Игра по-крупному - Страница 6

Думая о деньгах, Фирсов сделал мысленную ревизию своим способностям и возможностям. Получилось не так уж плохо.

К неполным тридцати годам Фирсов умел ездить на мотоцикле, водить легковой и грузовой автомобили, управлять маломерным судном с мощностью двигателя до 150 лошадиных сил, мог работать электриком, плотником-бетонщиком, умел "самостоятельно ставить и решать крупные инженерные задачи" -- как было сказано в отзыве на его дипломный проект -- умел писать диссертации (свидетельством тому -- своя, не дошедшая до защиты по различным обстоятельствам, и чужая -- написанная за пятьсот рублей для соискателя из Абхазии и защищенная на ученом совете " на ура"); мог, теоретически, работать главным энергетиком предприятия, неплохо строил сараи, коровники и сортиры, сносно читал и изъяснялся по-английски, а также вполне справлялся с обязанностями диспетчера строительно-монтажного управления и формовщика на ДСК. Два последних таланта обнаружились у Фирсова в спецкомендатуре. Да! Еще он мог работать дежурным механиком гаража в режиме суточного дежурства с последующими тремя выходными. Именно в этой должности Фирсов и трудился финишные полгода своего пребывания на "химии". Должность, надо сказать, доставшаяся ему случайно и без всяких потуг с его стороны. Шальная должность; и не только в условиях ограниченной свободы.

Фирсов чувствовал, что идея на три тысячи найдется -- надо только искать. В конце концов, он потерял лишь свободу, а не уверенность в себе. Все остальное при нем: руки, ноги, голова, здравый смысл инженера, наконец. Неужели он не найдет себе занятия денежного, интересного и честного? Не коньяк в баре разливать и варить черный пережженный кофе, пропуская кипяток через одну порцию по нескольку раз, -- тут, как Фирсов слышал, можно и десять тысяч заработать, -- и не водкой с утра приторговывать в пункте приема посуды -- говорили, там пятьсот рублей в месяц образуются при известной сноровке элементарно, -- и даже не ремонтом квартир перебиваться, выискивая клиентов около магазинов "Строительные товары", -- деньги вроде бы и трудовые, но стоишь как безработный, и ждешь, когда тебя выберут, и косишься -- не идет ли милиционер, чтобы успеть сорвать кисточку с длинной палки и сунуть ее в карман: стою вот себе спокойно, держу палочку... Нет, все это не то и еще раз не то! Отпадали и северные шабашки -- дома, коровники, свинофермы. Общество сильно раздражали большие заработки вольных строителей, и фельетоны о них чередовались с заметками "Из зала суда" -- мухлеж, приписки, фиктивные ведомости. "Ах, вы ранее судимы? Прекрасно. С вас и начнем..." Увольте от таких заработков!

Фирсов заметил, что в активе любого самого никудышного "условника" числится несколько способов быстрого обогащения -- рецепты давались совершенно неожиданные, стоило лишь завести речь о деньгах. Но народ в массе своей был беден, и не верилось, что те, кто дает рецепты, когда-нибудь сами воспользуются ими.

-- Да можно по сотне за ночь иметь, -- опершись на лопату, уверенно говорил какой-нибудь парень в драном ватнике. -- Плевое дело. Ночью пассажиров в аэропорту заряжать. Подходишь: "Куда тебе?" -- "На Лиговку". -- "Десятку даешь? Садись в ту машину и жди". К следующему: "Куда тебе?" -- "До Исаакиевской". -- "Годится. Пятнаха. Иди к тому такси". Набрал четверых, сдал их таксисту, он тебе отстегивает чирик-двадцатку. Сами-то они боятся заряжать внаглую... Ночь не поспал -- стольник в кармане.

-- А у меня корешок академиков дурил в Комарове. Круто! Он там кочегарил зимой, ага, а они по субботам приезжают. Домики такие двухэтажные -- дачи. Вот он по подвалам пройдет, кляпы в трубы сунет -- штук десять, и к себе, в кочегарку. Через полчаса идут: "Иван Иванович, что-то у нас вода в раковине не проходит. Посмотрите, мы вас отблагодарим..." А ему чего? Он все равно на дежурстве. Ага, поломается для порядку и идет. Покурит в подвале, по трубе постучит, поматерится, рукавицей грязной по морде мазнет, кляп вытащит -- вода жур-жур-жур в коллектор. Чирик в кармане. Идет к кочегарке, а там уже в пенсне и шляпах стоят -- очередь. "Иван Иванович, выручите!" За выходные стольник, не меньше, набегает. Или они выйдут из машины в ботиночках, а до дачи не дойти -- снегу по колено. Ага, а тут Ваня с лопатой мимо идет. Дорожку расчистил -- чирик. Летом дуб посадить, сарай подправить, ступеньку, песок под плиты подсыпать, забор починить. Дурил их, как хотел...

