Игра престолов. Битва королей - Страница 5

– Давай, – сказал Робб. – Можешь погладить.

Бран нервным торопливым движением погладил животное, потом повернулся, услышав голос Джона.

– А вот и еще один. – Его сводный брат держал в руках второго щенка. – Их здесь пять.

Бран сел в снег и прижал волчонка к лицу. Мягкая шкурка грела щеку.

– После стольких-то лет лютоволки разгуливают по стране, – пробормотал Халлен, мастер над конями. – Мне это не нравится.

– Это знак, – сказал Джори.

Отец нахмурился.

– Джори, это всего лишь мертвое животное, – проворчал он. И все же он казался встревоженным. Захрустел снег под сапогами, отец обошел волчицу. – А почему она погибла?

– Что-то застряло в ее горле, – отвечал Робб, гордясь, что нашел ответ на вопрос, прежде чем отец задал его. – Тут, сразу под челюстью.

Отец встал на колени и запустил руку под голову зверя. Сильным движением он извлек и показал, чтобы все видели, отломанный отросток рога, мокрый от крови.

Внезапное молчание вдруг окутало отряд. Люди в смятении глядели на рог, никто не осмеливался заговорить. Даже Бран ощутил их страх, хотя не мог понять его причины.

Отец отбросил рог в сторону и вытер руки.

– Удивительно, что она протянула достаточно долго и успела ощениться, – сказал он мрачным голосом, разрывая молчание.

– Необязательно, – ответил Джори. – Говорят… словом, сука могла умереть раньше, чем появились щенки.

– Рожденные от мертвой, – заметил другой мужчина. – Счастья не будет.

– Не важно, – сказал Халлен. – Их все равно ждет смерть.

Бран испустил крик досады.

– Тогда чем скорее, тем лучше, – согласился Теон Грейджой, доставая меч. – Давай эту тварь сюда, Бран.

Кроха прижалась к нему, словно могла услышать и понять слова.

– Нет! – отчаянно выкрикнул Бран. – Он мой.

– Убери-ка меч, Грейджой, – сказал Робб, и в голосе его прозвучала отцовская повелительная нотка, напомнив о том, что когда-нибудь и он станет властным лордом. – Надо сохранить этих щенков.

– Этого нельзя делать, мальчик, – отвечал Харвин, сын Халлена.

– Милосердие велит убить их, – добавил Халлен.

В поисках поддержки Бран повернулся к лорду-отцу, но получил в ответ лишь хмурый, озабоченный взгляд.

– Халлен говорит правду, сын. Лучше быстрая смерть, чем медленная от холода и голода.

– Нет! – Бран ощутил, как слезы наполняют глаза, и отвернулся. Он не хотел плакать перед отцом.

Робб упрямо сопротивлялся.

– Рыжая сука сира Родрика ощенилась на прошлой неделе, – сказал он. – Помет невелик, в живых осталось лишь два щенка. У нее хватит молока.

– Она разорвет их на части, когда они попытаются сосать.

– Лорд Старк, – проговорил Джон, обращаясь к отцу с непривычной официальностью. Бран поглядел на него с отчаянной надеждой. – Всего щенков пять. Трое кобельков, две суки.

– Ну и что из этого, Джон?

– У вас пятеро законных детей, – сказал Джон. – Трое сыновей, две дочери. Лютоволк – герб вашего дома. Эти щенки предназначены вашим детям, милорд.

Бран заметил, как лицо отца переменилось, все вокруг обменялись взглядами. В этот миг он любил Джона всем сердцем. Даже в свои семь лет Бран понял, на что пошел его брат. Счет сошелся лишь потому, что Джон исключил себя. Оставив девочек и даже маленького Рикона, но не посчитав себя самого – бастарда, носящего фамилию Сноу. Закон северных земель предписывает называться так любому несчастному, которому не выпала удача родиться с собственным именем.

Отец это прекрасно понял.

– Разве ты не хотел бы взять щенка и себе, Джон? – спросил он негромко.

– Отец, лютоволк украшает знамена Старков, – сказал Джон, – а я не Старк.

Лорд-отец задумчиво посмотрел на Джона. Робб торопливо попытался заполнить напряженное молчание.

– Я сам выкормлю щенка, – пообещал он. – Обмакну полотенце в теплое молоко и дам ему пососать.

