Игла. Сказ о сердце Кощеевом - Страница 7

– В сто крат! – Мальчишка упёр руки в бока и вздёрнул подбородок.

– Ну и как звать тебя? – прищурилась Игла. – Болиголов? Или Хвастуша?

Он скорчил рожу, а потом расплылся улыбке, щеголяя щербинкой между зубов.

– Светозар.

Карета подпрыгнула на кочке, и Игла проснулась. Дар сидел напротив, подперев подбородок рукой, и изучал Иглу скучающим взглядом. На его плечах лежала тёплая накидка с соболиным воротником, в ушах блестели золотые серьги. Изящные пальцы, на которых блестели перстни, лениво выстукивали по колену незнакомую мелодию.

– Где мы? – спросила Игла, отодвигая шёлковую шторку. За окном запряжённой шестёркой вороных коней кареты утопало в предрассветных сумерках бескрайнее поле. Конями никто не правил, и те скакали без отдыха третьи сутки. Игла беспокоилась, что чары Дара заведут их не туда.

– Где-то на пути к Инежским горам, – пожал плечами тот. – А что? Тебе опять по нужде приспичило? Пойдёшь в поле или потерпишь до леса?

– Не в этом дело! – Щёки Иглы залил румянец. – Хотя это тоже, остановимся за тем лесочком? – Кощей выглянул в окно и кивнул, а Игла продолжила: – Хорошо бы остановиться где-то на ночь, передохнуть, разогнуть спину, поесть горячего. У меня уже все кости болят, а ты вообще сидишь без движения, не ешь и не спишь. Не знаю как ты, но я таким делом выдохнусь быстрее, чем мы доберёмся до цели.

Дар приподнял брови и вздохнул.

– Какие нынче ведьмы пошли. Даже не умеют сохранять тело в путешествиях. На что тебе чары даны – непонятно.

Игла сложила руки на груди.

– Хочешь сказать, что я тоже могу не есть несколько дней и даже по нужде не ходить?

– Разумеется. Надо лишь замедлить движение веществ в теле, пустить магию по венам, позволяя ей питать себя вместо пищи и сна. – Дар глубоко вдохнул, приложив руку к груди, и медленно выдохнул. – Такие вещи стоит знать, мало ли где застанет тебя судьба.

– Например, в ящике с шипами? – хмыкнула Игла.

– Это называется саркофаг. Между прочим, Кощей его привёз из самой Чёрной Пустыни.

– Без разницы. Научи меня этому твоему замедлению веществ. Но сперва выпусти в этом лесочке. И поскорее.

То, что Игла назвала лесочком, оказалось густой и плохо проходимой чащей. Пробираться вглубь оказалось непросто, впрочем, после долгой дороги было приятно размять ноги, да и хотелось скрыться от глаз Дара. Не то чтобы Игла переживала, что он будет поглядывать, но его вечное недовольство, казалось, доставало её даже на приличном расстоянии. Обычно оно забавляло, но порой Игле хотелось спрятаться от него хотя бы ненадолго. И полный радостной жизни лес служил прекрасным укрытием.

Игла брела по узкой звериной тропке, слушая переливчатое пение птиц и неторопливо выбирая кустик попышнее. Облюбовав заросли дикой малины, Игла, к своей радости, разглядела вдалеке блеск ручейка. Сполоснув руки и умывшись, Игла хотела уж было напиться, когда услышала треск ветвей и испуганный звериный вскрик. Вскинулась, оглядываясь по сторонам. Звериный вой повторился, тихий, похожий на скрип старой двери, но хорошо знакомый Игле. Это был крик о помощи. Торопливо вытерев руки о передник, Игла перепрыгнула через ручеёк и без колебаний побежала на звук.

Ветки царапали руки, цеплялись за юбку, но Игла не обращала внимания – чужая беда была важнее. Так учила её бабушка, так учил её родной лес. Игла ловко перебралась через поваленную сосну и охнула, увидев, что случилось. На высоком дереве качался пойманный в силки медвежонок. Он ревел и пытался высвободить заднюю лапу из петли, но никак не мог дотянуться. Внизу прыгал его испуганный братец, суетился, опирался лапами на ствол, чтобы оказаться ближе, скрёб когтями, но ничем не мог помочь. Увидев человека, он тут же шмыгнул в ближайшие кусты, а Игла бросилась к дереву.

– Сейчас, миленький! Сейчас мы тебя снимем! – Она потянулась к медвежонку, но не добралась до петли – слишком высоко. Медвежонок от испуга забрыкался ещё сильнее, невольно туже затягивая силки.

Недолго думая, Игла ухватилась обеими руками за ближайшую ветку. Подтягиваться она не умела, поэтому пришлось оттолкнуться от ствола и забросить ноги на ветку. Юбка упала на голову, кора больно впивалась в ладони. Игла закряхтела, борясь с собственным весом, но всё же сумела извернуться и сначала лечь, а потом и сесть на ветку. Светозар всегда смеялся над Иглой и её слабыми руками – он-то лазал по деревьям ловко и быстро, будто кот. И к моменту, когда Игла справлялась с первой веткой, часто уже оказывался на самой верхушке дерева. Впрочем, Игла никогда не обижалась, – всё равно лазать по деревьям она не очень любила.

Взобравшись на ветку повыше, а потом – и на следующую, Игла наконец достигла той, к которой были привязаны силки. Чтобы до них добраться, пришлось лечь животом на ветку и подтянуть себя поближе к верёвке. И кто только додумался смастерить такие дурацкие силки? Доставая из кармана нож для сбора трав Игла покачнулась и чуть не упала, мёртвой хваткой вцепилась в ветку всеми конечностями и замерла, стараясь успокоить подпрыгнувшее сердце. Упадёт с высоты двух саженей – вряд ли убьётся, но вполне может покалечиться так, что ни медвежонку, ни себе не поможет. Совладав с телом, Игла осторожно достала из кармана нож и принялась пилить верёвку. Толстая, она поддавалась плохо, но всё же дело шло, а когда Игла успокоилась окончательно и осмелела, то пошло гораздо быстрее. Наконец верёвка не выдержала и лопнула, медвежонок с испуганным рёвом шлёпнулся на землю. Попытался побежать, но запутался в верёвке и упал.

Игла поторопилась ему на помощь. Осторожно перебралась с ветки на ветку, а потом и спрыгнула на землю, с удовольствием отметив, что получилось у неё это довольно быстро и даже ловко. Она присела рядом с медвежонком и принялась его распутывать, помогая себе ножом и при этом уворачиваясь от маленьких, но острых зубов и когтей.

– Потерпи, маленький, – строго сказала Игла. – Сейчас мы тебя освободим.

Медвежонок, кажется, наконец понял, что ему пытаются помочь, и замер, тяжело дыша и глядя на Иглу блестящим карим глазом. Из кустов выскочил второй медвежонок, Игла улыбнулась ему и наконец скинула петлю с лапы. Осмотрела её, ощупала – на вид та была целой, только начала отекать, но благо Игла подоспела вовремя. Игла повернулась ко второму медвежонку.

– Вот и всё, твой братец свобо…

Договорить Игла не сумела, слова застряли в горле, когда за медвежонком показалась огромная, разъярённая на вид медведица. Она не отрывала от Иглы маленьких чёрных глаз, и её испещрённая шрамами морда не выражала ничего, кроме чистой животной ярости. Игла медленно подняла руки, одновременно с этим вставая.

– Всё хорошо, мамочка, – тихо сказала она, стараясь не смотреть медведице в глаза. – Забирай своего сыночку, а я пойду своей дорогой.

Говорить Игла старалась твёрдо и открыто, как говорила бы с медведями в родном лесу. Вот только это был чужой лес, и медведи здесь её совсем не знали. Да и нож, который Игла сжимала в руке, не успев спрятать в карман, явно не внушал доверия медведице, которая, судя по шрамам, пережила не одну смертельную стычку с людьми.

Игла, стараясь сохранять спокойствие, медленно убрала нож и ещё медленнее попятилась в надежде, что медведица благоразумно решит не нападать. Но когда медвежонок плаксиво заревел, медведица громко выдохнула и пригнула голову. Игла поняла, что надежда её не оправдалась. Охнув, она бросилась наутёк, а медведица сорвалась с места.

Задрав юбку выше колен, Игла со всех ног неслась через чащу и слышала, как за спиной с оглушительным треском ломаются ветки. Медведица не рычала и не ревела, просто молча бежала следом, с непоколебимым намерением расправиться с той, кто посмел обидеть её чадо.

Игла неслась вперёд, стараясь не оглядываться, и сперва ей казалось, что она не разбирает дороги, но потом впереди замаячил просвет, показалось тёмное пятно кареты и белое полотно волос Дара, который, услышав её, обернулся, и Игла могла поклясться, что даже издалека сумела разглядеть на его лице гримасу недовольства.