Идиоты первыми - Страница 46

В довершение неприятностей на вторую неделю их жизни в унылом пансиончике у детей началось тяжелое желудочное расстройство; в одну ночь — они не скоро ее забудут — Майка, их младшего пришлось раз десять носить в уборную, а у Кристины температура подскочила до сорока, после чего Норма, которой как молоко, так и чистоплотность обслуги пансиона не внушали доверия, сказала, что в гостинице им будет лучше. Когда у Кристины спала температура, они по совету одного знакомого фулбрайтовского стипендиата переехали в «Sora Cecilia» [37], второразрядную гостиницу. Гостиница занимала пятиэтажный дом, нарезанный на множество узких с высоченными потолками номеров, смахивающих на денники. Уборных при номерах не имелось, зато цены были приемлемые. Других достоинств у гостиницы не водилось, если не считать ее местоположения неподалеку от пьяцца Навона, очаровательной площади XVII века, застроенной восхитительно живописными особняками густо-красного цвета. На площади били разом три фонтана, и Карл с Нормой любовались игрой их струй и скульптурными группами, но дни шли, а они как были, так и оставались бесприютными и, понуро выгуливая детей вокруг фонтанов, вскоре перестали воспринимать их красоту.

Поначалу Карл избегал агентов по продаже недвижимости: не хотел тратиться на комиссионные — как-никак целых пять процентов годовой платы; когда же, пав духом, он стал наведываться в их конторы, ему отвечали, что он опоздал — в эту пору за такие деньги ничего не снимешь.

— Что бы вам в июле приехать, — сказал один агент.

— Но я приехал сейчас.

Агент развел руками:

— Я верю в чудеса, но творить их дано не всякому. Имеет смысл заплатить семьдесят пять тысяч и жить с комфортом, как все американцы.

— Мне это не по карману, а если за отопление платить особо, так и подавно.

— В таком случае вы всю зиму проторчите в гостинице.

— Очень тронут вашим участием. — Карл ушел из агентства, сильно ожесточась душой.

И тем не менее время от времени агенты звонили ему — звали посмотреть очередное «чудо». Один показал ему недурную квартирку, выходящую окнами на регулярный сад какого-то князя. За нее просили шестьдесят тысяч, и Карл снял бы ее, если бы жилец из соседней квартиры не предупредил его, — Карл вернулся, так как агент не внушил ему доверия, — что квартира обогревается электричеством, а значит, придется выложить еще двадцать тысяч в месяц сверх шестидесяти. Другое «чудо» — однокомнатную студию на виа Маргутта за сорок тысяч — предложил ему брат агента. Иногда Норме позванивала агентша и нахваливала чудесные квартиры в Париоли: восемь дивных комнат, три спальни, две ванных, кухня ну совсем американская, холодильник, гараж — для американской семьи ничего лучше не сыскать, двести тысяч в месяц.

— Ради Бога, хватит, — сказала Норма.

— Я свихнусь, — сказал Карл.

Он не находил себе места — время бежит, почти месяц прошел, а он еще не садился за работу. Приуныла и Норма — ей приходилось стирать детские вещички в раковине нетопленного, захламленного номера. Мало того, за прошлую неделю им предъявили в гостинице счет аж на двадцать тысяч, плюс две тысячи в день у них уходило на еду, хотя ели они кое-как, а для детей Норма готовила сама на специально купленной для этого плитке.

— Карл, что, если мне пойти работать?

— Хватит с меня твоих работ, — ответил он. — Ты же тогда ничего не увидишь.

— А что я так вижу? Я нигде, кроме Колизея, и не была.

Тут она и предложила снять квартиру без мебели, а мебель построить.

— Где я возьму инструмент? — сказал Карл. — Ну посуди сама, во что нам обойдется дерево в стране, где дешевле настилать мраморные полы? И кто, интересно, будет заниматься наукой, пока я буду плотничать и столярничать?

— Хорошо, — сказала она. — Замнем для ясности.

— А что, если снять квартиру за семьдесят пять тысяч, но уехать через пять-шесть месяцев? — спросил Карл.