""Дурить", "бомбить", "заряжать"... Какое убожество, -- думал Фирсов, слушая эти нескончаемые разговоры. -- Где оно, наше знаменитое "Каждому по труду!"? И кто эти здоровые ребята -- сволочи, хапуги? Или жертвы?.. Это, похоже, новая философия какая-то: тащи, хватай, дури -- будешь молодцом... Да только вот их сколько, молодцов, поднабралось -- тысяча с лишним человек, полная комендатура".

Фирсов думал о земле. О тех шести сотках дачного участка, что зарастали травой и осокой в сорока минутах езды от Ленинграда. Мальчишкой Фирсов повкалывал на этом огороде: с утра наносить в бочки воды из колодца, прорыхлить грядки с морковкой и редиской, полить огурцы и лук, окучить картошку, привезти вместе с отцом торфу из леса... Игорь мечтал о пионерском лагере, но родители и слышать об этом не хотели: "Своя дача, лес, речка, грибы, ягоды. Зачем тебе еще лагерь?.." Отец, вечно хмурый и недовольный, купил Игорю велосипед только в седьмом классе -- под давлением матери -- и отпускал сына кататься лишь к вечеру, когда сам уставал от хлопот с огородом.

Шесть соток. Фирсов прикинул: если заняться сельским хозяйством, то с каждой сотки надо получить пятьсот рублей прибыли. Тогда три тысячи он отдаст в первый же год. Но что такое сотка? Сто квадратных метров -- десять на десять. Выкинуть из этих шести соток площади, занятые домом, сараем, сортиром, дорожками, площадкой, где выставляются в солнечный день шезлонги и где возится в песочнице Марат, -- и останется четыреста квадратных метров запущенной земли. А с учетом владений сестры -- пара клубничных грядок, пара грядок с зеленью и небольшое поле гороха, вокруг которого в июле топчутся акселераты-племянники, с треском вырывающие длинные стебли и чавкающие плоскими бледно-зелеными стручками, -- с учетом владений сестры остается и того меньше: пара соток заросшей сорняками земли. И что надо посадить на этой паре соток, чтобы выручить с каждой полторы тысячи? Если только опиумный мак посадить, не иначе. Статья 225 УК РСФСР, лишение свободы на срок до пяти лет.

Фирсов набрал в библиотеке книг по огородничеству и цветоводству и принялся за их изучение. Сначала он составил таблицу по цветам: условия произрастания, выход с одного квадратного метра грунта в штуках и ориентировочная цена одного цветка в зависимости от сезона. Тут лидерство принадлежало тюльпанам и гладиолусам -- и одной сотки земли хватило бы, чтобы разместить, допустим, три тысячи луковиц тюльпанов, вырастить к майским праздникам три тысячи цветков и продать их через каких-нибудь старушек по рублю за штуку. Столь ранний урожай достигался с помощью обыкновенной пленки, которой укрывались еще заснеженные грядки в последних числах марта. Такая процедура выращивания ранних цветов называлась выгонкой. Но тюльпаны, к сожалению, отпадали. Их следовало сажать еще с осени, и покупка луковиц влетела бы в копеечку. Точнее, в полторы тысячи. Луковицы гладиолусов стоили еще дороже.

Хороши были для выращивания астры: семена дешевы, уход требовали незначительный -- рыхли междурядья, поливай да подкармливай минеральными удобрениями, но они требовали ранней высадки в грунт и желательно рассадой. Рассада астры, как выяснил Фирсов, стоила на рынке десять копеек за корешок. Две сотки земли, засаженные астрой, могли дать к первому сентября три тысячи чистой прибыли, но требовали опять-таки полторы тысячи капвложений. Но если вырастить рассаду самому, то астра годилась для намеченной цели. Фирсов взял астру на заметку и принялся за литературу по овощам.

Ранние салаты, щавель, петрушка, огурцы, кабачки и томаты привлекали своей конкретностью и осязаемостью -- зелень, овощи, их можно съесть, они всегда пользуются спросом, но кто их будет реализовывать? Настя? Исключено. Сам Фирсов? Тоже. Не нанимать же на все лето старушку, которая стояла бы на рынке с пучками зелени, редиски и кучками огурцов. Такая старушка должна ежедневно наторговать рублей на пятьдесят, чтобы образовать три тысячи для Фирсова и себя не обидеть.