Идущий вопреки (СИ) - Страница 3

— Д-да… как ты… — кухарка кинула на стол поварешку. Ее, и без того пухлые розовые щеки, стали пунцовыми, — Да я… я…

Глаза Шени предательски заблестели. Задрав подол фартука, она быстрым шагом выскочила из кухни. Вслед спешно затихающим шагам он успел услышать всхлипывание доброй кухарки.

— Вот черт… не подумал… — трактирщик сменил гнев на грусть и устало бухнулся на грязный табурет. В руках трепыхалась еще живая рыба.

— Согласен, не подумал, — холодный голос нарушил гнетущие думы Борака. Он вздрогнул.

На входе в кухню стоял высокий, худощавый полуальв. Черные длинные волосы спадали ему на глаза и было тяжело понять куда он смотрит. В руках он держал непонятные бумажки.

— Тьфу ты, Хеллор! Опять подкрадываешься? — молодой альв пугал трактирщика, но он старался этого не показывать.

В таверну Хеллор попал примерно полгода назад с рекомендациями из Ашомвела — альвского города, который помогает содержать эту непопулярную таверну. Борак никогда не забывал, что его заведение больше нужно ИМ, чем ему самому. Молодому лысому старцу нужны были только их деньги. И он никогда не задавал лишних вопросов. Раз в месяц он забирал свою золотую монету из дупла старого дуба, что растет напротив главного входа в таверну и символизирует ее название: Таверна «Старый Дубок». «Обычные шпионы со своими интрижками… Хотят знать, кто проходит через земли альвов по северному тракту Страгоского Разлома», — утешал он себя, но никогда не поднимал эту тему со своим рабочим. Единственное, что в нем глубоко задевало Борака — за полгода на лице Хеллора не появилось ни одной морщинки. Он по сей день все также свеж и молод. Только чистокровные альвы не старели в Поясе Полувременья, а он полукровка. Почему же тогда?

— Не стоило так говорить, Борак. Всю ее семью освежевали клаахаты. И, скорее всего, зажарили и сожрали на ужин, — на лице Хеллора не дрогнул ни единый мускул. Он говорил об этом слишком уж…естественно.

Молодой альв подошел к вертелу, на котором томилась баранья ножка. Мгновение разглядывая тлеющие угли, он легким движением руки бросил на них пергамент. Бумага мгновенно вспыхнула синим пламенем, не оставив даже пепла. «Шпионская дрянь», — выругался про себя Борак.

— Не хватает розмарина, — что-то перебирая в руках, еле слышно сказал Хеллор, многозначительно долго наблюдая за каплями жирка, стекающими с сочной баранины.

По телу Борака пробежали мурашки. Только что его работник говорил об свежевании людей, а теперь рассуждает о кулинарных пристрастиях. «Да откуда у нас розмарин то, черт бы тебя побрал, мы не столичный трактир… Похоже, что в таверне стало холодно. Нужно бы заделать эти треклятые щели», — продолжал он себя успокаивать.

— Займись-ка ты делом, а? Я сам решу, чего там не хватает. Вон крысы опять погрызли всё… Я уже продрог весь. Сходи в кладовую, там еще пара досок осталось и… Ну, чего ты уставился? — начал было распаляться Борак, но тут же взял себя в руки. Все-таки он успел привыкнуть к парню и старался хоть иногда относиться к нему по-доброму. «Кто знает какая у него история. Может его заставляют, а тут я еще… Да и не стоит никогда забывать, что он… покровителям таверны намного важнее, чем я сам».

— Мне нужно отлучиться, Борак. Вернусь завтра, — вопроса тут не прозвучало. Трактирщика это раздражало, но виду он не показал.

— Ну и иди. Потом сделай, что я сказал. Не забудь, — сквозь зубы выдавил из себя Борак.

— Сделаю. Бывай, — взгляд альва удалось рассмотреть. Возможно, хозяин таверны «Старый Дубок» и ошибся, но он видел в них только печаль.

— Ага, бывай, — ответил он, и подумав немного, добавил: — Ты это… Осторожнее там.

Борак сам не понял почему так сказал. Тревожное чувство сжимало его сердце.

Альв посмотрел на старого трактирщика странным взглядом. Развернувшись спиной, он молча вышел из кухни. Дверь за ним закрылась без привычного скрипа.

