Игра Арканмирра - Страница 18

– Встретилась мне группа бездельников, которые думали, что умеют махать дубинами и кричать с важным и внушительным видом.

– Ну?

– Больше они никому не доставят беспокойства.

Стражники переглянулись и кивнули. Самоуверенный юноша, похоже, имел за плечами хорошую школу владения клинком. Интересное совпадение… если учесть недавно возникшую конфронтацию между наместником Хаджаром и начальником порта Аррадусом. Оба «аристократа» (ни один из которых не принадлежал к знати по рождению) усиленными темпами набирали наемников, готовясь к кровавой разборке. Город ждал этого волнующего момента, затаив дыхание и шепотом моля всех богов, чтобы Властитель Джафар не узнал об этом и не наводнил Сидон отрядами рейнджеров «для наведения порядка»…

Не то чтобы я заранее рассчитывал прибыть в этот город. Я просто шел вперед, вверив себя Судьбе, уже неоднократно дававшей мне возможность принять участие в столь странных приключениях, какие вряд ли выпадали многим из жителей Арканмирра, – считая, возможно, даже Героев и Странников. Однако возможность сыграть главную роль в предстоящей «разборке» между двумя вельможами меня не прельщала. Да, любой из них с радостью воспользовался бы предложением «помочь» со стороны мастера клинка, тем более иностранца. Только это было не по мне.

Так что я, не беспокоясь о происходящем в городе, направился к таверне «Семь Лучей», которая, как утверждали стражники, является самой удобной в Сидоне. Я понимал, что она также играет роль наблюдательного пункта городской стражи, однако доброе старое ремесло карманника и взломщика я вовсе не собирался использовать… до тех пор, пока кошель полон золота. Я даже не знал, сколько же монет мне перепало после тех двух сражений в составе армий Владычицы Фрейи – все не было случая сосчитать.

Таверна «Семь Лучей» помещалась в массивном деревянном здании, не отличавшемся особой красотой, на что мне было решительно наплевать. Толкнув дверь, я вошел. Рассчитанный на добрых полсотни человек зал был почти пуст, вероятно, из-за раннего времени; лишь за стойкой стоял толстяк в грязно-белом фартуке, да за столом у северной стены какой-то громила усердно поглощал завтрак. Взгляд толстяка обратился на меня, скользнул по висевшему на поясе кошелю – и трактирщик тут же расплылся в ухмылке:

– Чем могу быть полезен?

– Горячий завтрак, лучшее вино и комнату, – потребовал я в лучшей манере наемников. – И немедленно.

Деревянная тарелка с половиной жареного цыпленка, кувшин белого вина и оловянная кружка тут же оказались передо мной, словно толстяк на досуге развлекался чародейством. Я сделал глоток. Неплохо. По крайней мере, на мой непритязательный вкус, не слишком избалованный изысканными напитками и яствами.

Одиночная комната на втором этаже также была более чем сносной (учитывая, что последние две недели я спал исключительно на голой земле, это вообще было настоящим раем). Растянувшись на широкой мягкой кровати, я заложил руки за голову и блаженно прикрыл глаза, впитывая тепло плясавшего в камине пламени.

Я намеревался как следует обдумать свое будущее, однако сие так и осталось намерением. Благим намерением, согласен; и завершилось это так же, как и многие подобные стремления. Заснув крепче, чем позволительно воину, я мог бы и вовсе не проснуться.

Проснуться, впрочем, мне удалось… с головной болью и сковавшей запястья тяжелой железной цепью.

Быстро оглядевшись по сторонам, я сделал вполне логичный вывод, что нахожусь в тюрьме. Не в первый раз я попадал в такое помещение (честно говоря, подземные застенки в Данциге были гораздо хуже этого), но теперь мне было нанесено смертельное по меркам Гильдии Воров оскорбление. Посадить ни за что, да еще и без малейшего повода с моей стороны!

Сдерживая растущий гнев, я сел на деревянную скамью – единственный предмет обстановки, имевшийся в камере. Хорошо, я подожду… но кому-то придется ответить за это, клянусь Имиром!

Ожидание длилось не очень долго. Загремел засов, открылась железная дверь, и появившийся стражник первым делом направил на меня взведенный арбалет. Положим, я мог бы и не позволять этого, но сейчас моя жизнь явно была вне опасности: убить меня можно было и до того, как я пришел в сознание. Так что я сделал лицо невинного младенца и положил руки на колени.

