Игрушки - Страница 43

На улице я сразу заметил свою цель — президента Джаклина, который бежал на добрый десяток ярдов впереди других. Бегать он умел, тут ничего не скажешь. Настоящий элит.

Он делал не меньше сорока миль в час — и уже протянул руку к дверце лимузина, когда я припал на одно колено и выстрелил точно в центр маячившей передо мной фигуры.

Пуля попала ему в поясницу и швырнула на землю. Но будь я проклят, если я его ранил. Ничего подобного. Наверное, на нем был бронежилет. Что ж, меня это скорее обрадовало: я хотел взять его живым.

Я отбросил винтовку в сторону и в два прыжка добрался до машины. Джаклин встретил мою атаку жестким блоком.

По ощущениям это было то же самое, что налететь на железобетонную арматуру.

В яростной схватке мы сцепились в клубок и покатились по безупречному президентскому газону.

Я быстро обнаружил, что Джаклин напичкан усилителями больше, чем любой другой элит, которого я когда-либо встречал. С невероятной гибкостью и силой он отбросил меня прочь, вскочил на ноги и отступил к машине, нащупывая за спиной ручку дверцы.

— Как видишь, мой примитивный друг, — пробормотал он, — ты далеко не единственный, у кого есть секретные имплантаты. По правде говоря, я самое совершенное существо, когда-либо ходившее по этой планете: доктора говорят, что техническая часть составляет восемьдесят семь процентов массы моего тела.

— Бьюсь об заклад, первым делом тебе поменяли член, — усмехнулся я, надеясь уязвить его и заставить потерять самообладание.

Но все получилось наоборот.

— Спроси своего Чертенка, пусть она просветит тебя на этот счет, — ответил Джаклин. — Личный опыт и все такое.

Я попытался сделать вид, что меня не задели его слова, но это было бесполезно. Откуда он знает ее прозвище? Допустим, не от нее, а от кого-то другого — какого-нибудь тайного осведомителя. Кто знает, что могут рассказать о нас наши коллеги и приятели? Или он все-таки хотел на что-то намекнуть? Но я не буду об этом думать. Не могу, не должен — сейчас не время!

Пока я собирался с мыслями, Джаклин громко крикнул:

— Эвакуация!

Его «интеллектуальный» лимузин узнал голос хозяина и мгновенно ожил, раскрыв дверцы и зависнув над землей.

Нет!

Джаклин прыгнул в полутьму салона, и машина мигом взвилась в воздух. Все, что я успел сделать, — это прыгнуть за ним и просунуть руку в захлопывавшуюся дверцу.

На мое счастье, система безопасности в машине была настроена так, чтобы не защемлять руки высокопоставленных элитов: дверца вежливо остановилась на полпути.

— В заднем люке справа по борту обнаружен посторонний объект, — доложил автопилот. — Устранить немедленно.

Не дожидаясь, пока на мои пальцы опустится роскошный ботинок Джаклина — а то и оба, — я проделал почти невероятный трюк, рывком распахнув дверцу и прыгнув на заднее сиденье.

Мне повезло: салон машины был таким огромным, что Джаклин меня не заметил — видимо, решил, что я не попал на рейс и валяюсь где-то на земле, — и спокойно перебрался на водительское место, чтобы сесть за пульт управления. Он дал сильный крен как раз в тот момент, когда я снова бросился на него, подтвердив старую истину, что люди никогда не учатся на своих ошибках.

— Тебе конец! — прорычал Джаклин, легко уклонившись от атаки.

Я с грохотом налетел на кофейный столик, заставленный хрустальными графинами и кубками — должно быть, трофеями из какого-нибудь музея.

Когда я попытался встать, машина рванула почти вертикально вверх, и меня отбросило на кресло.

Джаклин орал в микрофон:

— Срочно нужна помощь с воздуха, боеготовность номер один! Всем боевым группам немедленно взять под контроль президен…

Что-то с жуткой силой грохнуло по крыше лимузина, и мы оба упали на колени.

— Ага, есть! — воскликнул Джаклин. — Думал, мои люди не заметят вашей дурацкой атаки на президентский особняк? Это отряд спецназа, и я еще раз скажу: тебе конец, Хэйз Бейкер! Тебе и всей вашей мерзкой обезьяньей стае!

