If you're going through hell keep going (СИ) - Страница 10

— Ногицунэ, что сидит в Стайлзе, говорил мне о том, что рейко могут проникать в сознание, тем самым сводя с ума.

Питер повернул голову вполоборота, всё еще не глядя на нас.

— Но ты, наверняка, понятия не имеешь, как пользоваться этим … даром?

Это была правда.

— Я не считаю это “даром”, — произнесла я.

— Тогда ради чего ты пошла на всё это? Неужели, не ради того, чтобы стать сильнее, и, быть может, попробовать отомстить? …

Питер Хейл знал, куда нужно бить для того, чтобы было больно.

— Я пошла на это с целью помочь старику, который не хотел погибать, ничего после себя не оставив. Старику, который хотел совершать великие дела и после смерти.

Питер повернулся к нам лицом. От его ухмылки мне тут же стало не по себе.

— Ты что-то знаешь, — Дерек был уверен в своих словах — он слишком хорошо знает своего дядю.

— Ты уверена, что хочешь узнать всю правду, Брук? — Хейл старший приподнял бровь и сделал шаг мне навстречу.

Меня пугала его подозрительная осведомленность. Не очень-то Питер был похож на человека, который просто много читает.

Я скрестила руки на груди, показывая тем самым своё недоверие.

— Рейко — призрачный демон. А зовётся от так потому, что более сотни лет назад он был стёрт с лица земли одним из японских мудрецов как что-то намного опаснее, чем ногицунэ. Ему пришлось совершить страшный обряд жертвоприношений. Если твои друзья рассказывали тебе о Дараке и о том, что она сделала лишь ради того, чтобы стать чуть сильнее, то ты можешь себе представить, столько смертей нужно было принести для того, чтобы отправить демона куда подальше.

Питер замолчал, видимо, ожидая моей реакции.

— И?

— Задай себе вопрос, Брук, — Хейл старший закатил глаза. — Если рейко — злой демон, которого вообще не должно существовать, как так случилось, что один добрый японский старик просто так взял и поселил его в тебе?

Я нахмурила брови. Дерек Хейл выглядел таким же озадаченным, как и я.

— Я не понимаю … Если рейко мертвы, то что тогда находится во мне?

— Ты неправильно задаёшь вопрос, Бруклин, — Питер Хейл делает ещё один шаг мне навстречу.

— Я всё еще не понимаю … — повторяю я. — Мастер говорил, что …

— Он врал тебе, Брук!! — громкий голос Питера эхом разносится по полупустому помещению.

От страха я пячусь назад, а затем вижу, что Дерек наоборот, выдвигается вперед, словно … Словно пытается защитить меня.

— Извини, — уже тише произносит Хейл старший. — Просто ваши маленькие подростковые головы по-другому невозможно заставить работать. Что ж … Вернёмся к истории с Дараком …

И Питер Хейл поведал нам с Дереком всё, на чём была построена его теория. После всех случившихся месяц назад событий, Неметон в Бэйкон Хиллс, можно сказать, активировался, сделав из города маяк для сверхъестественных существ. Он выпустил не только японских демонов Они, но и рейко, который, в отличие от первых, не имеет осязаемой формы и нуждается в хозяине. Его главное отличие от ногицунэ в том, что он не может сам выбрать себе его, сделав одержимым, ему всегда нужен проводник.

Но этот рейко не нуждался в хозяине, он хотел отомстить тому мудрецу, что отправил его в место, которое, согласно мифологии большинства народов, называется чистилищем.

Мудрецу, который в тот момент проживал в Японии.

Мудрецу, у которого были десятки имён: кто-то знал его, как Танаки, кто-то как Мураками, кто-то как Йокоширо …

Я знала его, как Мастер.

Тот зелёный лис, которого я видела, был рейко, преследующий Мастера. Старик знал, что он сведёт его с ума, если тот ничего не предпримет. Но он был слишком слаб для того, чтобы снова провернуть ритуал, и потому заключил с демоном сделку — тот оставляет его в покое, за что он переселяет рейко в моё тело.

Ну, а со мной договариваться долго не пришлось, потому что я думала, что принимаю доброго духа.

Я думала, что единственным злом, которого нужно остерегаться, является ногицунэ.

А теперь оказалось, что я и есть настоящее зло.

