Игра (СИ) - Страница 15

Даже расслабленный Поттер держит его надежно и крепко, заботливо стирает с животов их общую сперму, целует в висок, водит пальцами по плечу, вызывая толпы мурашек. И уткнувшись в затылок, шепчет совсем еле слышно:

— Снова сбежишь?

Драко пожимает плечом. Он не может ничего обещать. Он не знает.

Но Поттер лишь крепче прижимает к себе.

— Знаю, сбежишь. Иначе ты не Малфой, — шепчет он, и в его голосе слышится обреченность: — Только знай, я аврор, ради тебя стал аврором. Я тебя где хочешь найду и буду ждать тебя, сколько нужно. Лишь бы я был нужен тебе. Я тебе нужен? Малфой?

Драко хочет помотать головой, из вредности, по старой глупой привычке, но неожиданно слышит, как в мощной груди гулко, тревожно колотится любимое сердце, и зачем-то покорно кивает.

— Я так и знал, — Поттер с облегчением откидывается на подушки, его сильные пальцы запутываются в волосах, и это приятно до дрожи. — Тогда, пожалуйста, не уходи. Не смогу без тебя, — шепчет он по-детски растерянно, и Драко неожиданно вспоминает, как тот спит: уютный кокон и надутые губы. Теперь Драко надо как-то жить с этим знанием.

— Не уйдешь? — настырный, зараза.

Драко приподнимается на локте и с горечью смотрит во встревоженное лицо: встревоженное любовью. Что поделать, если он опять проиграл?

И он снова сдается:

— Да куда я от тебя денусь, придурок, — Драко старается сказать это очень надменно, чтобы хоть как-то смягчить свое поражение, но, кажется, Поттер давно уже научился слышать только то, что он хочет.

— Правда? — он внезапно вскакивает на постели и расцветает такой наивной, доброй улыбкой, что от нее начинает щемить где-то внутри. А еще он снова неловко тянет Драко к себе и целует, — целует так робко и нежно, что до Драко наконец-то доходит, как же он был не прав. Как он мог считать себя проигравшим, если в кои-то веки по-настоящему выиграл? Выиграл свое лохматое счастье. Выиграл Гарри.

========== «мантия» ==========

Хлопнула аппарация, и Гарри, шагнувший в комнату из серого вихря, принялся ожесточенно срывать с себя мантию. Только слепой по его резким движениям мог не понять, как тот не в духе. К Малфою это, разумеется, не относилось. Осторожно отложив книгу на стол, Драко замер, изучающе рассматривая его прищуренными глазами.

— Поттер?

Гарри молча кивнул, начиная терзать свой шрам привычной рукой. На Драко он подчеркнуто не смотрел.

— Поттер. Что-то случилось?

Гарри, пренебрежительно хмыкнув, яростно швырнул аврорскую мантию, больше похожую на шинель, в кресло у дальней стены. Услужливый домовик, ловко подхватив ее, тут же исчез, здраво рассудив, что лучше не попадаться ему на глаза.

— Поттер? — Драко, поднявшись единым слитным движением, застыл перед ним в выжидающей позе.

Гарри наконец-то взглянул на него, и в его глазах за тонкими стеклами полыхнула гроза.

— Мэг мне сказала, что видела тебя в городе с Диланом. Рассказывала в красках, как вы с ним… — он поморщился, мотнул головой и замолчал, тяжело уставившись в стол.

Малфой холодно взглянул на него.

— Мы с ним что? — уточнил он спокойно, и в его голосе было столько этого напускного спокойствия, что Гарри буквально почувствовал, ощутил аврорским чутьем, как кончается жизнь.

— Целовались, — бухнул он, не собираясь щадить ни его, ни себя. — А потом вдвоем пошли в номер. Это правда? Это правда, Малфой?

Вперившись взглядом в Малфоя, он ожидал увидеть хотя бы раскаяние или вину, но Драко смотрел на него так, как обычно смотрел в своей лаборатории на особо неудачное зелье.

— А если это и так, — в его голосе, несмотря на издевку, не было привычной насмешки. — Разве это что-то меняет?

Гарри, не в силах больше выносить изучающий пристальный взгляд, рванул воротник, словно ему стало нечем дышать и, с трудом дойдя до окна, тяжело оперся о подоконник. За стеклом в серых сумерках моросил скучный дождь, и тонкие острые капли катились как слезы.

За спиной послышались неуверенные шаги, и теплая узкая ладонь осторожно легла на предплечье.

— Поттер…

Гарри дернул плечом, сбросив руку, призывая его замолчать, и уперся пылающим лбом в стекло.

