Игра у животных - Страница 4

Простые манипуляции (как и способы передвижения) выполняются всеми представителями вида в основном одинаково, стереотипно. Но, чем сложнее формы манипулирования, тем больше индивидуальные различия, а некоторые формы могут встречаться только у отдельных особей, так сказать, в порядке исключения. Очевидно, такими исключениями и являются некоторые случаи манипулирования, которые наблюдали у белых медведей. Они отличались от обычных медвежьих манипуляций тем, что носили характер орудийных действий.

Видели, например, как белый медведь вырезал когтями из очень плотного снега куски, похожие на кирпичи, и тщательно прикрывал ими остатки недоеденного тюленя. Датский исследователь животного мира Гренландии А.Л. Маннихе даже назвал за это белого медведя «строителем». Особенно интересны сообщения о белых медведях, прицельно бросавших предметы. Обычно речь идет о том, что какой-то медведь запускал большой кусок льда в голову своего сильного врага — моржа и что, проломив ему таким приемом череп, он легко расправлялся с ним. Эскимосы рассказывают, что медведи для этого отламывают лапами глыбы льда и, если надо, перетаскивают или перекатывают их поближе к врагу, выбирая такое место, которое находилось бы прямо над ним, затем поднимаются на задние ноги и с огромной силой бросают эту глыбу целенаправленно вниз. Таким же образом и с той же целью они якобы пользуются и тяжелыми камнями в скалистых местностях, где выбирают для «бомбометания» высокие утесы. Но и это не все: представители разных племен эскимосов, обитающих в большом отдалении друг от друга, утверждают, что медведи убивают (или добивают) моржей также глыбами льда или камнями, которые держат в одной лапе, колотя ими по голове жертвы.

К этим рассказам следует, разумеется, отнестись с должной осторожностью. Однако хорошо известно, что белый и другие медведи часто и легко поднимаются на задние лапы, в состоянии пройти так большое расстояние и при этом свободно манипулировать передними конечностями. Наблюдали, в частности, как медведи, приняв вертикальную позу, держали и переносили в передних лапах куски пищи, поднимали лапами детенышей и т. д. Имеется к тому же несколько сообщений из зоопарков о том, что медведи хватали и бросали лапами предметы (в одном случае, возможно, даже прицельно). Ф. Нансен приводит рассказ шкипера о том, как медведь «играл» на льду с молодыми тюленями: схватив поочередно то одного щенка, то другого лапой, он подбрасывал их высоко в воздух, а затем катал их как мячики по льду. Известно, что медведица отдает своим детенышам леммингов для игры, а эта игра, в частности, состоит в подбрасывании зверьков лапой. Наконец, один из участников экспедиции известного норвежского полярника О. Свердрупа видел медведя, который отбивался от наседающих собак, мешавших ему доедать груду мяса, тем, что запускал в них куски из этой кучи.

Добавим еще, что в пустынях западной Монголия обитает медведь — пищухоед, о котором местные жители рассказывают, что он роет корни, пользуясь специальными острыми камнями. Этими же камнями он якобы обороняется от нападающих на него собак, швыряя их в своих преследователей. Научных наблюдений, подтверждающих это, нет, но до чего совпадают эти рассказы с упомянутыми рассказами эскимосов, живущих по ту сторону планеты, а также с наблюдением, сделанным спутником Свердрупа!

Конечно, трудно сказать, где кончаются факты, реальная действительность и где начинается игра воображения и даже вымысел, легенда. Медведя вообще любят очеловечивать. В целом в отличие от некоторых других животных медведи не употребляют в своей повседневной жизни на воле посторонние предметы в качестве орудий, хотя, возможно, случаются подчас единичные исключения из этого правила. Другое дело — в условиях искусственного содержания, например в зоопарке. В таких условиях медведи способны подчас удивительным образом реализовать свои потенциальные способности к орудийным действиям[2]. Крайняя редкость таких действий в обычной жизни медведей объясняется тем, что они могут вполне обойтись без них, выживать и без использования орудий. Но как бы то ни было, большие двигательные возможности передних конечностей медведей и мощное развитие их манипуляционных способностей не только несомненный факт, но и вообще во многом определяют специфические особенности жизнедеятельности этих животных, откладывают характерный, неповторимый отпечаток на все их поведение.

Для научного анализа манипулирования (как и вообще поведения животных) требуются очень точные, четкие объективные данные, включающие как детализированные наблюдения, так и количественные показатели. Дело это нелегкое, ибо манипулирование — очень сложная по своей структуре категория активности. Нам пришлось разработать специальную систему классификации манипуляционных движений, точнее, тех двигательных элементов, из которых образуются отдельные манипуляции.

Всего в нашей системе приводится около 200 элементов манипуляционной активности, выявленных у основных представителей млекопитающих. Привести здесь эту систему классификации, разумеется, не представляется возможным[3], и мы о ней упоминаем лишь потому, что с ее помощью удалось во многих отношениях пролить свет на закономерности онтогенеза и на сущность игры у млекопитающих. Она помогает разобраться в том, что конкретно нового привносит игра в поведение животного, каков поведенческий репертуар до появления игровой активности, в доигровом периоде онтогенеза, и каким он становится затем в ювенильном, игровом периоде, и еще позже — во взрослом состоянии. Выявилась прежде всего чрезвычайно интересная закономерность: с появлением у молодых животных игр резко увеличивается и усложняется их манипуляционный «репертуар».

Проще это показать на одном из видов с небогатой манипуляционной сферой, например лисице. Первые действия игрового типа появляются у лисенка, как и у других детенышей хищных млекопитающих, только после прозрения — в данном случае на 12-й день после рождения. До этого вся его манипуляционная активность представлена лишь несколькими примитивными движениями. Когда же детеныш начинает играть, происходит быстрое и весьма существенное обогащение двигательной активности молодого животного в ходе и результате игрового обращения со многими новыми разнообразными объектами, резко увеличивается как число элементов манипулирования (от 8 до 28), так и число объектов манипулирования. Впервые появляются наиболее сложные для лисицы манипуляции, выполняемые лишь одной передней конечностью. В итоге устанавливаются качественно новые связи с окружающим миром, которые и определяют дальнейшее психическое развитие животного.

Наши данные, полученные в условиях содержания животных в неволе, подтверждаются полевыми исследованиями. Можно, например, сослаться на наблюдение швейцарского этолога Р. Шенкеля, изучавшего в Кении в течение двух лет игры львят. Он установил, что во всех случаях взрослое поведение формируется из первоначально разрозненных, «диффузных» двигательных компонентов игр львят. Следовательно, и этот пример подтверждает, что игры молодых животных представляют собой развивающуюся деятельность в указанном выше смысле.

Итак, с началом игрового периода резко увеличивается количество способов манипулирования, а также число и ассортимент объектов первичных, доигровых движений путем их усиления, расширения, совершенствования. Именно так складывается во всем своем разнообразии поведение взрослого животного, и поэтому игру молодых животных необходимо признать развивающейся деятельностью, а не самостоятельной категорией поведения, лишь напоминающей поведение взрослых животных.

Наши исследования привели нас к выводу, что ничто в поведении животных не является при его рождении «совершенно готовым». Если говорят, что «каждому овощу свое время», то мы можем теперь сказать «каждому движению свой срок». Все требует для своего окончательного формирования определенного срока. Вопрос только в том, о каких животных и о каких движениях идет речь.