– Я тоже! – отозвался Бран.

Лорд Старк внимательно поглядел на своих сыновей.

– Легко сказать, труднее сделать. Я не хочу, чтобы вы тратили время своих слуг на пустяки. Если вам нужны щенки, кормите их сами. Понятно?

Бран ретиво закивал. Щенок пошевелился в его руке, лизнул в лицо теплым языком.

– Вы должны и воспитать их, – сказал отец. – Только самостоятельно. Псарь не подойдет к этим чудовищам, я это обещаю. И пусть боги помогут вам, если вы забросите их, озлобите и плохо обучите. Лютоволк – не собака, молящая о подачке, его нельзя будет отбросить пинком. Он способен запросто отхватить человеку руку, как пес перегрызает крысу. Вы уверены, что хотите этого?

– Да, отец, – отвечал Бран.

– Да, – согласился Робб.

– Невзирая на все ваши старания, щенки могут умереть.

– Они не умрут, – обещал Робб. – Мы не допустим этого.

– Пусть тогда живут. Джори, Десмонд, заберите остальных щенков. Пора возвращаться в Винтерфелл.

Только когда все поднялись в седло и взяли с места, Бран позволил себе ощутить сладкий вкус победы. К тому времени его щенок уже устроился под кожаной одеждой, в тепле и безопасности. Бран все думал о том, как назвать его. На половине моста Джон внезапно остановился.

– Что такое, Джон? – спросил лорд-отец.

– Вы не слышите?

Бран слышал голос ветра в ветвях, стук копыт по доскам железного дерева, скулеж голодного щенка, но Джон внимал чему-то другому.

– Там, – сказал Джон. Развернув коня, он направился галопом через мост.

Все видели, как он спешился, наклонился над мертвой волчицей. И мгновение спустя направился назад улыбаясь.

– Наверное, отполз в сторону от остальных, – проговорил Джон.

– Или его прогнали, – сказал отец, глядя на последнего щенка, белого в отличие от серых сестер и братьев. Глаза его были красны, как кровь того оборванца, что умер этим утром. Бран удивился тому, что именно этот щенок уже открыл глаза, когда все остальные еще оставались слепыми.

– Альбинос, – с сухим удивлением сказал Теон Грейджой. – Этот умрет даже быстрее, чем все остальные.

Джон Сноу одарил воспитанника своего отца долгим холодным взглядом.

– Едва ли, Грейджой, – возразил он. – Этот принадлежит мне.

Здешняя богороща никогда не нравилась Кэтлин.

Она родилась на юге – в Риверране, у Красного Зубца, одной из трех рек, сливавшихся в Трезубец. Там богороща была садом, ярким и воздушным… там высокие краснодревы раскидывали пятнистые тени над звонкими ручьями, там птицы пели в гнездах, там воздух благоухал цветами.

Боги Винтерфелла любили другие леса. Темный первобытный уголок, три акра старого леса, нетронутые в течение десяти тысяч лет, и мрачный замок вокруг него. Тут пахло влажной землей и гниением. Тут не рос красный лес. Упрямые страж-деревья в серо-зеленых игольчатых шубах сменялись могучими дубами и колоннами железоствола, древними, как сама округа. Тут толстые черные стволы теснились друг к другу, корявые ветви сплетались в плотный навес над головой, а уродливые корни выползали из-под земли. Тут царило глубокое молчание, властвовала задумчивая тень, и боги, обитавшие в лесном краю, имен не имели.

Но она знала, что найдет мужа именно здесь. Отобрав жизнь человека, Эддард всегда уходил в тишину богорощи.

Кэтлин была помазана семью елеями, она получила имя в радуге света, наполнявшей септу Риверрана. Ее боги имели имена, и лики их были знакомы ей, как лица родителей. Эту же веру исповедовали и дед ее, и прадед. Во время службы септон кадил благовониями, семигранный кристалл наполнялся живым светом, пели голоса. Как подобает великому дому, Талли содержали и богорощу, но только гуляли там, или читали, или лежали на солнце. Поклонение совершалось в септе. Для нее одной Эддард соорудил небольшую септу, чтобы она могла петь перед семью ликами Бога, но в жилах Старков до сих пор текла кровь первых людей, и муж ее поклонялся старым богам, безымянным и безликим божествам зеленого леса, позаимствованным у давно исчезнувших Детей Леса.