— Знаешь, Малфой, я ей ничего не ответил. Усмехнулся прямо в лицо и прошел мимо. Как будто ничего не случилось. Как будто я все еще могу тебе доверять, — он с силой впился пальцами в теплое дерево. — Ты знаешь, я не имею права показывать им, где у меня слабое место. Сразу сожрут. А тебе вот скажу. Хотя ты, в общем, тоже… Но ты все равно должен знать. У меня от ее слов в груди будто Круциатус взорвался. Это было не больно. Это было никак. Как будто меня больше нет.

Гарри больше не слышал позади ни единого звука и только поэтому смог продолжать:

— Я понимаю, что ничего не могу от тебя требовать, Драко. Мы так и договорились на эту сделку. Тебе — мэнор, мне — статус официального мужа, чтобы все отвязались. И за все это время… Ты ни разу мне не сказал, что ты любишь. Ничего не обещал никогда. Я сам себе все напридумывал. Что могу рассчитывать на тебя. Что имею право не делиться тобой ни с кем. Но оказалось, что я не могу. Ты не мой, никогда не будешь моим. Наверное, нам надо…

Он не смог довести до конца эту фразу, прислоняясь лбом к холодному стеклу.

С той стороны в жестяной подоконник долбились жестокие капли. Наверное, в такие моменты всегда должен идти дождь. Символ безвременья. Символ конца.

Сзади было так тихо, что Гарри казалось, в комнате он остался один. Но внезапно сильная рука сжала его плечо, и он невольно оглянулся назад.

— Отвернись — то ли приказал, то ли попросил его Драко. — Отвернись, Поттер, чтобы я смог сказать тебе все. Наверное, и правда, я должен признаться.

Гарри вздрогнул, болезненно разглядывая решительное лицо, незнакомое без привычной насмешки, затем молча кивнул и снова покорно отвернулся к дождю.

Несколько секунд Драко молчал, и в комнате слышалось лишь неровное дыхание обоих.

— Не тяни, — глухо приказал Гарри, и впился пальцами в подоконник. — Скажи все, как есть.

Малфой испытующе посмотрел на него и отступил на шаг назад так, что его лицо скрылось в полной тени.

— Ты тоже никогда не говорил мне, что любишь. Поттер. Ты в курсе?

Гарри невесело усмехнулся и мотнул головой.

— Разве это что-то меняет? — с горечью повторил он малфоевскую же фразу.

Но тот снова сдавил его плечо, приказывая замолчать.

— Я ждал, я долго этого ждал. Но потом понял, что все это зря.

Гарри дернулся и попытался оглянуться, но, вспомнив свое обещание, только крепче вжался пальцами в шершавое дерево.

— Выходит, ты из-за этого мне изменил? — глухо спросил он. — Из-за того, что я тебе чего-то там не сказал?

В малфоевском голосе проскользнула до боли знакомая холодная усмешка:

— Так и будешь меня прерывать? Если все знаешь сам, зачем спрашивать?

Гарри стиснул зубы и молча помотал головой, предлагая продолжить. Если сейчас замолчит, то это надолго. Гарри ненавидел эту его привычку. Он многое в нем ненавидел. Так же сильно, как и любил.

— Я слушаю. Говори.

Словно ведет допрос в аврорате.

Малфой, видимо, тоже это заметив, опять усмехнулся, потом вздохнул, словно решаясь перед прыжком, и, наконец, заговорил непривычно и быстро, словно боясь, что Гарри его опять оборвет:

— Так вот, однажды… Однажды я понял, Поттер. Что ничего от тебя не дождусь. Ни твоих слов, ни любви. Ни тебя самого, — Гарри невольно дернулся, и Драко снова предупреждающе сжал плечо, приказывая не шевелиться. — Ты сейчас все правильно просчитал. Все верно подметил. Только ошибся в одном. Это уже ни на что не могло повлиять. Потому что… Потому что я сильно любил тебя. Слишком сильно. С самой школы. Любил. Люблю. И знаю, что буду любить. Наверное, меня кто-то проклял. Это я каждый день боюсь, что ты с кем-нибудь там… в Аврорате, — Драко выдыхал эти слова тише и тише, откровенно стыдясь своих чувств. — Это за тобой бегают толпы. А я никогда не буду тебе изменять. Я просто этого не умею. Не знаю, кто там и как развлекался с моей обороткой… Но ты всегда можешь мне верить… Я только твой, просто не могу по-другому. Каждый день, каждый час. Сколько мы будем вместе. Столько, сколько ты сочтешь нужным. Пока не надумаешь избавиться от меня… — его голос невольно дрогнул, но, тяжело сглотнув, он ровно закончил: — Потому что сам я уйти от тебя не смогу. А сейчас… А сейчас, Поттер, я выйду из комнаты, и только тогда ты обернешься. А когда ты пойдешь следом за мной, я очень хочу, чтобы мы с тобой оба забыли этот разговор навсегда.