Игра без правил - Страница 4

Зрительный зал театра «Юниверсал» был погружен во мрак, только над сценой ярко горели прожектора. Две одинокие фигуры в середине двенадцатого ряда – можно было различить только их силуэты – были поглощены оживленной беседой. Неслышно ступая по ковру, Джун Рорк направлялась к сцене, одной рукой она крепко прижимала к себе папку с бумагами, в другой держала кружку дымящегося кофе. Таблетка метедрина, выпитая ею еще перед выходом из дома, возымела ожидаемый эффект, и Джун чувствовала дрожь в руках и ногах – прилив нервной энергии. Она считала, что метедрин способен противостоять действию валиума, который она глотала ежедневно перед сном. Каждое утро Джун просыпалась с сердцебиением и с пересохшим горлом. Но старалась не придавать этому значения. Чашка хорошего крепкого кофе – и она была в полном порядке. Джун с наслаждением отхлебнула из кружки.

Она узнала голос одного из сидевших в зале: это был Артур Трумэн, знаменитый автор «Точного удара». Джун пребывала в счастливом возбуждении от того, что ставить пьесу предложили именно ей. В особенности после провала «Сорванной маски», ее последней постановки, которая не продержалась и двух недель. А ведь она так верила в свое детище. Пьеса была хороша, да и актерский состав удалось подобрать отличный. Но, к сожалению, продюсер Энтон Бертолини нарочито игнорировал ее и делал все по-своему. Ну уж на этот раз решать будет Джун. Именно это условие она выставила Дино Кастису.

Однако оно уже было нарушено.

Дино настоял на том, чтобы на главную мужскую роль был утвержден его личный друг, некогда известный голливудский актер Коди Флинн. Джун знала его лишь по ранним фильмам, которые время от времени крутили по кабельному каналу. Коди Флинн был достаточно смазлив, вследствие чего и снимался в банальных боевиках с банальным сюжетом и пышногрудыми красавицами. Поначалу Джун довольно резко возражала, но Дино остался непреклонен, заявив: либо Коди Флинн, либо ничего. Пьеса была слишком важна для Джун, чтобы упустить ее из рук, но нельзя было допустить, чтобы протеже Кастиса – красавец с сомнительными способностями – испортил дело. В результате им удалось прийти к компромиссу: Джун согласилась дать Коди Флинну испытательный срок, предоставить шанс. Но если он его упустит, то будет немедленно изгнан без всякого сожаления. Дино посчитал подобную сделку достаточно честной, пообещав, что в будущем не станет вмешиваться в процесс постановки «Точного удара».

– Привет, Артур, – любезно поздоровалась Джун, сгорая от нетерпения побыстрее начать пробы актерского состава.

Ее коротко стриженные волосы еще не просохли после наспех принятого душа. Как обычно, на ней не было ни украшений, ни макияжа, а одета она была в приносившую удачу коричневую куртку поверх такой же счастливой черной майки, удобные брюки цвета хаки, трехлетней давности кроссовки. Если не считать синюю рабочую блузку, обычно сменявшую на время стирки майку, Джун никогда не меняла своей униформы на протяжении всего репетиционного периода до самой премьеры. По такому торжественному случаю она надевала счастливое черное вечернее бархатное платье, украсив его лишь ниткой жемчуга, подаренной Нилом Саймоном пять лет назад на день ее рождения.

Джун специально сняла небольшую квартирку поблизости от театра, чтобы ежедневно ходить пешком на репетиции. Эти прогулки должны были стать частью ритуала, помогавшего ей сжигать избыток энергии. Джун считала, что ей необходимы такого рода физические упражнения, о чем нельзя было догадаться, глядя на ее маленькую, как у подростка, фигурку. На самом деле ей хотелось быть как можно ближе к своему новому детищу: ведь каждую свою постановку Джун воспринимала как собственного ребенка. Ей так и не удалось обзавестись собственными детьми, поэтому материнские инстинкты Джун реализовывались исключительно в работе. Вот почему она была властной и требовательной, принимая на свой счет каждое движение, каждое произнесенное слово, каждое действие в любой из ее постановок. Помимо прочего, Джун считалась одним из самых интеллектуальных режиссеров, каких когда-либо видели театральные подмостки.

