Идея фикс - Страница 3

На удивление, идти было много легче, чем накануне. Сначала было труднее, а потом легче. Правда, солнце проклятое все жарило, все грело наши плечи и головы, но и к нему мы, кажется, начали привыкать - Кеша, я и Радий. Так и шли гуськом, махали конечностями, крыли по восемь километров за час, удаляясь от места нашего нелепого кувыркания и приближаясь к месту предполагаемого отдохновения. Там, впереди, в перспективе желтого пространства стояла носом кверху наша ракета, и ждали нас в ней товарищи, а также прохладные затемненные каюты с упругими гамаками и много-много холодной и вкусной воды. Я все время заглядывал за железное плечо Кеши, будто надеясь первым заметить ракету, хотя знал, что до нее полтыщи километров, до нее много дней пути, все по пустыне, все в желтизне и в жаре и в разных неконтролируемых мыслях. Через четыре часа мы сделали привал. Уселись прямо на землю, раскрыли по банке мясных консервов и принялись сосредоточенно жевать. Кеша стоял рядом, загораживал солнце и смотрел на нас как бы укоризненно, будто был голодный, а мы не даем ему ни крошки хлеба. Я не выдержал и приказал Кеше повернуться к нам спиной. В самом деле, стоит и пялится, чуть не в рот заглядывает, никакой деликатности. Опустошив банки, мы зачем-то зашвырнули их подальше, как бы в кусты выбросили, чтоб, мол, никто потом их не увидел. Запили теплой водой (совсем понемногу) и, враз отяжелевшие, поднялись и двинулись дальше, в новый четырехчасовой переход. Скорость оставили прежнюю, то есть восемь километров в час. На третий день я решил сбавить немного скорость. Семь с половиной километров - это все-таки много. Это почти что восемь, хотя и не совсем восемь, но и, однако же, не скажешь, что семь. Опять мы шли - нога в ногу и голова в голову - как единый отряд, продираясь сквозь пылающую пустоту, вперед и прямо, вперед и прямо. Сделали на тридцать минут привал после четвертого часа - и снова шли. Разговаривали мало, точнее, совсем не разговаривали. Молчали, как рыбы, которые, как известно, не умеют разговаривать, потому что им мешает вода, а нам мешала жара и что-то еще, чего я не могу выразить и что надо самому почувствовать, оказавшись в похожей ситуации, когда не то что говорить, а и думать не всегда хочется, а хочется лечь куда попало и уснуть, уснуть надолго, до тех пор, пока все вокруг не образуется, не изменится чудесным образом и не придет в норму, чтоб стало и легко, и тихо, и темно, и прохладно. На пятое "утро" я проснулся раньше всех и лежал в палатке и все отчетливее понимал конец относительной для меня нормальности бытия и начало горестных событий. Я лежал и под сонное сопенье Радия подсчитывал оставшиеся километры. Получалось следующее: прошли мы за четыре дня двести тридцать пять километров, оставалось пройти триста двадцать пять. Это, по-хорошему, на шесть дней. Консервов нам хватит, воды тоже должно хватить, но... у нас кончился триколин. Накануне Радий вскрыл две последние ампулы, и я теперь не знал - плохо это или хорошо. Убийственную силу триколина изведали многие. Достаточно попрыскать чуток им на руку, и можно было потом жечь эту руку, пилить, кусать зубами - и никакой тебе боли. И я в эти четыре дня также не чувствовал никакой боли в спине, но это не значило, что все у меня там наладилось. (Хотя и не исключало этого.) Теперь-то мне и предстояло проверить, и я сильно опасался, лежа в палатке на спине, что результат проверки будет отрицательным. Радий тем временем заворочался, задвигал локтями и перевернулся на другой бок, продолжая равнодушно спать. - Радий!- произнес я громко.- Радий, вставай, пора уже.- Сам не знаю, зачем я это сказал. А он не просыпается, продолжает нахально спать. - Кеша,- позвал тогда я.- Сколько времени? - Восемьдесят семь часов, десять минут,- сообщил безотказный робот. - Да нет, сколько мы спали? - Пять часов пятьдесят девять минут. - Ага!- обрадовался я. Пора уже, пора вставать.