Игры оборотней - Страница 3

Чаще других в доме бывали двое молодых людей, с которыми пора познакомить читателя.

Один из них — служащий бумагопроизводящей фирмы «Нитто» Горо Химэда, симпатичный человек двадцати семи — двадцати восьми лет. Глаза, будто подведенные, и длинные ресницы делали его похожим на девушку. Очень мягкий и веселый человек.

И второй частый гость — Хитоси Муракоси, ведущий специалист фармацевтической фирмы «Сирокита». Одного с Химэдой возраста, но по характеру полная противоположность: молчаливый, всегда напряжен и задумчив.

Оба холосты.

Между собой, похоже, Химэда и Муракоси не очень ладили. Скорее даже в борьбе за расположение Огавары чувствовали себя соперниками.

На десятый день секретарской работы Такэхико пришлось стать свидетелем необычной сцены. Он сидел в своем маленьком кабинете, и вдруг шум за окном привлек его внимание. Примерно в двадцати метрах от окна у огромного, в два обхвата, камфарного дерева ожесточенно жестикулировали Муракоси и Химэда. О чем они говорили, понять было невозможно, лишь время от времени до ушей Такэхико долетали возбужденные голоса. Ясно было, что лидирует в споре Муракоси. И вдруг ситуация резко изменилась. Химэда слегка подался вперед и с неожиданной силой хлестнул Муракоси по щеке. Тот, схватившись за нее, рухнул. Не глядя на поверженного, Химэда удалился.

Муракоси наконец нашел в себе силы подняться. Впоследствии не раз вспомнится Такэхико дьявольская усмешка и сатанинский хохот Муракоси в тот момент.

Прошло почти две недели. За это время Химэда и Муракоси лишь несколько раз встречались в доме Огавары. При том, что оба старательно прятались за маску безразличия, кипящую друг к другу злобу скрыть не удавалось. Во всяком случае, Такэхико очень хорошо это чувствовал. Однако Огавара с супругой совершенно не замечали взаимной враждебности молодых людей.

Так вот, дней через двенадцать после бурной сцены в саду Такэхико, закончив работу, собрался домой и, выходя со двора, заметил стоящего неподалеку Химэду.

— Мне сегодня надо к родителям. А ты куда, на электричку? — спросил Сёдзи.

— Да, — ответил Химэда.

— Тогда пошли вместе до станции.

Людей на улице почти не было, все вокруг как будто вымерло. Какое-то время они шли молча. Наконец Химэда заговорил:

— Ну как, работой доволен?

— Да. Служба оказалась проще, чем думал. Приходится иметь дело с разными интересными людьми, и мне это, пока во всяком случае, ужасно нравится.

— Слушай, ты, кажется, любишь детективы. В них часто упоминаются тайные общества, масонские ложи…

— Честно говоря, не очень люблю в детективах эту тему. Сама по себе она интересна, но в детективах обычно описывается как-то очень вяло. Вот, допустим, американское общество ку-клукс-клан. Не думаю, чтоб роман очень выиграл от описания их одеяния — остроконечных капюшонов с прорезями для глаз и рта, белых балахонов — или от описаний их сборищ, тайных настолько, что члены общества друг друга не знают.

— А как ты думаешь, в Японии есть тайные общества? — неожиданно спросил Химэда. — Тебе от такой мысли не делается страшно?

Удивленный Такэхико попытался в темноте разглядеть глаза собеседника.

— Тебе о них что-нибудь известно? — в свою очередь спросил он.

— Нет конечно. Но почему-то мне кажется, что тайные общества существуют и у нас и что они совершают убийства.

