Игра в кальмара (СИ) - Страница 3
Так… Значит это не Эдвард, а ухажёр Вики. Интересно, послушать. Я насторожился, чтоб слышать ответ девахи, который звучал вполне ясно:
— Антон, извини. У нас ничего с тобой не было. Я просто у тебя отсосала.
— Нееээт!
— Да. На прошлой недели. А теперь… Другая неделя. Так что это, прощай.
— Что? Почему?
— Меня сложно найти, легко потерять, и невозможно забыть…
Хах, веселуха! Быть школотроном не так уж и скучно. В приподнятом настроении я устремился к классу, где должен был начаться урок. Внезапно открылась дверь сбоку, и в меня чуть не врезалось что-то большое.
Глава 2
— Лесовский! Опять ты, Лесовский? — прогремел грозный голос.
Я замер, рассматривая Эмму Аркадьевну. Она была в больших нелепых очках, надетых, скорее, для понта, чем для улучшения зрения. В руках у нее были книги. Дамочка сжимала их, как последнюю обойму с патронами во время жестокого боя.
Точно, она ж теперь была директрисой. Где-то про это слышал. Но какая мне разница нахрен? Я спас ее шкуру недавно, хотя мог добить. Это благородный, бескорыстный, поступок. За него она должна благородно и бескорыстно отсасывать.
Так что я поздоровался, решив пройти мимо. Но у Эммы были другие планы.
— Лесовский… — загадочно процедила она. — Ты вечно путаешься у меня под ногами. Это несколько раздражает.
— Кто у кого ещё путается? — подмигнул я, припоминая тот случай в полицейском участке.
— Не понимаю, о чем ты. Хотя, это не важно. Мне недолго осталось терпеть твои выходки, — выпалила Эмма Аркадьевна.
— Что значит недолго? Умирать собрались? — улыбнулся я, не поддаваясь ее давлению.
— Хмм, ты шутник. Такой сильный, бесстрашный. Что ж, Лесовский, я драться с тобой и не буду.
Эмма вдруг улыбнулась, сменив тон разговора. Казалось, она подобрела. Но я же отличный психолог.
Сразу понял, что это блеф. Но зачем, в чем прикол? Стерва снова что-то задумала. И почему я дал эту капсулу, исцелив тупую мегеру?
Остатки психики Марка делают из меня мямлю. Помог училке, которая хотела меня уничтожить. Теперь она снова окрысилась. Вот почему врагов нужно бить, а не целовать в попку.
— Не знаю, что ты задумала, — сказал я. — Но советую это не делать.
— Директору школы сопляки не советчики, — хихикнула Эмма. Потом развернулась и быстро ушла.
Да, твою мать, у нее точно шизофрения. Но в одном эта бабка права — она старше по званию. Это плохо. Хотя на каждого тупого директора найдется своя мясорубка.
С этой мыслью я все ж добрался до класса, вошёл туда и понял, что опоздал. Задержался совсем немного, тем более не по своей воле. Так что, поздоровавшись с училкой, спокойно пошел в комнату.
Но тут меня настиг громкий вопрос:
— Лесовский, какова причина твоего опоздания?
Невзрачная полноватая баба, которая раньше не знала моей фамилии, теперь пялилась на меня, как на новогоднюю ёлку… в июле.
— Госпожа Евгения, я просто… — ответил ей, а потом пояснил, что со мной решила поболтать по душам наша директорка.
Как ни странно, это не помогло.
— Простите, Лесовский, но это явное нарушение дисциплины. Госпожа Эмма не предупреждала, что вас задержит. По причине этого я обязана сделать письменное замечание, — протараторила училка, став бездушной машиной…
— Хм, да хоть в ООН обращайся, — промямлил я, и, в конце концов, прошел на свое место.
— Слышь, отсоси! — отчётливо произнес какой-то пацан, ругаясь с соседом по парте. Ему письменных замечаний не делали.
Мне показалась странной такая хреновина. И эта странность росла с каждым уроком. Падение Братства силы, а с ним и Бойцов никак не изменили школьное общество. Мы все, в общей массе, оставались быдловатыми дураками и дурами, несущими всякий бред.