- Радий, вставай немедленно!- закричал я.- Ты смотри, времени-то сколько. Солнце садится! Последняя реплика неожиданно возымела действие. - Где?- спросил Радий, подняв голову и уставив на меня сонные глаза. - Вставай,- повторил я уже спокойнее.- Думать будем, что дальше делать. Радий сделал непонимающий вид, поморгал глазищами, помотал головой, зажмурился и... охая и постанывая, стал подниматься. - А сам чего лежишь? Поднял меня, а сам валяется! Откинув край палатки, Радий оглядывал меня неприветливо. Сбоку его освещали зловещие красные лучи заходящего солнца, и одна щека у него была бордовая, а другая темная. - Я не могу,- ответил я спокойно. - Чего не можешь? - Идти не могу. Радий озадачился таким ответом. - Почему?- спросил он, немного подумав. - Спина,- сказал я, стараясь не трясти головой. - Спина?..- повторил он.- А что спина? - Ничего,- все так же спокойно ответил я.- Дальше пойдешь один. Некоторое время Радий обдумывал услышанное. Можно было решить, что он рассчитывает в уме интегральное уравнение третьего порядка. - Не могу я идти. Понимаешь? Мне дышать больно!- воскликнул я.- Так что это... давай собирайся, а я тут останусь. Возьмешь Кешу... А я тут буду лежать. - Совсем идти не можешь? - Совсем. - А что, если... - Не надо,- остановил я его.- Не теряй времени. Скоро солнце сядет. Тогда он молча повернулся и шагнул в сторону. Немного погодя я услышал, как он собирает вещи, расшнуровывает тюк... - Я поделю продукты пополам!- крикнул он. - Оставь мне одну треть,- ответил я.- И принеси сюда.- Я все еще боялся пошевелиться, хотя и понимал, что не удастся мне пролежать без движения пять, а может, больше суток. Ну ничего, думал я, как только Радий уйдет, так я начну пробовать шевелиться. При нем мне почему-то не хотелось производить какие-либо действия.- Когда придешь на корабль, сразу отправь за мной вездеход,- зачем-то сказал я, хотя это и так было понятно. Но мне хотелось, очевидно, думать о чем-нибудь хорошем, а хорошими для меня могли быть только такие мысли. - Я готов!- В багровом проеме снова появился Радий. Лицо его было одновременно безмятежно и озабоченно. - Ну иди, раз готов,- буркнул я. - Тут вот консервы и вода.- Он поставил мне в ноги ящик.- Здесь пять литров воды и семь банок мяса. - Хорошо,- ответил я.- Ты, главное, дойди. - Да уж дойду как-нибудь,- усмехнулся он. Посмотрел на меня внимательно и вышел. Тень его проплыла по боковой стенке. - Мы пошли!- донеслось до меня. - Давайте,- крикнул я. Потом послышались какие-то невнятные звуки... - Ну пошли же!- с нажимом произнес Радий.- Да иди ты, чтоб тебя!..- И тут же раздался глухой удар, будто бы кто пнул сильно ботинком по железу. - Что случилось?- не утерпел я. - Да что...- обиженно отвечал Радий.- Этот Кеша... Он не слушается. Не хочет идти! - Как это не хочет? Как он может не хотеть?! Эй, Радий! Кеша! Две тени упали на красный бок палатки. Раскрылся вход. - Кеша!- обратился я к роботу.- Ты почему не слушаешься? Почему идти не хочешь? Кеша смотрел на меня сверху своими радужными глазами. - Нельзя!- пророкотал он. - Ты должен идти!- сказал я внушительно.- Иди с Радием! На корабль. Должен, понимаешь? - Нельзя!- снова произнес робот. - Что нельзя-то? Ну что нельзя?!- взвился вдруг Радиий. - Нельзя идти,- стоял на своем робот. - Вот дубина!- с чувством сказал Радий и, мне показалось, хотел ударить робота, но сдержался. - Погоди, Радий. Давай разберемся,- сказал я примирительно.- Сейчас я вот только приподымусь чуток...- Перекатившись на бок, я толкнулся от пола одной рукой и поднялся на локте, оперся на руку и замер в полулежачем положении, удовлетворившись на первый раз и таким скромным достижением. - Кеша,- обратился я к роботу.- Отвечай нам скорее: почему ты не хочешь идти? - Нарушение инструкции,- отрезал робот. Мы переглянулись с Радием. Но робот еще не закончил. - Запрещается оставление человека в беспомощном состоянии. - Чего оставление?