— До меня доходили слухи, что такие общества есть и у левых, и у правых, говорят, порой те и другие избавляются от неугодных им людей… Да не только у нас, во всех странах есть такие группы, очень немногочисленные правда… Масонские ложи, как их еще называют, насколько я знаю, фанатично религиозны. На свои собрания члены общества приходят в пышных одеждах из черного полотна, богато украшенных золотым шитьем, а то и золотыми пластинками с определенным рисунком. Причем в зависимости от иерархии в одежде имеются различия. Самый пышный наряд, конечно, у главы ложи — его называют гроссмейстером. — Такэхико на секунду остановился, потом, оглядевшись, сказал: — А ведь у меня есть такой наряд. Мне подарили облачение из черной ткани с золотым шитьем; оно, видимо, принадлежало члену ложи не очень высокого ранга. Великолепный наряд. О том, что в Японии тоже есть франкмасоны, знают очень немногие. Правда, абсолютной уверенности, что они прибегают к убийствам, у меня тоже нет.

Между тем они уже подошли к электричке, но расставаться не хотелось.

— Поговорим еще немного, — попросил Химэда, приглашая Такэхико посидеть в скверике напротив станции.

Молодые люди устроились на скамейке под тусклым фонарем, после чего Химэда сказал:

— Сёдзи-кун, хочу показать тебе кое-что. — Он достал конверт и протянул его Такэхико. — Как ты думаешь, что бы это значило? Открой конверт, посмотри, что там.

Поднеся конверт к свету, Такэхико прочел адрес и имя Химэды; адрес отправителя не был указан. Внутри конверта находилось что-то неприятно мягкое. Не без волевого усилия Такэхико извлек из него… белое гусиное перо — такими писали когда-то в старину. Больше в конверте ничего не было.

— И это все? — спросил удивленный Такэхико.

— Да, — ответил Химэда. — Ни записки, ничего. По почтовому штемпелю понятно только, что отправлено письмо из района Нихомбаси. Как ты это понимаешь? Просто шутка или?..

— Наверняка кто-то просто пошутил. Сам-то ты о ком можешь подумать?

— Вряд ли кто из моих друзей будет так глупо шутить.

— Вообще-то белое перо — знак человеческого жертвоприношения…

— Только так я и воспринимаю это, — тихо сказал Химэда. — У маркиза я встречался со многими очень разными людьми. Может, невзначай оскорбил кого-нибудь? Нельзя быть таким болтуном… Или же случайно мне стала известна какая-нибудь страшная тайна? Не знаю… Не понимаю, что за всем этим кроется?.. Меня гнетет какое-то предчувствие. Честно говоря, я просто боюсь.

Такэхико взглянул на Химэду, и ему показалось, что перед ним другой человек: в неясном свете лицо виделось темно-серым, совершенно явно Химэду била мелкая дрожь.

И тут у Такэхико мелькнула догадка:

— А может быть, это дело рук Муракоси? Вы ведь, кажется, не в ладах друг с другом?

— Да, Муракоси отнюдь не питает ко мне нежных чувств, но не в его характере такого рода шалости.

И еще одна мысль — совершенно нелепая, но при этом не столь уж невероятная — заставила Такэхико измениться в лице. Он вспомнил беседу шефа с одним из гостей, когда шеф в крайнем возбуждении кричал, что только Гитлер способен привести в порядок этот мир. Он живо представил Огавару в белом балахоне, его горящие ненавистью глаза в прорезях остроконечного капюшона. Может быть, и в самом деле бывший маркиз — член масонской ложи? Химэда знает об этом и связывает белое перо с его особняком?

— Сёдзи-кун, отчего у тебя такое испуганное лицо? О чем ты подумал? — теперь уже встревожился за друга Химэда,

— Нет, ничего… Начитался детективов, и в голове появляются иногда фантастические, идиотские мысли… Не обращай внимания.

— Что ж ты так пугаешь, — проговорил Химэда. — Да, кстати, ты, кажется, знаком со знаменитым детективом Когоро Акэти?

— Да, иногда бываю у него.

— Не поговоришь с ним о моем случае? В полицию, мне кажется, с этим обращаться не стоит, не будут они этим заниматься. А с частным сыщиком, да еще таким выдающимся, хотелось бы посоветоваться.

— Да, это совершенно правильная идея. Только сейчас он в отъезде. Как только вернется, я обязательно с ним встречусь.

Но рассказать детективу Акэти о загадочном конверте с белым пером Такэхико Сёдзи не успел. (Тем временем произошла страшная трагедия.)