Иди на восток (СИ) - Страница 1

350 год н. э.

Ливан

Солнце только начало подниматься над горизонтом, когда мы с Даной оставили лошадей у подножия храмовой горы и начали подъем. Когда мы завершили его и вышли на площадку перед Храмом, слепящий диск уже был в зените и, казалось, скоро спалит мне спину. Мы шли молча, так как еще внизу Дана строго-настрого запретила мне разговаривать, но с каждой минутой я чувствовал, что вопросов у меня становится все больше, и эту тишину сносить еще сложнее, чем жару. Наставница моя шла налегке — единственной ее ношей была мантия члена Ордена, которая покоилась на сгибе локтя. Я же нес заплечный мешок с убитым ночью кроликом, хотя и понятия не имел, зачем Дана заставила меня его поймать, и что мы будем с ним делать.

Еще до того, как мы подошли к Храму, я заметил, что тут очень тихо. Обычно по верхней части склона сновали смертные, выполнявшие поручения мелких темных существ, служителей храма, а иногда и сами темные существа, низшие жрецы. Они выходили для того, чтобы собирать травы или храмовый песок для жертвенного огня. Теперь же тут не было ни души, а когда мы вошли в Храм, то выяснилось, что здесь тоже пусто.

— Куда все подевались? — не выдержал я.

Дана повернулась и метнула на меня яростный взгляд.

— Я ведь приказала тебе молчать! Ты помнишь, как клялся кровью своего создателя, что мое слово будет для тебя священным?!

— Ты ничего не объяснила мне. Разве это не мое право как ученика — знать?

— Твое право как ученика — делать то, что я скажу тебе, дерзкий мальчишка. Ты можешь спорить со мной, так уж и быть, я давно поняла, что без споров ты не сможешь прожить и дня. Но чего ты точно не можешь делать — так это нарушать моих приказов. А я приказала тебе…

— … молчать , — закончил я. — А мне надоело молчать. И я уже не мальчишка. Мой создатель обратил меня больше трехсот лет назад.

Дана фыркнула, лаконично выражая свое отношение к сказанному, и ускорила шаг.

— Три вопроса, Винсент. Не больше.

Я перебросил мешок на другое плечо и нагнал ее.

— Почему тут никого нет?

— Потому что сегодня особенный день.

— Куда мы идем?

— К Марии.

— Кто она такая?

Дана снова глянула на меня.

— Не знаю, Винсент. Может, святая. Может, проклятая. Может, светлое существо. Может, темное. Может, она смертная. Может, бессмертная. Ты ведь хочешь стать карателем? Хочешь, чтобы тебя посвятили в члены Ордена?

— Конечно, — ответил я, удивленный таким странным вопросом. — Иначе бы меня не было рядом с тобой.

— Помнишь, как мы тогда клялись друг другу в Храме? Я научила тебя всему, что знаю. Теперь ты готов к тому, чтобы принять от Магистра мантию и перстень. Но до этого, как ты знаешь, молодые каратели должны пройти испытания. Этих испытаний три. Мария расскажет, какие испытания тебе предстоят.

Мы остановились перед тяжелой дубовой дверью. За ней располагалось сердце Храма — небольшая комната с низким потолком, в которой во время некоторых церемоний зажигали жертвенный огонь.

— А зачем нам кролик? — задал я очередной вопрос.

— Твой создатель обратил тебя больше трехсот лет назад, но не научил считать до трех? — Заметив, что я поджимаю губы, Дана нетерпеливо мотнула головой. — Пошли уже. Она не будет ждать нас вечно.

Почему-то я решил, что Мария окажется древней старухой, но на небольшом каменном возвышении сидела женщина средних лет, одетая в простое льняное платье. Увидев нас, она подслеповато прищурилась и приветственно кивнула.

— Здравствуй, — сказала ей Дана.

— Где жертва? — спросила женщина, будто не услышав ее.

— Отдай ей мешок, Винсент.

Мария извлекла из мешка кролика и осмотрела его.

— Это ты поймал его, молодой каратель? — обратилась она ко мне.

— Да, — ответил я.

— Ты воспользовался магией?

— Нет. Я просто свернул ему шею.

— Это хорошо. Значит, он не потерял ни капли крови.