В этот момент дверца лимузина неестественно вогнулась внутрь салона и треснула, как ореховая скорлупа. В машину хлынули оглушительный вой ветра и рев реактивных двигателей.

Огромный абордажный крюк, похожий на членистую руку, заполз внутрь и вцепился в обивку кресла. Пока я беспомощно озирался в поисках оружия, в образовавшийся пролом прыгнул солдат, вскинул два пистолета и начал стрелять…

В Джаклина!

Немного позже, уже на земле, мы с Люси стояли перед раненым президентом и смотрели на его бледное, синтетически правильное лицо, искаженное яростью и страхом. В его теле кое-где торчали оборванные трубки, из которых сочилась искусственная кровь.

Люси держала его на мушке, пока четверо солдат укладывали Джаклина на носилки и привязывали ремнями.

— Мы требуем безоговорочной капитуляции! — заявила Люси, как только он был надежно закреплен. — Здесь и сейчас!

— Мы? — переспросил президент, немного придя в себя и сдвинув брови. — Хотите сказать, что представляете эту банду грязных животных?

Я бы отдал должное его выдержке, если бы в ней была хоть капля смелости. Но вся его бравада держалась не на мужестве, а на беспросветном невежестве и эгоизме. Джаклин действительно считал себя новым избранником и мессией, а элитов — как ни смешно это звучит — более совершенным продуктом эволюции.

Его не волновали страдания людей и не мучили угрызения совести за бесчисленные преступления, совершенные по его приказу.

— Ну да, я говорю от имени жалких скунсов, — подтвердила Люси.

— Вам конец! — завопил президент. — Вы едва не погубили мир, а без нас все рухнет окончательно!

— Заткнись! — крикнул я и для большей убедительности схватил его за горло. Потом, наклонившись к разъяренному лицу Джаклина, вежливо добавил: — А теперь слушай внимательно: я обращаюсь к тем тринадцати процентам человеческой природы, которые в тебе еще остались. В ближайшие несколько недель ты будешь горько жалеть, что родился не прыщиком на заднице скунса, а правителем элитов или кем ты там еще себя считаешь.

И я рассказал ему о том, что мы решили сделать.

Наверное, это была ненужная жестокость. Наверное, это было слишком по-человечески. Но когда я закончил говорить, лицо Джаклина побелело от ужаса.

Не скрою, это доставило мне удовольствие.

А потом меня крепко обняла Люси.

И тогда мне стало еще лучше.

Медленная смерть — это медленная пытка.

Наверное, именно так думал бывший президент Хьюз Джаклин, лежа три месяца спустя на операционном столе в суперсовременном медицинском центре Нью-Лейк-Сити. Кто-кто, а уж он-то знал, что это значит.

На его лице больше не было ни гнева, на надменности. Трудно сохранять высокомерный вид, когда лежишь в тюремной робе и наручниках. Вместо этого он не отрываясь смотрел на сверкавшую сталью «машину смерти», стоявшую посреди операционной.

Рядом собрались его судьи — Люси и другие лидеры человеческого общества, ожидавшие, когда приговор будет приведен в исполнение.

Вместе с ними ждали два миллиарда человек по всему миру.

А где же я? Я тоже был здесь. Мне доверили честь привести приговор в исполнение. Я не возражал, как раз наоборот. Справедливость — прекрасное человеческое качество, одно из лучших.

— Ну что ж, пора. — Шанталь Дюгар, наш новый президент, обняла Люси и поцеловала ее в щеку. — Мир ждет, чтобы свершилось правосудие.

Верно: мир этого ждал. Война еще не закончилась, и элиты то здесь, то там оказывали упорное сопротивление, но у них больше не было лидера, вокруг которого они могли объединиться. Наши атаки подорвали их былую мощь, и люди многократно превосходили их числом.

Без человеческой помощи элиты быстро пошли ко дну. Из них выходили отличные начальники, пока мы делали за них всю работу, но как только речь зашла о самых обычных, повседневных делах, — даже о простой еде, — они оказались удивительно беспомощны.