If you're going through hell keep going (СИ) - Страница 32

Это не столько поцелуй, сколько что-то, что невозможно передать словами.

Что-то, что уже не донести с помощью объятий

— Ты поцеловал меня, — произношу я, как только Стайлз медленно начинает отстраняться.

Он до последнего держит глаза закрытыми, когда я свои распахиваю тут же, как наши губы перестают соприкасаться.

— Я просто проверял, дышишь ты или нет, — произносит он, улыбается, а затем на секунду смешно щурится и, наконец, открывает глаза.

Я поджимаю губы, когда ловлю себя на мысли, что мне хотелось бы повторить поцелуй.

Я опускаю взгляд вниз, когда понимаю, что, кажется, что-то чувствую к этому человеку, сидящему напротив. Что-то такое, от чего я действительно забываю, как дышать.

Я крепче сжимаю руку Стайлза и вдруг начинаю ощущать странное покалывание в предплечье. Я опускаю взгляд вниз и вижу, как по моим венам бежит что-то чёрное.

— Что … это?

— Ты забираешь его боль, — отвечает кто-то третий.

Я поднимаю голову и вижу вернувшегося Скотта, что стоит в дверном проёме.

— Тебе больно, Стайлз?

— Не то, чтобы … Это больше похоже на усталость.

Стилински хочет вырвать свою руку из моей, однако, я лишь крепче её сжимаю. Чёрные ниточки снова начинают двигаться под моей кожей.

— Стайлз … — Скотт подходит ближе, не спуская с друга серьёзный взгляд. — А если по правде, насколько сильно тебе больно?

Стилински поджимает губы и переводит взгляд на меня.

Тем временем, покалывание в руке переросло в жжение, однако, я не собираюсь выпускать ладонь Стайлза.

Я не хочу, чтобы этому человеку было больно. И раз уж у меня появилась реальная возможность помочь ему, я её не упущу. К тому же, кто знает, вдруг эта волчья сила исчезнет так же неожиданно, как и появилась.

Звонок в дверь, прогремевший, словно гром среди ясного неба, освобождает Стайлза от ответа.

Мы со Скоттом переглядываемся вопросительными взглядами. Похоже, никто из нас не ждёт гостей. Однако, мы слышим характерный щелчок открываемой двери раньше, чем соображаем, и вот спустя пару секунд из-за угла появляются трое: миссис МакКолл, шериф Стилински и Пэрриш.

Джон замирает на месте, когда видит своего сына. Кажется, он всё ещё не может поверить, что это действительно Стайлз.

Ведь по словам ребят, мы со Стилински пропали без вести после трагедии в больнице на долгие три дня.

— Пап? — первым подаёт голос Стайлз.

Я вижу, как взгляд шерифа скользит в сторону Скотта. Тот кивает, и я выпускаю руку Стайлза из своей, позволяя ему встать.

Шериф тут же подаётся вперёд и заключает своего сына в крепкие объятия.

Слёзы на глазах и усталая улыбка заставляют моё сердце обливаться кровью.

Ведь первое, о чём я спросила Скотта, когда мы сели в машину и уехали подальше от парковки, на которой были найдены, было “Жива ли моя мама?”.

И короткое, пропитанное болью и сожалением “Нет” стало ответом на этот вопрос.

Она погибла из-за того, что автомат, что помогал поддерживать жизнедеятельность организма её слабому сердцу, перестал работать, как и вся техника в больнице, после того, как вышибло пробки.

Я знаю, что это вина демонов Они и ногицунэ, но Стайлза я в этом не виню. И, надеюсь, что сам он тоже этого не помнит.

Миссис МакКолл хватает Скотта за локоть и тянет в сторону, видимо, на разговор, и я перевожу взгляд на единственного оставшегося незамеченным мной прежде присутствующего — Джордана.

Он сомневается, я вижу это в его нахмуренных бровях и складке, что образовалась на переносице.

Он нервничает, и это определяется резкими движениями пальцев, которыми он беззвучно щёлкает несколько раз, прежде чем, наконец, сделать шаг ко мне навстречу.

Последний человек, что, вроде бы, является мне родным по крови, несмело улыбается и садится рядом.

— Привет.

— Привет, — я сжимаю в руках уголок пледа, которым до этого укрывала плечи Стайлза.

Пэрриш вздыхает, а я тем временем начинаю нервно постукивать по полу ногой.