– Джун, дорогая, привет! – Артур с трудом поднялся из своего кресла, которое громко скрипнуло, и протянул Джун тонкую руку. Затем, обернувшись к своей компаньонке, сказал: – Джун, думаю, тебе не нужно представлять Аманду Кларк.

От неожиданности Джун вздрогнула и взглянула на улыбающуюся звезду Голливуда и Бродвея. Аманда Кларк принадлежала к плеяде величайших актрис, блиставших в пятидесятых-шестидесятых годах. По подсчетам Джун, лет ей было столько же, сколько Артуру, – под семьдесят, если не под восемьдесят. Джун еще с детства помнила Аманду в бродвейской постановке «Плавучего театра». Ее имя всегда ассоциировалось у Джун со сценой из спектакля, когда юная, решительная и немного загадочная Аманда Кларк стояла на набережной Миссисипи в своем ярко-желтом в талию платье с прозрачно-кружевными разлетающимися рукавами и глядела куда-то вдаль из-под небрежно надетой шляпки. Как она была хороша! Но даже сейчас, в полумраке темного зала, невзирая на бури, отшумевшие в ее личной жизни за минувшие годы, глаза Аманды излучали все то же спокойное обаяние, мгновенно успокоившее Джун. Аманда Кларк оставалась необычайно красивой женщиной.

Джун протянула Аманде чуть дрожавшую руку.

– Счастлива встретиться с вами, Аманда, – искренне призналась Джун.

Слегка наклонившись вперед, актриса пожала протянутую ей руку с поистине царственным величием.

– Благодарю вас, мисс Рорк.

– Просто Джун. – Джун стало не по себе. Еще никто не приводил ее в подобное смущение. Оттого, что Аманда Кларк назвала ее по фамилии вслед за тем, как сама Джун осмелилась обратиться к знаменитой актрисе по имени, Джун стало неловко.

– Пускай Джун, – снисходительно согласилась Аманда, чуть склонив свою широкополую французскую шляпу.

Даже модная шляпа не могла скрыть проступившую седину некогда потрясающих, цвета воронова крыла волос Аманды, теперь собранных в тугой пучок на затылке. «Как жаль, что и великие стареют», – с грустью подумала Джун. Она бы предпочла сохранить в памяти экранный образ Аманды. При личном знакомстве с такими женщинами исчезало что-то, что делало их особенными, неповторимыми, какое-то невыразимое очарование.

Молодая режиссерша устроилась в кресле рядом с Артуром и, отхлебнув из чашки, поставила ее на пол.

– Итак, Артур, чему мы обязаны удовольствием видеть мисс Кларк?

Морщинистое лицо Артура покраснело от смущения.

– Помимо того, что я являюсь самым восторженным ее поклонником и другом, – с виноватой улыбкой произнес он, – я пригласил ее сюда, чтобы начать с ней работать.

Джун удивленно взглянула на него.

– Прости, что? Я не совсем понимаю, о чем идет речь?

Аманда с беспокойством тронула Артура за локоть.

– Артур, ты же мне говорил, что все улажено.

Он пожал плечами.

– Очевидно, я заблуждался. – Артур повернулся к Джун. – Я думал, вы уже знаете. Дело в том, что я писал роль мамаши Дианы Фрэнкс специально для Аманды. Дино уверил меня, что с ее ангажементом не будет никаких проблем.

Еще один сюрприз Дино Кастиса!

Джун почувствовала на себе вопросительный взгляд актрисы. Она знала, что сейчас от ее слов зависит, будет ли эта необыкновенная женщина жестоко унижена, или она, Джун, окажется величайшей лицемеркой. Джун почувствовала, как внутри ее охватил жар, во рту пересохло и страшно захотелось закурить. Она была вовсе не против того, чтобы в ее шоу участвовала такая знаменитая и талантливая актриса, как Аманда Кларк. Уж она-то сумеет сбить гонор с этого проходимца Коди Флинна! Джун раздражало лишь одно – почему никто не удосужился предупредить ее заранее о визите дамы, желающей приступить к работе. Навязчивые воспоминания о провале «Сорванной маски» снова всплыли в ее памяти. И тогда она решилась.

Джун хлопнула себя ладонью по лбу, будто бы припоминая что-то очень важное: