Игра по-крупному - Страница 61

Некоторые покупатели-привереды отходили в сторонку, разворачивали бумагу и пересчитывали кустики. "Ну как, порядок? -- весело косился на них Игорь. -- Десять? Лишних случайно нет? А то давайте обратно..." Покупатели кивали и быстро уходили.

Особенно хорошо шла цветная. Игорь пустил ее по рубль пятьдесят. В пятницу он еще оставался капустным монополистом, и в его дальний угол посылали покупателей коллеги из первых рядов. Очевидно, из солидарности -- вот, дескать, на нашем рынке все есть.

-- Это у вас цветная капуста? Отлично! И белокочанная есть? Вот как славно, будем брать. А помидорчики ваши почем?..

Игорь неумело, но с шуточками, выкапывал помидорные кусты из ящика и ставил их на бумагу.

-- Давайте ваш замечательный мешочек. Вот так. Сажать знаете как? -- Он отряхивал от земли руки и брал деньги. -- Зарывайте поглубже, до нижних листьев, под углом. Корнем в сторону севера...

-- А почему?

-- Растение будет тянуться к солнцу на юг и выпрямится. А заглубленный стебель даст мощную корневую систему. -- Игорь возил с собой справочник огородника и читал его в электричке.

-- Ага, учтем. Корнем в сторону севера. Спасибо, молодой человек.

Огурцы хорошо брали и без стаканчиков. Стаканчики достать не удалось -- станционный буфет был закрыт по техническим причинам. Цену на огурцы пришлось понизить -- в пятницу они были уже у многих. Нежинские и Конкурент Игорь оценил в гривенник, Изящные -- в пятнадцать копеек. Этому научил его появившийся сосед справа -- Петрович, чье пустующее накануне место ревностно берегли бригадиры. Петрович, как догадался Игорь, был старожил рынка.

-- Чем название приятней, тем цена должна быть выше! -- оглядев прилавок Игоря, хитро улыбнулся он. -- Изящные! Да за такое слово рубля не жалко! Ставь по пятнадцать, с руками оторвут.

Петрович торговал исключительно цветочной рассадой и собирая вокруг себя толпы женщин, давая разглядывать слайды и картинки цветущих растений зарубежных селекции. "Дамочки, кто у меня в прошлом году брал розовый бальзамин? -- громко вещал Петрович, глядя голубыми глазами поверх голов. -- Ведь это же чудное африканское растение неописуемой красоты! Я его сам всегда у дома сажаю. Чудное! А виола Сердце матадора?.. Или Солнечная Испания? Кто брал? Подойдите поближе, расскажите!.." Женщины обмирали от названий и поднимались на цыпочки, чтобы увидеть кудесника-садовода. Какая-нибудь женщина подтверждала достоинства африканского розового бальзамина, и Петрович, удовлетворенно кивнув, продолжал поражать воображение новыми названиями. "А шизантус Первая любовь? Видели?" Игорь никогда не подозревал, что за цветочной рассадой может быть такая давка. Иногда очередь к Петровичу напирала на его прилавок, и он вежливо просил ее немного развернуться. Рыжеватый сын Петровича упаковывал рассаду и получал деньги.

Программист Лешка не ошибся в своих прогнозах: в пятницу и субботу был настоящий бор. Ласковая солнечная погода манила людей за город, не терпелось копнуть лопатой черную сочную землю на своем участке, оживить ее зеленью и думать про будущий урожай: огурцы, помидоры, капуста... Леша, кстати, подходил к Игорю и интересовался, как дела у брата.

-- Ну что, родился кто-нибудь?

Игорь выкапывал из ящика десяток огурцов, и Леша пожал ему запястье.

-- Мальчик.

-- И как назвали?

-- Марат...

-- Ну, передай брату поздравления. Скажи, от Леши.

-- Спасибо, передам...

Иногда Игорь забывал про свою накладную бороду, а вспомнив, успокаивал себя тем, что солнце светит ему в спину, а значит, в глаза покупателям, и, случись мелкие неполадки в его бутафории, никто и не углядит. Порадовало его и равнодушие Тамары Павловны, с которым она оглядела неизвестного бородача по фамилии Фирсов, когда выдавала в пятницу утром фартук: "А, так вы брат того, что приходил? Помню, помню, он говорил..."

В субботу цену на капусту Игорь поднял на пять копеек.

Подошла с деловым видом женщина в черном халатике и косынке на голове и поманила его через прилавок испачканным в земле пальцем. Игорь наклонился к ней.

-- Ты чего это, парень, цены сбиваешь? -- шепнула строго. -- Цветную по пятнадцать отдаешь, а такую -- по десять? Так у нас не делается. Ставь цветную по двадцать, а простую по пятнадцать. У меня тоже капуста... -- Она быстро оглядела остальные ценники и кивнула. -- Это все правильно. -- И пошла к своему длинному зеленому газону в начале ряда.

Игорь запоздало пожал плечами и написал новые цены. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Да и Лешка вроде в первый день их знакомства говорил, что цветная идет по два рубля за десяток.

Иногда в минуты затишья Игорь приносил воду в пластмассовой леечке и обрызгивал рассаду. Земля в ящиках темнела, и капли влаги весело сверкали на посвежевшей зелени. Курил, как и многие мужчины, под прилавок, разгоняя ладонью дым и остерегаясь милиционера с шипящей рацией, что появлялся изредка меж рядов, щелкая семечки и приглядываясь к товару. "Ты осторожнее, -- предупредил его сын Петровича, Гена. -- Тут такие волки ходят, сразу на десятку оштрафуют. Особенно если новенький..."

Игорь ловил себя на мысли, что ему нравится торговать: вручать людям рассаду, принимать за нее деньги, объяснять, как ее правильно сажать, поливать, подкармливать, слышать "спасибо", говорить "пожалуйста", выслушивать сетования на прошлые огородные неудачи, вникать в чьи-то трудности с сорняками, которые душат грядки, давать советы, как бороться с закислением почвы и заболоченностью, видеть внимающие тебе глаза, благодарные улыбки, шутить, подбадривать и знать, что деньги, которые ты кладешь в карман, получены за дело, вот оно -- зеленое и живое, его можно потрогать руками.

В прежних своих занятиях Фирсов никогда не производил чего-либо такого, что могло быть впрямую обменено на деньги и имело очевидную товарную ценность. Он работал электриком на маленьком заводе, и то, что он делал -- находил и заменял сгоревшие предохранители в токарных станках, чинил магнитные пускатели, тянул проводку, заменял лампочки и мотал под присмотром бригадира новые обмотки для сгоревших двигателей, -- помогало рабочим выпускать какие-то громоздкие, возможно, очень нужные железки, которые заколачивали в ящики и отправляли на другой завод. За эту помощь в производстве железок Игорю ставили в табеле "восьмерки" и два раза в месяц платили деньги. Что происходило с этими железками дальше, Игорь не знал, как не знало и большинство других рабочих, облачавшихся поутру в грязные робы и расходившихся по своим местам: сверлить и обтачивать металл, окунать его в парящие едким дымом гальванические ванны, брызгать искрами электросварки, нажимать на педаль грохочущего пресса, затачивать на гудящем наждаке токарные резцы, возить по цеху разболтанные тележки со стружкой, сколачивать ящики и мести шваброй цементный пол. Игорю платили не за то, что он наладил, скажем, бездействующий станок или оживил остановившийся вентилятор, а лишь за то, что он ежедневно, как смазка, вливался через обшарпанную проходную в механизм завода и восемь часов, с перерывом на обед, помогал другим людям выполнять и перевыполнять план выпуска этих неведомых железок. "Я гайки делаю, а ты -- для гаек делаешь болты"... Поставить бы Владимира Владимировича за токарный станок точить изо дня в день болты из поржавелых прутков -- воспел бы он тогда специализацию производства!..

Позднее, на кафедре, Фирсов неделями бился над каким-нибудь расчетом и пятистраничным пояснением к нему, просматривал горы литературы, ругался с программистами, перепутавшими лямбду с дельтой, бегал с шоколадками к машинисткам, чтобы они скорее отпечатали его текст, и, когда бумага была готова, шеф хвалил Игоря за оперативность, брал из его бумаги несколько абзацев и вставлял их в другую бумагу, с грифом института, которая уходила в Москву. Что происходило с той бумагой дальше, Игорь не знал, но, судя по тому, что шеф ходил веселый, а кафедре выделяли премию, Москве бумага нравилась. И Фирсов верил тогда, что делает очень важное дело, рассылая в управление рудников и карьеров письма с просьбой немедленно выслать в адрес института сводки по состоянию дел с качеством продукции, отчеты о внедренных стандартах предприятия и сами стандарты -- для анализа и обобщения передового опыта. Вычерчивал красивые схемы, выступал на конференциях, ездил в командировки -- каждый день что-нибудь делал. Но где оно, сделанное им? Что осталось от трудов его? Комплексная система управления качеством продукции и эффективностью производства? Бумажная чушь, на которую ухлопали миллионы. Несколько научных статей в сборниках и журналах? Тлеет та бумага на полках... И никому до нее нет дела. Потому что и дела в ней нет. Но ведь тогда казалось, что есть...