Иероглиф зла - Страница 8
– Ну а другие-то ученики? – снова прервала я словоохотливую девушку. – Александр – он тоже собирается на стажировку в Японию?
– А кто его знает, – пожала плечами та. – По-моему, нет. Вроде он как-то давно говорил, что хотел для общего развития выучить какой-нибудь язык, желательно не очень распространенный. Выбирал между корейским и японским, но ему не понравилась корейская система письменности. Там у них нет иероглифов, а пишут палочками с точками. Так вот, если поставить точку на полмиллиметра ниже или выше, получится совсем другое слово. Поэтому легче выучить японские иероглифы – конечно, их огромное количество, но по крайней мере они хотя бы различаются количеством черт.
– А Катя? Она почему взялась за японский?
– Катя с Леной очень любят японские анимэ и мангу, – пояснила Маргарита. – Лена – та вообще запущенный случай, она косплеем занимается. Мне кажется, ей быстро надоест учить по учебнику и она бросит. А Катя вроде умная, у нее произношение отличное. Слышали, как она читала текст? Я даже спрашивала, как она такое натренировала, может, по записям каким. Правда, она сослалась на большое количество просмотренных японских анимэ. Я-то даже по диску занималась, он к учебнику прилагался, и все равно говорю не так, как хотелось бы. А Катька – ни дать ни взять настоящая японка. Сэнсэй на уроках ее всегда благодарил за чтение диалогов, он тоже в восторге от ее произношения. Ну а Диму не знаю кто сюда засунул. Вроде тоже анимэшник, но делать ничего не хочет, сидит и ворон считает. Юрий Алексеевич сперва пытался как-то на него повлиять, только безрезультатно. Я иногда его заставляю делать задания, вожусь пол-урока, устаю даже сильнее, чем когда иероглифы учу. Сами понимаете, каково это – заставить учить что-то человека, который сам палец о палец не ударит. Но Юрий Алексеевич попросил меня повлиять на Диму, вот и стараюсь…
– Может, вы сами можете предположить, кто из учеников сэнсэя способен на подобные шутки? Вроде стихов о смерти и посылок с масками?
– Честно говоря, я даже не знаю, на кого подумать, – призналась Маргарита. – Дело в том, что маска сама по себе дорогая, а у школьников, вроде Димы или Лены, нет таких денег, чтобы купить ее. Да и вряд ли у нас в Тарасове подобный артефакт можно найти в сувенирных магазинах. А что касается стихотворения, то Дима, Катя и Лена сразу же отпадают. Это ж надо знать иероглифы, чтобы составить подобное трехстишие. Конечно, можно поискать в Интернете, но когда я переводила, никакого стихотворения на подобную тематику не нашла, хотя специально в поисковик забивала. Насчет Александра не знаю, с ним мало кто общается.
– Ладно, посмотрим, что будет дальше… – неопределенно протянула я, имея в виду последующие занятия и фестиваль, которого так опасалась Маргарита. Учеников, как ни крути, надо бы проверить – вдруг они не так просты, как кажутся. Особенно подозрения вызывал Александр, который даже по возрасту сильно отличался от остальных студентов.
Мы попрощались уже на улице – я направилась к своему автомобилю, Маргарита поспешила на автобусную остановку.
На следующий день урок практически не отличался от предыдущего, разве что тема занятия была другая. Теперь мы обсуждали поездки, точнее, весь имеющийся в Тарасове ассортимент транспорта. Сэнсэй дал под запись несколько обиходных фраз – вроде «ехать в автомобиле, автобусе, метро и трамвае». И, как мне показалось, специально для Маргариты продиктовал, как будет по-японски «Собираюсь совершить путешествие по Хоккайдо».
– Теперь составьте рассказ о том, куда вы хотите поехать, скажем, нынешним летом, – велел нам Юрий Алексеевич. – Можете придумать что-нибудь свое, только используйте для сообщений те фразы, которые мы сегодня выучили. Да, это касается в первую очередь Рэны-сан и Димы-сан. Рассказ должен содержать не меньше пяти предложений.