— А ты успеешь закончить диссертацию за полгода?

— Нет.

— Мне казалось, мы приехали сюда в первую очередь для того, чтобы ты закончил диссертацию.

И Норма прокляла день и час, когда услышала об Италии.

— Довольно, — сказал Карл.

Он совсем потерял голову, клял себя — приехал, не подумав, чем это обернется для Нормы и ребятишек. Не понимал, почему все складывается так неудачно. А когда не клял себя, клял итальянцев. Бесчувственные, скользкие, человек попал в такой переплет, а им хоть бы хны. Он не может найти с ними общего языка, хоть и знает их язык. Не может заставить их объясниться начистоту, пробудить в них сострадание к его затруднениям. Чувствовал, как рушатся его планы, его надежды, и опасался, если квартира вскоре не найдется, разочароваться в Италии.

У Порта Пинчано, на трамвайной остановке, кто-то тронул его за плечо. Посреди тротуара, на самом солнцепеке, прижимая к груди потрепанный портфель, стоял лохматый итальянец. Волосы торчком. Кроткие, не грустные, но с явными следами грусти глаза. Чистая белая рубашка, жеваный галстук, черный пиджак, сбежавшийся складками на спине. Джинсы и узконосые дырчатые, тщательно начищенные туфли — явно летние.

— Прошу извинения, — сказал он, робко улыбаясь. — Я Васко Бевилаква. Вам желательна квартира?

— Как вы догадались? — спросил Карл.

— Я следовал вас, — ответил итальянец, выразительно махнув рукой, — когда вы ходили от agencia [38]. Я сам agencia. Я люблю помогать американскому народу. Он замечательный.

— Вы квартирный агент?

— Это есть верно.

— Parliamo italiano? [39]

— Вы говорите на итальянски? — Он не смог скрыть своего разочарования. — Ma non è italiano? [40]

Карл сказал, что он американец, специалист по итальянской истории и культуре, много лет изучал итальянский.

Бевилаква, в свою очередь, объяснил ему, что, хотя у него нет своей конторы, да, кстати говоря, и машины, у него есть несколько совершенно исключительных вариантов. О них ему сообщили друзья — они знают, что он открыл дело, и обязательно рассказывают ему обо всех освободившихся квартирах как в их домах, так и в домах их друзей, ну а он, само собой разумеется, отблагодарит их, когда получит комиссионные. Настоящие агенты, продолжал он, дерут рваческие пять процентов. Он просит всего-навсего три. Его цена ниже, потому что, по правде сказать, у него и расходы небольшие, ну и потому что американцы ему очень симпатичны. Он справился у Карла, сколько комнат ему нужно и сколько он согласен платить.

Карла раздирали сомнения. Хотя итальянец и произвел на него приятное впечатление, он не bona fide агент и скорее всего работает без лицензии. Он был наслышан об этих мелких пройдохах и хотел уже сказать, что не нуждается в услугах Бевилаквы, но глаза того молили не отказать.

А ведь я ничем не рискую, сообразил Карл. Вдруг у него и впрямь есть подходящая квартира. Он сказал итальянцу, что ему нужно и сколько он рассчитывает платить.

Бевилаква просиял.

— Какую область вы изыскиваете? — темпераментно спросил он.

— Меня устроит любой более или менее приличный вариант, — ответил Карл по-итальянски. — Необязательно идеальный.

— Не исключительно Париоли?

— Не только Париоли. Все зависит от квартплаты.

Бевилаква зажал портфель в коленях, полез в карман рубашки. Вытащил истрепанную бумажонку, развернул и, сдвинув брови, стал разбирать карандашные каракули. Чуть погодя сунул бумажку обратно в карман, взял в руки портфель.

— Дайте мне ваш номер телефона, — сказал он по-итальянски. — Я просмотрю другие варианты и позвоню вам.

— Послушайте, — сказал Карл. — Есть у вас хорошая квартира — отлично, я ее посмотрю. Нет — прошу, не отнимайте у меня времени понапрасну.

Лицо Бевилаквы исказила обида.