Узрев такую похвальную покладистость, в камеру вошел посетитель. Одежда его была скроена просто, но из весьма дорогой ткани, так что оставалось только заключить, что это представитель одного из тех враждующих домов Сидона. Какого же именно? Это еще предстояло выяснить.

– Красноголовые иногда бывали в Сидоне, – сказал он, – однако я никогда не слышал, чтобы кто-то из них пришел со стороны Гор Полумесяца. Кроме того, мало кто из вашего варварского народа имеет звание Мастера Меча. И уж конечно только чудом можно назвать тот факт, что варвару достался адаманитовый клинок.

По поводу последнего я был с ним согласен.

– И это что, было основной причиной, по которой меня упрятали в каталажку? – спросил я. – Разве я дал хоть малейший повод?..

Тонкие губы истерлинга скривились в подобии печальной улыбки.

– Боюсь, дело это куда более сложное, нежели ты полагаешь. Тебе просто-напросто не повезло – ты оказался в ненужное время и в ненужном месте.

– Тогда можно было просто выставить меня из города или вовсе не пускать. Я понимаю, что у вас тут сейчас творится, и не стал бы особенно возражать. Но тюрьма?

– Будь у меня уверенность в том, что ты простой бродяга, я бы в два счета вышвырнул тебя из Сидона и забыл о твоем существовании.

– Могу поклясться чем угодно.

– Если б я еще мог тебе поверить… Однако в этом нет необходимости. Я могу избавить тебя от заключения в тюрьме и еще добавить некоторую сумму в золоте.

Ага, и на мою долю остается всего только и дел, что пришить его соперника (я уже понял, что стоящий передо мной и является одним из тех двух лордов). Проклятье.

– Я не из Гильдии Убийц.

– Варвар, не умеющий убивать? Ты заставляешь меня разочароваться в способностях готландцев.

…Короче говоря, он в конце концов довел меня до такого состояния, что я уже был готов пришить самого Алхимика, только бы этот истерлинг заткнул свою пасть. Кстати, это оказался начальник порта Аррадус, родившийся в семье морского торговца. По-моему, останься Аррадус торговцем, он бы вскоре разорил всех арканмиррских купцов: с ним просто невозможно было торговаться, он мог убедить кого угодно и в чем угодно.

Пробраться в особняк наместника оказалось сложнее, чем в Тарсусе, но я успешно справился с этим. Зато дальнейшее было простым делом, так как Аррадус снабдил меня планом всех этажей.

Добравшись до покоев наместника Хаджара, я удостоверился, что он там один, и проник внутрь. Он успел удивленно вскрикнуть, однако охрана, как и следовало ожидать, ничего не услышала.

О смерти наместника было объявлено через несколько часов. Сияющий как новенький золотой Аррадус тут же послал извещение в Иссиму, дабы утвердить свое назначение на должность правителя округа. Я тем временем получил с него все, что мне причиталось, и заплатил капитану небольшой галеры за проезд до Норпорта. Собственно, возвращаться в Готланд я ранее не стремился, но в ближайшее время отплывало только это судно – «Дочь Рассвета».

Когда берег скрылся из виду, я позволил себе расслабиться. Конечно, жаль, что мне не удастся стать свидетелем столь тщательно подготовленной сцены. Я представил, как на торжественной церемонии возложения венца правителя на голову Аррадуса появляется живой и здравствующий Хаджар (в окружении пары взводов рейнджеров), вообразил себе перекосившуюся физиономию Аррадуса и его попытки оправдаться – меня, мол, ввел в заблуждение наемный убийца. Чертовски обидно, что я всего этого так и не увижу…

«Разрушительница Судеб» не первый год бороздила океанские просторы. Черный флаг более не развевался над ней, поскольку недавно капитан Бэйн благополучно отправился на дно морское – при прямом содействии нынешнего командира «Разрушительницы»; однако торговые корабли истерлингов, половинчиков и готландцев по-прежнему старались не пересекать ее курса. Слишком уж известны были слухи о шхуне, которой правит не то сам дьявол, не то его ближайший приближенный; легенды о корабле, который так залит кровью, что даже вода за его кормой окрашивается в красный цвет.