- переспросил Радий. - Оставление человека в беспомощном состоянии,- повторил робот. Я хохотнул. - Это он меня имеет в виду!- произнес я довольно. - Да он же все путает!- заволновался Радий.- Он же неправильно все понимает!- (Я кивал согласно в ответ.) - Он же все не так понимает.- И, оборотившись к Кеше, стал втолковывать ему правильный взгляд на положение вещей.- Кеша, ты рассуди, железная твоя голова! Мы с тобой пойдем сейчас на корабль, а потом отправим за ним (показал на меня) вездеход, и его тоже привезут. Понял? - Нельзя!- ответил невозмутимо Кеша. - Да почему же нельзя? Почему нельзя-то? Что ты заладил? Вот дурак! - Радий, ты не кипятись, объясняй спокойно,- вставил я. - Кеша. Слушай меня,- беря себя в руки, снова заговорил Радий.- Ты логически рассуди. Предположим, ты сейчас не пойдешь со мной, а останешься с ним (показал на меня)... Ну и что? Что же тогда будет?- (Кеша молчал.) Ты будешь с ним сидеть, как... этот самый... а я не смогу найти корабль (ну тут он приврал, конечно, но я не стал поправлять, в интересах общего дела, так сказать). Ведь чем скорее мы попадем на корабль, тем лучше будет ему!- закончил он, махая обеими руками сразу во все стороны.- Ну?!. - Нельзя,- проговорил робот. У меня затекла левая рука, но я боялся пошевелиться и продолжал опираться на ладонь. Шутки ради попробовал повращать головой - не очень пока активно... Вроде бы ничего, вращается... - Ну, что делать будем?- обратил Радий на меня пылающий взор. - Иди один,- с некоторым сомнением произнес я. - Как один? Как один?!- закипел Радий.- Почему я должен идти один? Я перестал двигать шеей. - Ну возьми Кешу, если очень хочешь. Он, в принципе, не так много весит... Слушай, Радий. Что ты, первый раз робота увидел? Раз он сказал нельзя, значит нельзя! Сказал не пойдет - значит не пойдет...- Я немного рассердился. Чего спорить, когда все ясно?.. Мы замолчали. Пространство вокруг насыщалось краснотой, сгущаясь и темнея, жара спадала. Я вспомнил, что ночами здесь весьма прохладно. Минус двадцать - не шутка. - Радий, не тяни,- сказал я.- Возьми в ранец консервы и воду, в руки компас и иди. Двадцать килограммов унесешь как-нибудь. А то гляди, скоро темно станет. Радий ничего не ответил. Постоял еще с минуту, о чем-то там подумал и отошел от палатки. - Эх, Кеша, Кеша!- вздохнул я, с каким-то особенным интересом разглядывая железную его физиономию. - Не вздумай комбинезон бросить!- напутствовал я Радия, когда он, снаряженный в дорогу, заглянул в палатку, чтобы проститься со мной.- Ночью будет холодно, включишь обогрев. - Ладно,- ответил он. - Ну... топай! - Ага,- сказал Радий и... Скользнула тень, четыре или пять приглушенных шагов раздались в тишине, и Радия не стало. Исчез человек, пропал, сгинул, будто и не было его. Робот по-прежнему стоял возле входа в палатку, торчал, как перст судьбы. Голова его была обращена в сторону уходящего человека, глаза следили за удаляющейся фигурой. О чем он думал в тот момент? Кто знает! Скорее всего, ни о чем. Разве может он о чем-нибудь думать? Кровавые сумерки все длились. Это, наконец, стало действовать на нервы. Застывший закат. На Земле такого не увидишь. Там - ррраз!- и стемнело. Ррраз!- и нет никаких тебе красок. А тут - раз, два, три, четыре, пять!- и все без толку. Все краснота и краснота. Ни тебе синего, ни фиолетового. Никакого! Огонь кровавый во все небо, и тень, так неохотно надвигающаяся с противоположной стороны, будто уснувшая, будто позабывшая, куда ей дальше идти и зачем она здесь оказалась. Такого нигде больше не увидишь. - Садись, Кеша,- предложил я. Как-то неприятно видеть все время перед собой торчащую фигуру. Словно куда-то надо тотчас идти, нужно быстро собираться и бежать...- Садись, Кеша!- повторил я.