— Ла-а-адно, я свое дело знаю, — протянул трактирщик и усерднее заработал разделочным ножом. Лезвие соскочило со слизкого брюшка карася.

— Тш-с-с, — зашипел Борак и сунул палец в рот. Вкус крови и рыбьих потрохов ударили в нос. — Не к добру это…

Угли под вертелом с ароматной бараниной успокаивающе зашипели Бораку в ответ, словно на них опрокинули чарку с ледяной водой.

Если бы неподалёку стоял кто-то, то он вряд ли успел бы понять, что мелькает между деревьями. Черная тень, что на своем пути не обращает внимания ни на огромные поваленные деревья; ни на прогнившие, заросшие мхом пни; ни на высокую густую поросль. Казалось, живому существу неведомы возможности так легко проскользнуть сквозь бурелом дикой густой травы и так стремительно прорваться сквозь преграды, не потревожив при этом ни одной травинкой и не издав ни единого звука. Дикий ашомвальский олень, что обычно не забредает в эти края, нервно втянул холодный ночной воздух лишь тогда, когда тень мелькнула совсем неподалеку от него. Осмотревшись по сторонам, синерогий олень фыркнул и вернулся к поеданию сочного мха. Преодолев расстояние в восемь лиг, тень резко замерла на месте, проявляя свой мрачный силуэт. Существо, что по росту и комплекции, могло статься человеком или альвом, стояло в томительном для всего леса ожидании. Слившийся с мраком теней древних исполинских деревьев капюшон полностью скрывал облик лица. Лишь чистокровный альв смог бы заметить черную прядь волос и улыбку, что таила в себе затаившуюся угрозу всему вокруг. Лес знал, что сейчас нельзя тревожить тёмную фигуру и не издавал ни звука.

— Б-у-ааа, — рыгнул гнум с проплешинами в рыжей бороде, поедая обгорелую тушку белки на ветке. — И зачем только мы сюда приперлись. Ты болван, Тарек. Бабка ему сказала, видите ли…огромные сокровища… Тьфу! Треклятый лес! Красс так и не пришел, кстати… Видать только такие дураки как я доверяют старым бабкиным байкам и их тупоголовым внучкам. Эх-х, старею…

— Ты мою бабку Нюру не обижай. Это семейная тайна, передавалась от отца к сыну. Ну, мне от бабки, да, — замялся сидевший напротив гнума человек в наплечниках с шиповкой поверх грязной рубахи. — Она сказала, что я стал настоящим мужиком и теперь готов. Говорит, мол, хватит обирать тощих крестьян на трактах, пора бы и настоящим делом заняться… Да ты погодь, Харн, дружище. Еще пару дней и дойдем. Все ориентиры пока верны. Откуда бы она знала…

Человек и гнум сидели у костра. Огненные зайчики с трудом разгоняли густой мрак древнего Леса Полувременья. Они были так шумны, что многая живность давно разбежалась во все стороны на много лиг вокруг. Лишь разнообразные ночные насекомые еще разряжали тишину леса. Но и они вскоре затихли, на что громогласная компания совершенно не обратила внимания.

Как и полагается гнуму — он был широк и низок ростом, едва ли в половину высоты своего великорослого друга-человека. На поясе у него висели два чекана — небольшие гнумьи резные боевые топоры. У широкоплечего же мужчины был большой неуравновешенный двуручный меч. Громоздкий клинок этот по виду своему видимо был выкованный давным-давно каким-то кузнечным подмастерьем в небольшой деревушке. Лезвие уже начало ржаветь из-за отсутствия ухода и засохших багровых пятен, напоминающих стылую кровь.

— Гнумья муть… — вздохнул гнум. — Надо было таверну пощупать. Ты ж видел кто там был? Тощий остроухий прислужка, да бабенка со стариком. Они по-любому где-нибудь в бочке с квашеной капустой держат свои заначки. Повязали бы всех, бабу бы пощекотали… Эхх… старик бы все и выложил. Там та еще глушь, никто бы даже не сунулся…

— Ха-ха-ха! Ну так мы на обратном пути туда еще заглянем, — громко и басисто рассмеялся человек, ковыряясь мозолистым пальцем в носу.

Ха-а-а — Ха-а — Ха… Лес ответил сдавленным эхом, что бывает лишь в огромных пустых залах без обстановки. Гнум насторожено оглядел округу, но дальше, чем на пару метров от спасительного костра ничего не увидел.