было бы хорошо, останься всё по-прежнему. Ничего бы этого не случилось: Араши не превратился бы в чудовище, не началась бы война, был бы жив Лукас…

Впрочем, ничто из этого уже не имело значения.

Энрике поднялся с земли и, не обращая внимания на царивший вокруг хаос, слепо побрёл куда-то. Каким-то чудом, не иначе, но ему удалось разминуться с противником, не нарваться на ятаган или шальной выстрел лазерной винтовки. Если бы он был в прежнем рассудке, непременно удивился бы собственной удачливости, как правило, отсутствовавшей прежде. Однако герцогу Бришелла реальность казалась кошмарным сном, где он был один. Совсем один, окружённый бесплотными призраками.

Всё, чего он заслуживал за все свои прегрешения, пусть и разделённые с Альфи – одиночество.

Лесная тьма и пришедшая с наступлением ночи прохлада поглотили маленькую сгорбленную под тяжестью своего горя и вины фигурку, оставившую позади великолепные соцветия взрывов и стремительных росчерков огней, так напоминающих любимые им в детстве фейерверки.

+++

Араши даже и подумать не мог, что судьба столкнёт его лицом к лицу с недавним противником так быстро, и обрадовался этому нежданному подарку, словно ребёнок. Эвазар и его тёмная женщина сражались с котами Гэлли всего в паре шагов от того места, где разбилась колесница Змееглазого: высокий рыцарь в серебряной кольчуге без жалости разил врагов тяжёлым палашом, чьё лезвие до самой гарды покрылось запекшейся кровью, девушка прикрывала своего господина – юркая и быстрая, словно чёрная молния. Вместе они представляли нешуточную угрозу для одарённых Дома Кошки, потому что оба в равной степени владели Искрой, позволяющей отбивать магические атаки. Слаженность тандема могла неприятно удивить Араши, если бы он проявил неосторожность, однако Змееглазый был не таков. Он предпочитал изучать врагов с безопасного расстояния, и уже сделав для себя некие выводы, наносить удар. Многие воины считали подобное поведение недопустимым и бесчестным, Араши никогда не прислушивался к мнению напыщенных болванов в начищенных до блеска доспехах. Единственно верный путь воина для Воплощения Великого Дракона заключался в победе любой ценой. И, желательно, с первого удара.

Он никогда не забудет неожиданной подлости, проявленной Эвазаром в поединке чести, исходя из новых сведений, внимательно следил за резвой парочкой, отметив, что брат предпочитает стоять на месте, как если бы ему было трудно двигаться, а женщина восполняет пробелы в его обороне своей неправдоподобной реакцией, свойственной лишь одному роду в Галактике. Инквизитор и ведьма.

Араши улыбнулся своим мыслям, находя подобное сочетание в высшей степени забавным. Знал ли сам Эвазар о том, какими «талантами» обладает его спутница? Память Змееглазого хранила массу интересных сведений, могущих когда-нибудь пригодиться своему владельцу. Так вышло и в этот раз. Род Феттов был лишён Искры. Суровый недочёт в генной программе, досадный сбой, жертва, принесённая ради обострения рефлексов… Кто поймёт погружённый во тьму злобный гений Альфреда Эшли. Чем он руководствовался, создавая столь ограниченных в эмоциональном и духовном плане «существ»? Возможно, он пытался хотя бы на их фоне выглядеть настоящим человеком?

Как бы то ни было, но со временем даже Фетты поддались влиянию мутаций. Среди них начали появляться настоящие самородки, способные затмить своими способностями, даже не огранёнными, многих Старших Девяти Башен. Вот только все они были женщинами. Среди Феттов обладателей Дара не любили, считая чем-то вроде непредусмотренного планом создателя отклонением от нормы. Участь попавшихся на «колдовстве» ведьм была более чем незавидной. Надругательство и изгнание – меньшее, что ждало их. Возможно, девчонка прошла через это, не сломавшись, однако Араши не был склонен к переоценке врагов. Её защита была безупречной, движения – точными и выверенными, как у профессиональной убийцы… и вместе с тем, крылось во всём её существе некая слабость, подсознательное желание быть обычной, хрупкой девушкой.

Даже С’хленн с его малым опытом, мог легко одолеть подобного противника.

Араши решил не лишать своего сына трофея, коротко приказав:

- Шохей, взять её!

Радостная улыбка сверкнула на залитом кровью лице подростка, когда он лёгким, упругим шагом миновав хьона, направился к цели. Как бы быстра и сильна не казалась ведьма, против воина хсаши она – ничто.