Все студенты, включая меня, принялись за сочинительство. Сэнсэй, как обычно, уткнулся в толстый словарь – может, подыскивал для нас какие-нибудь новые фразы, а может, смотрел значение редкого слова. Я быстро записала очередной опус, достойный руки первоклассника, и принялась наблюдать за остальными учащимися. Маргарита, как всегда, перевыполнила норму – ее сообщение, написанное аккуратными японскими значками, занимало едва ли не целый тетрадный лист. Девушка принялась помогать Диме-сан, который не шибко горел желанием придумывать текст о предстоящих путешествиях. Рэна-сан сосредоточенно искала что-то в телефоне – наверно, у нее имелось нечто вроде приложения, переводящего русский текст на японский, так как девушка время от времени записывала что-то в свою тетрадь. Катя успела справиться с заданием, а чем занимался Арэкс-сан, я не видела – он сидел дальше всех остальных учеников и тоже уткнулся в экран своего мобильника.
– Итак, все готовы? – спросил сэнсэй, когда прошло примерно пятнадцать-двадцать минут. Я взглянула на Маргариту – бедолага из кожи вон лезла, объясняя бестолковому Диме, как правильно составить простейшее предложение. Тот с безучастным видом чертил в тетрадке неведомые закорючки. Сперва я подумала, что это японские знаки, потом до меня дошло, что так он изображает русские буквы. Да, похоже, и с русским языком он не слишком дружит, куда ему еще японский… Общими усилиями они кое-как накорябали две короткие фразы, и Маргарита, устав от подобного неблагодарного дела, утратила весь свой преподавательский энтузиазм. Про себя я порадовалась, что в свое время не стала заниматься репетиторством – а то попался бы мне такой Дима-сан, в которого знания и молотком не вобьешь, вот и думай, что с ним делать. Нет уж, лучше попасть в перестрелку, чем возиться с таким «сокровищем»…
Первой отвечала я – видимо, сэнсэй решил дать Маргарите с Димой еще немного времени, чтобы те осилили хотя бы еще одно предложение. Я быстро пересказала свой текст, практически не заглядывая в записи, и Кузьмин похвалил меня. Рассказ Маргариты оказался раза в три длиннее моего, а предложения девушка составила куда более сложные. Катя продемонстрировала и впрямь великолепное произношение – девушка рассказывала с интонацией, и голос ее походил на тот, которым озвучивают женские роли в популярных анимэ. Вчера я не особо обратила на это внимание, но после слов Маргариты поняла, что Катя и правда каким-то образом натренировала японскую речь. А вот Рэна-сан и Дима-сан по-прежнему не вылезали из своего «болота». Анимэшнице не помог ее телефон – мало того, предложений в тексте оказалось маловато, так еще и составлены они были с огромным количеством грамматических ошибок. Почему-то порядок слов девушка нарушала постоянно, то ли не знала простейших правил, то ли Интернет выдал ей подобный корявый текст. Сэнсэй даже написал на доске схему построения предложения и попросил Лену записать ее в тетрадь. Дима-сан побил все рекорды. Хоть благодаря терпеливой Маргарите в его сообщении не было грамматических ошибок, парень не смог даже прочитать написанное. Кузьмин кое-как заставил Диму прочитать первое предложение, но было видно, что дается сие парню с огромным трудом. Про себя я подумала, что, если смазливый неуч будет участвовать в сценке, лучше ему дать роль без слов. На худой конец, пускай изображает дерево или пенек – с более сложным действом он явно не справится.
Арэкс-сан попросту быстро прочитал свое сообщение – без какого бы то ни было выражения, озвучил несколько фраз и на этом успокоился. Моих скромных познаний японского языка хватило на то, чтобы понять, о чем идет речь в сочинении. Вроде мужчина собирался провести лето в Тарасове и путешествовать по городу на общественном транспорте. Ничего сверхинтересного, зато все новые фразы в рассказе прозвучали. Сэнсэй коротко проговорил «эрай», что означало «хорошо, молодец», и приступил к новому заданию.
Оставшееся время мы тренировались в составлении диалогов, то есть один человек задавал вопрос другому, тот отвечал и по цепочке задавал вопрос следующему ученику. Эта практика благодаря тем же Рэне-сан и Диме-сан затянулась надолго – если остальные студенты соображали быстро, то парочка «незнаек» ничего путного придумать не могла. Время занятия уже закончилось, а в диалоге не успели поучаствовать ни Александр, ни Катя. Сэнсэй заявил, что завтрашнее занятие мы начнем с выполнения этого задания, и сказал, что перед репетицией можно выйти кому куда надо, чтобы приступить к спектаклю.