Нам не то, чтобы неловко рядом с друг другом, просто никто не пишет нужных речей для тех, кто только недавно узнал, что у него есть родная сестра или брат, а сами мы, похоже, не можем найти нужных слов.

Да и вообще, существуют ли такие?

— Почему ты сменил фамилию? — спрашиваю я, продолжая пялиться на плед в собственном кулаке.

— Потому, что это была его фамилия, а не моя или мамина.

Я пожимаю плечами. Несмотря на то, что своего отца я не помню, я никогда не хотела сменить фамилию. Возможно потому, что и мама носила её всё время до момента свадьбы с Каем.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ох, если бы за каждый раз, как мне задавали этот вопрос, я бы получала десять баксов! — я ухмыляюсь, запускаю пальцы в волосы и слегка взъерошиваю их в привычном когда-то жесте. — Всё нормально, правда. Послушай, я не хочу, чтобы вы с шерифом Стилински в это лезли. Всё не так просто, как кажется …

— Ты имеешь в виду оборотней?

Сказанное молодым человеком застаём меня врасплох, словно гром среди ясного неба.

— Ты знаешь? — мой голос неожиданно высокий и хриплый, словно мне только что ударили под дых.

Джордан прикладывает палец к губам.

— Мать рассказывала в детстве сказки про мальчика—волка и его приключения. Как оказалось позже, этим мальчиком оказался мой …, — Джордан запинается, а затем откашливается. — Наш отец. А приключения — истории отца, которые он рассказывал ей. Сначала я не поверил, но потом кое-что заставило меня принять эту правду.

Я, наконец, отрываю глаза от собственных рук и поднимаю их на Джордана. Мне не нравится это его “кое-что”.

— У меня есть новость.

Кажется, каждый из нас — Скотт, Стайлз и я — успели позабыть о том, что в доме находится ещё и доктор Алан Дитон. Он появляется в гостиной, медленно вышагивая по деревянному полу.

Я вскакиваю с места, и Джордан зачем-то делает то же самое.

— В чём дело? — спрашивает Скотт.

— Кажется, я знаю, когда ногицунэ захочет сыграть свою заключительную партию. Раньше мы никогда не сталкивались с этим, и сейчас он навряд ли упустит такой момент. Завтра наступает суперлуние.

Я вижу, как все присутствующие перекидываются вопросительными взглядами. Кажется, никто раньше не сталкивался с подобным понятием.

Я поднимаю глаза на Пэрриша, однако, на его лице нет ни удивления, ни чего—либо ещё.

— Новолуние совпадает с наибольшим сближением Луны и Земли, — произносит он так, словно у него ответ на этот вопрос был заранее приготовлен.

— Помощник? — шериф удивлённо вскидывает брови.

— Простите, сэр, — Джордан пожимает плечами. — Но, кажется, у всех в этой комнате есть свои секреты.

Я чуть клоню голову на бок и прищуриваюсь в ожидании объяснения, однако, похоже, юноша не торопиться говорить. Я вижу, как он медленно выдыхает и закрывает глаза, а когда открывает их спустя мгновение, то я вижу яркие кислотно—зелёные радужки там, где должны быть нежные жёлтые цвета.

Точно такие же глаза я видела сегодня в отражении телефона Скотта, когда смотрела на своё лицо.

— Кто ты? — спрашивает Стайлз.

— Он оборотень, — отвечает Дитон. — Точно такой же, как и Бруклин. Дети истинного альфы, те, что рождены не просто от чистой крови, но от идеальных волчьих генов.

— Но его глаза … Они зелёные, — не унимается Стилински. — Не голубые, не жёлтые, и не красные … Такое вообще возможно?

— Теоретически, Стайлз, возможно всё, — коротко отвечает Дитон.

— И как давно ты оборотень?

— Не знаю … Но глаза появились в день, когда вы со Стайлзом пропали. Точнее, в ночь. Я проснулся от крика девушки, и он был настолько громкий, что просто оглушал. Я закрыл глаза, обхватил голову руками и так получилось, что упал с кровати … Когда поднялся, то увидел длинные когти на своих руках. А в отражении, что показало зеркало, я увидел картину ещё страшнее.

— Это была Лидия, — говорил Скотт. — Она кричала тогда … Она пыталась найти вас.

Парень кивает в мою сторону, а затем переводит взгляд на Стайлза.