***

Дерек останавливает машину у дома Стайлза Стилински, где меня ждут ребята. Я всё еще не могу усвоить в голове всё то, о чём мне рассказал Питер, и потому не сразу понимаю, что мы уже приехали.

— Спасибо, — произношу я, не глядя на Хейла-младшего.

Он ничего не говорит мне в ответ. Просто позволяет выйти из машины и попасть под сильнейший ливень.

Я прижимаю к груди свой рюкзак, пока бегу ко входу. Слышу звук отъезжающей машины, а затем вижу, как открывается дверь и в образовавшуюся щель выглядывает Стайлз. Даже сквозь пелену дождя я различаю его ауру, которая стала темней — ногицунэ потихоньку приходит в себя.

— Привет, — произносит Стилински, когда я оказываюсь в его доме.

— Привет, — я выдаю навряд ли радостную улыбку.

Мне больше хотелось бы сейчас оказаться дома, нежели тут, потому что за последние два месяца я слишком привязалась к одиночеству. Но вдруг Стайлз берёт у меня из рук рюкзак, не давая даже ничего сказать, ставит его на пол, хватает меня за предплечье и тянет к лестнице. И я следую за ним.

В комнате Стилински нас уже ждут Лидия и Скотт.

— Напоминает шабаш, — смеюсь я. — Одна нечисть собралась.

Я не умею разряжать обстановку. Зато умею шутить ни к месту, и сейчас у меня это прекрасно получилось, что отражается на лицах присутствующих. Однако, могу поспорить, я слышу тихий смешок Стайлза за моей спиной.

— Это точно была она, — вдруг произносит Лидия. Она делает шаг мне навстречу, осторожный и маленький, словно подбирается к зверю.

— Вы это о чём?

— Лидия слышала твой вчерашний крик, — поясняет Скотт.

— Странно, что его не слышала вся страна, — хмыкает Стайлз и плюхается на свою кровать.

Уголки моего рта слегка приподнимаются в лёгкой улыбке. Возможно, в этом парне действительно что-то есть, что может нравиться девушкам. Ну, конечно, если опустить факт его одержимости тёмными силами.

— Это разве плохо? — спрашиваю я.

— Лидия слышит то, что другие не могут, только тогда, когда человек близок к смерти.

Пожалуй, этого я никак не ожидала. Мало того, что я являюсь хранителем демона, который до сих пор не определился, на какой он стороне — добра или зла, а вчера ночью я, вероятно, причинила кому-то вред, так сегодня еще и оказывается, что я умираю.

— Оу, — только и могу сказать я.

Затем прохожу вглубь комнаты и начинаю изучать стену, которая увешена фотографиями, вырезками из газет и красными нитями. Беру одну и зажимаю ее между подушечками пальцев, осторожно поглаживая, тем самым ощущая ворсинки чистой шерсти.

— Значит, я умираю, — заключаю я, не оборачиваясь лицом к ребятам.

— Не обязательно, — выдает Скотт. — Возможно, дело в рейко.

Я пожимаю плечами, всё еще цепляясь глазами за лица на фотографиях. Никто из них мне не знаком, но это и не играет особой роли, потому что я просто пытаюсь отвлечься от осмысления полученной за сегодня информации. А еще от того, что мне нужно рассказать обо всём, что я узнала от Питера, ребятам.

Я поворачиваюсь к ним и останавливаю свой взгляд на Стайлзе. Он выглядит уже лучше, но всё равно видно, что он не спал уже очень долго. Аура вокруг него уже не светло-сиреневая, а яркая, постепенно перерастающая в фиолетовый. Я не знаю, сколько времени осталось до того момента, как ногицунэ снова возьмёт над ним верх — день, два, может чуть больше.

— Я была у Хейлов, пока ждала, когда вы освободитесь, — начинаю я. — И Питер рассказал мне кое-что, что очень даже похоже на правду, о рейко.

— Я бы на твоём месте не доверяла ему, — произносит Лидия. — Уж поверь мне, плавали — знаем.

Я присаживаюсь на кровать с другого края от Стилински, поджимая под себя ногу — ровно в такую же позу, в которой он сидел на моей кровати два дня назад, и рассказываю ребятам всё, как на духу. В течение моего монолога они не двигаются и даже не переглядываются — всё их внимание направлено на меня, из-за чего я чувствую себя не очень уютно.