С этими словами Мария достала откуда-то большой нож и без лишних церемоний отрезала животному голову, а потом подвесила его на низко свисающий крюк — прямо над котлом, под которым находилась чаша для жертвенного огня.

— Принеси-ка мне факел, молодой каратель, — снова заговорила она. — Нужно зажечь огонь — я плохо вижу в темноте.

Я вышел из комнаты, достал из медного ободка на стене один из факелов, которые освещали коридор, и, вернувшись, передал его Марии. Она зажгла огонь в чаше и бросила в него пригоршню храмового песка из маленькой миски, стоявшей здесь же. Пламя на секунду вспыхнуло ярче, а на пол посыпался водопад искр.

— Старая карга, — прошипела Дана, которая в это время меряла шагами комнату. — Ты видишь лучше, чем самый сильный каратель — и днем, и ночью.

— Я слепа, но не глуха, — отозвалась Мария. — Сядь, Вавилонянка, не мельтеши перед глазами. Ты всегда была суетлива. Бери пример со своего кровного брата — он спокойнее тебя. И ты сядь, молодой каратель, — повернулась она ко мне. — Твоя сестра волнуется за тебя. И неспроста — сейчас ты узнаешь свою судьбу.

Дана просто кипела от злости: за годы, проведенные рядом с ней, я научился не только читать ее мысли, но и чувствовать ее настроение. И теперь она была готова разорвать предсказательницу на мелкие клочки, но виду не подала: подобрала полы своей мантии и села у стены. Я же разместился на полу рядом с жертвенным огнем — напротив Марии.

Несколько минут тишину нарушало только редкое потрескивание пламени: его языки слизывали последние частички храмового песка. Мария неотрывно смотрела на огонь, легко, почти незаметно раскачиваясь, а потом заговорила.

— Великая Тьма дарует тебе долгую жизнь — долгую даже для бессмертного существа. Несколько тысячелетий ты будешь служить Великим, и сам не один раз станешь создателем — подаришь новую жизнь другим, так, как это когда-то сделал твой отец. Темные хозяева будут ценить тебя, и по праву — ты будешь одним из лучших. Есть у тебя только одна беда, молодой каратель — непокорный нрав . Много испытаний уготовила тебе Великая Тьма, и сложным узлом заплела она нить твоей судьбы. Однажды она уже испытала тебя. Помнишь?

Я кивнул, вспоминая вампира Юлия.

— Настанут темные времена, — продолжила Мария, — и Великая Тьма испытает тебя любовью. Ты встретишь женщину, за которую будешь готов отдать жизнь, но она станет твоим проклятьем. Потом Великая Тьма испытает тебя счастьем — смертные говорят, что все когда-нибудь заканчивается, и ты это поймешь. Потом — болью и одиночеством. Потом — верностью и долгом. Потом — властью. — Она подняла на меня глаза. — Какая-то из этих вещей страшит тебя, молодой каратель?

— Нет.

— Чего же ты боишься?

— Я ничего не боюсь.

Мария привстала и заглянула в котел. Удовлетворенно кивнув самой себе, она сняла с крюка кролика и небрежно бросила тушку в угол.

— Да, знаю, тебя не так-то просто испугать, — снова заговорила она. — Поэтому я и открыла тебе все карты твоей судьбы. Ни одно из этих испытаний не сломит тебя, хотя тебе придется пережить много тяжелых минут. Но пройдут сотни лет, пока Великая Тьма не научит тебя мудрости и спокойствию. Ты слишком нетерпелив. Может, ты боишься ожидания, молодой каратель?

— Нет.

— Это я тоже знаю. Поэтому для тебя я приготовила особое испытание.

Я поднялся и отряхнул ладони.

— Только одно испытание? Ты думаешь, что я не справлюсь с тремя?

Мария посмотрела на меня с улыбкой.

— Не упрямься, молодой каратель. Побереги силы. Завтра тебе предстоит встретиться с существом, которое не так-то просто одолеть.

— В двух мирах, светлом и темном, нет существа, которое я не смог бы одолеть, — сказал я уверенно.

— Великая Тьма нас рассудит. Если ты говоришь правду, то выдержишь испытание. А теперь пей.

С этими словами Мария высыпала остатки храмового песка в чашу с жертвенным огнем и зачерпнула кипящей крови из котла. При мысли о том, что это нужно выпить, я поморщился и с трудом подавил приступ тошноты.