Игра в революцию: Иранские агенты Кремля - Страница 4

Положение внутри коммунистической партии Ирана по-прежнему тревожило Коминтерн, который возвращался к обсуждению этой проблемы в сентябре 1921 года. В январе следующего года исполком Коминтерна сформировал специальную комиссию «по обеспечению единства внутри иранского коммунистического движения». В нее вошли Орджоникидзе, Киров, Керим Хасан Никбин и еще два члена ЦК компартии Ирана.

Эта комиссия и создала новый Центральный комитет компартии Ирана с включением в него представителей всех трех группировок во главе с Никбином. Он был членом российской компартии с 1917 года, участником боев против националистических отрядов в Туркестане и руководителем Тегеранской организации компартии Ирана.

После ухода российских войск из Северного Ирана местные коммунисты перенесли свою штаб-квартиру в Тегеран. Но без поддержки русских штыков партию захлестнула волна предательств. В 1922 году провокаторы выдали полиции почти всех членов Тегеранской, а затем и Хорасанской организаций.

В письме ЦК компартии Ирана в исполком Коминтерна это объяснялось не нестойкостью кадров, а «развращением нравов иранского общества под влиянием феодального строя и проникновения западноевропейской культуры». Приводились примеры предательства как рядовых, так и руководящих партийных работников[18].

Спасая партию, ЦК провел чистку, оставив около тысячи членов, и принял фиктивное решение об «организационном разложении и самороспуске», взяв курс на конспирацию.

Даже в это трудное время в партии бушевали разногласия, отражавшие противоречивость установок из Москвы. Коминтерн не исключал союза с мелкобуржуазными националистами, и иранские коммунисты вступили в коалицию с Социал-демократической партией принца Сулейман-мирзы Искандери.

Но затем стратегия изменилась, и те же коммунисты попытались создать «чистую рабоче-крестьянскую партию». Эта затея провалилась, не найдя поддержки у населения и встретив сопротивление духовенства.

В укреплении левацких сектантских платформ в Коминтерне сыграл роль Сталин. Его идеи отражает письмо Дмитрию Мануильскому от 31 июля 1924 года, где он на примере Индии говорил: «Надо сосредоточить все удары на соглашательской национальной буржуазии и выставить лозунг диктатуры пролетариата как основного условия освобождения от империализма»[19].

Иранская компартия неизменно следовала генеральной линии советской политики. Москва длительное время считала основателя династии Пехлеви полковника Реза-хана «национально-демократической силой», способной осуществить буржуазно-демократическую революцию, и иранские коммунисты послушно поддерживали все начинания диктатора.

«Объективную прогрессивность» нового шаха особенно превозносили такие партийные лидеры, как Джалиль-заде и Багер-заде, за которыми шло большинство иранских коммунистов. Один из лидеров партии Туде Эхсан Табари даже признавал позднее, что Коммунистическая партия Ирана была «лестницей, по ступенькам которой Реза-хан добрался до шахского трона»[20].

Отношение Москвы к Реза-хану можно объяснить воззрениями Сталина. Советский руководитель испытывал ненависть ко всему английскому и симпатизировал Германии. Поэтому Реза-хан, придерживавшийся сходных взглядов и правивший авторитарно, казался Сталину единомышленником — до нападения Германии на СССР.

Второй съезд компартии Ирана состоялся в сентябре 1927 года в Ростове-на-Дону. 20 делегатов представляли на нем 400–500 членов партии.

Первым секретарем ЦК был избран Хосейн Шарки (он же Резаев, он же Джуя, что значит «ищущий»). Он был типичным иранским коммунистом, который видел Иран лишь в детстве. Шарки — один из первых комсомольцев Туркестана, делегат третьего съезда Комсомола и выпускник Коммунистического университета трудящихся Востока.

Покорный слуга московских хозяев, Шарки не проявлял самостоятельности и инициативы. Вместе с Султан-заде он обратился в сентябре 1928 года в Коминтерн с требованием дать конкретные указания о действиях в Иране, поскольку теоретических разработок им не хватало. Все ошибки и провалы своей партии Шарки и Султан-заде потом отнесли на счет «нечетких указаний Коминтерна» и «недостаточной информации».

Второй съезд положил начало новой серии внутрипартийных распрей. В центре споров вновь оказался Аветис Султан-заде.

Его соратник по партии Сирус Бахрам донес в исполком Коминтерна, что Султан-заде дезинформирует центр мирового коммунистического движения о событиях в Иране и положении в собственной компартии. Этот инцидент расследовала комиссия Коминтерна во главе с Отто Куусиненом. Султан-заде получил строгое предупреждение о недопустимости такой практики.

В мае 1931 года компартия Ирана практически перестала существовать. Иранский меджлис утвердил закон «О наказании преступлений против безопасности и независимости государства», карающий коммунистическую и антимонархическую деятельность десятью годами тюрьмы. Власти арестовали 150 членов партии, что полностью покончило с ее распространением в Иране.

Мало кто вспоминает, что скрывшихся в эмиграции иранских коммунистов добил не Реза-шах, а Иосиф Сталин. Ему не нужны были свидетели его тактических провалов и левацких загибов в международной политике.

Во второй половине 1930-х годов в СССР были арестованы и расстреляны ведущие деятели компартии Ирана:

— Аветис Султан-заде (Микаэлян),

— Абдольхосейн Хесаби (Дехзад),

— Аболькасем Зарре,

— Керим Хасан Никбин (Зартошт),

— Мортеза Алави,

— Насролла Аслани (Камран Казвини),

— Эхсанулла-хан,

— Хосейн Шарки.

Новый этап распространения коммунистических идей в Иране начался только в 1941 году — опять-таки с появлением в стране советских войск.

29 сентября 1941 года в тегеранском доме принца Сулеймана-мирзы Искандери из свергнутой Каджарской династии собрались 27 человек. Их целью было основание новой политической партии, что стало возможным благодаря вводу в Иран советских войск. Это событие оживило иранских коммунистов, давно исчезнувших с политической сцены.

Однако на этот раз московские «хозяева» проявили осторожность и изворотливость. Лидером новой партии по их рекомендации стал не коммунист. Сулейман-мирза был опытным политиком:

— депутат первых меджлисов в период Конституционного движения начала века;

— лидер Демократической, а потом и Социал-демократической партии;

— сторонник мелкобуржуазных националистических реформистских позиций;

— министр культуры в правительстве Реза-хана Пехлеви (1923).

Несмотря на разногласия, его партия до 1925 года сотрудничала с коммунистами, которые теперь составили ядро новой политической структуры — партии Туде (дословно «Куча» или «Масса», в советском переводе — Народная партия Ирана).

Уже в первом органе Туде — Временном руководящем комитете — проявилась неоднородность, ставшая в будущем причиной длительной внутренней борьбы и расколов. Среди 15 членов комитета можно выделить два крыла:

— относительно молодые интеллектуалы с европейским высшим образованием, преимущественно персы по национальности;

— активисты старой коммунистической партии Ирана, в основном этнические азербайджанцы, поверхностно знающие теорию.

Не все старые коммунисты нашли себе место в партии Туде.