Мы доводили училок, плевали на домашнюю работу, срывали уроки. В общем, были простыми подростками, которые плюс-минус одинаковы в любом мире. А учителя (которые тоже всегда очень похожи) плевали на наше дерьмо, отрабатывая учебные часы ради галочки.
Правда, все не так просто. Эти самые «пофигисты с указками» почему-то вдруг резко проснулись, обратив внимание на меня. Всего за один день умудрился схватить два письменных замечания и одно специальное предупреждение. Кто бы мог подумать, что здесь такое бывает?!
Интересная тема! Значит, щемить слабаков по сортирам — это не нарушение правил, а невыученная домашка или отсутствие конспекта — капец, катастрофа вселенского масштаба.
Возможно, это лишь совпадение. Подростковый мозг мог специально нарисовать «образ жестокого угнетения». Только логику бывалого вояки тут не обманешь.
Под меня конкретно копали. Не сложно сказать, кто и зачем… После всего, что случилось, Эмма вдруг поняла, что я не обычный задрот, который резко взбесился. Училка ощущала мою тайную суть. Директриса боялась, пытаясь меня уничтожить. Страх сильнее ярости или жажды мести. Значит, Эмма могла пойти на крайние меры.
Хотя… выговоры и замечания — это явно не то. Или я чего-то не понимаю?
После первого учебного дня на меня бросилась мамка, во всех красках рассказывая, как звонили со школы, жалуясь на мое поведение.
Меня это малость насторожило. Но все самое страшное случилось дня через три, когда количество выговоров, замечаний, предупреждений стало таким большим, как число прыщей на лице у подростка.
Тогда меня сняли с урока охранники. Они повели куда-то по длинным коридорам. Нет, не в кабинет директрисы, отделанный в лучшем виде. На сей раз, меня толкнули в простую тесную комнату, где сидел жирный краснощёкий мужик с идиотским портфелем и маленькими усами.
Это был чертов психолог. Точнее, особый психолог. Он работал с трудными подростками. Я видел его пару раз в своей жизни, и этот тип меня жутко бесил.
На последней беседе я был мягче, чем сиськи толстухи. Удалось убедить щекастого, что все норм. А теперь он снова вернулся. Не сложно угадать почему.
— Проходи в кабинет, Марк Лесовский. Садись вот сюда, — туповато пропел жирный дятел. — Ох, монеты-кабинеты, вечно мне предоставляют самые непотребные помещения.
Мужик с горечью ковырнул лак на столе, который всюду отапливался.
— Ага, — сказал я, и сел на скрипучий стул, предвкушая недоброе.
— Что ж, Марк, как твое самочувствие? Душевное, я имею ввиду, — раздался первый вопрос.
— Самочувствие, как у солдата в казарме. Выполняю приказы, хочу домой, — ответил как можно безобиднее, что вызвало улыбку психолога.
— Значит, получается, что нормально?
— Еще лучше, командир. Готов душить врага хоть до ночи.
— Весело, весело… Ты такой живчик, Марк, — с этими словами странный тип достал из портфеля бумаги.
— Могу идти выполнять учебную задачу? — отчеканил я, хотя чувствовал что-то неладное. И это чувство не подвело.
— Эээ, задачу? Решишь задачу успеешь, — смущенно выдавил дядька, а потом сказал чуть погроме. — Ты осознаешь то, что вокруг происходит?
— Да, — сухо бросил в ответ, понимая, что шутки тут не уместны.
— Значит, ты… — мужик порылся в бумагах, уставился в один из листов и начал зачитывать: — Ты совершил попытку сорвать урок, выразился нецензурно в присутствии учителя, опоздал на занятия три раза за два дня, угрожал расправой… расправой… В общем, вот так.
— Что? Это бред! — крикнул я, с трудом удержавшись от крепких словечек.
Мужик стал на меня пялиться… Сначала хотелось плюнуть в этот жирный хлебальник. Но тут стало ясно, что дядька не полный упырь.
— Возможно, Лесовский, возможно, — скорбно покачал головой. — Я решительно ничего не понимаю.
— Чего вы… не понимаете? — прищурился я.
— На учеников многих школ (особенно экономного сегмента) частенько поступают жалобы, — психолог смущенно кашлянул, и неловко продолжил. — Учителя, руководство тех заведений… Они, так сказать, пытаются все решить. А тут…
— Меня топят, — продолжил я.