- В ногах, знаешь ли, правды нет. Кеша сел. (Он, вообще-то, молодец. Всегда слушается... если это не противоречит инструкциям. А инструкции, если уж разбираться, составлены весьма разумно. Вот и в этот раз я должен был признать, что прав Кеша, а не мы. В самом деле - мне робот был нужнее, чем Радию. И это очень правильно, что он остался. Не представляю, что бы я теперь делал, если бы он ушел тоже.) - Я посплю немножко, ладно?- спросил я. - Хорошо,- отозвался Кеша. Он сговорчивый, этот железный человек. Я опустился на спину, расслабил руки. Закрыл глаза. Сквозь веки проникал кровавый свет. Я зажмурился сильнее... не помогло. Ну и пусть! Пусть проникает. Что он мне?.. Надо бы палатку застегнуть, а то холодно скоро станет. Я открыл один глаз. Кеша сидел на входе спиной ко мне и смотрел в пустыню. Казался он задумчивым, погруженным в свои глубокие думы, и я не стал тревожить его. Пусть сидит. Он неожиданно напомнил мне Ларса - мою собаку. Однажды мы ночевали с ним в палатке на Земле, и он вот так же сидел всю ночь у входа и смотрел, подняв уши, в темноту. Именно этим он запомнился мне больше всего - как он сидел и как смотрел, недвижимый, во тьму. Ничем другим не запомнился, а только этим. Почему?.. Потянуло прохладой. Я скосил глаза и поискал, чем бы накрыться. Но ничего не нашел. Я не на Земле. И это не та палатка, в которой можно найти одеяло... Я проспал неожиданно долго. Солнце уже зашло, было темно. И было тихо. Я лежал и прислушивался неизвестно к чему. Что мог я здесь услышать? - Кеша!- позвал я. - Я здесь,- послышалось. Зашелестела материя, взвизгнул замок на входе. Возник на фоне черного звездного неба угловатый силуэт. - Сколько времени?- спросил я. - Девяносто шесть часов семнадцать минут. - А во сколько Радий ушел? - Девяносто два часа пять минут. Так. Значит, я проспал четыре часа. Недурно. - Вот что,- сказал я.- Будешь теперь считать часы, начиная с момента ухода Радия. Понял? - Да. - Поесть бы,- вздохнул я. Все это время я привычно лежал на спине и не делал никаких движений, даже головой не вертел.- Принеси чего-нибудь. Банку консервов, пару галет и воды. Робот направился за продуктами. А я в этот момент подумал, что неплохо бы ввести ему в диалоговую систему обязательное условие - подтверждать каждый раз принятие команды. А то как-то неестественно получается. Я вот ему приказал, а он ничего не ответил. - Кеша. Где ты там?- Вероятно, мои собственные рассуждения подействовали на меня.- Кеша, ты почему не отвечаешь? Отвечай, когда я тебя спрашиваю! - Хорошо,- отозвался Кеша.- Я иду. - Вот-вот,- подхватил я.- Говори всегда, что ты делаешь. Чтоб я знал. Ясно? - Ясно. - Я должен знать, чем ты занимаешься. Понял? - Понял. - Вот и ладно. Что ты там принес? Давай сюда. - Я принес консервы мясные, одну банку. Принес галеты, три штуки. Принес воды, один литр.- Сказав это, Кеша наклонился и вошел в палатку, наступая железными своими ногами на надутый матрац. - Стой, Кеша!- крикнул я.- Положи все там, где стоишь. Ты мне ноги отдавишь. - Хорошо,- сказал Кеша и положил невидимые в темноте предметы там, где стоял, рядом с моими ногами. - Не видно ничего. Сделай тут свет какой-нибудь... Сразу ударил в лицо яркий луч. - Выключи немедленно!- запротестовал я.- У тебя же есть аварийное освещение. Вот давай его. - Хорошо,- проговорил Кеша. Луч погас, и загорелась, даже и не загорелась, а затлела едва-едва малюсенькая лампочка где-то у робота на груди. Света она практически не давала. Но я рассудил, что сейчас я ослеплен яркой вспышкой, поэтому ничего не вижу, и мне потому надо привыкнуть снова к темноте... Надо привыкнуть. Человек, он ведь ко всему привыкает. Первые часы было даже интересно. Эта темень, кусок звездного неба в проходе, робот с тусклой желтой лампочкой, палатка - и все это в тишине. В удивительной прозрачности ночи, когда не слышно ни шороха! На Земле не так. На Земле никогда не бывает абсолютной тишины. Даже в степи, вдали от города, все равно присутствуют какие-нибудь звуки. Трава ли шевелится, ветерок звенит, или донесется издалека невнятный звук... А здесь ветра почему-то нет. Странно, но это так. Ветер здесь всегда нулевой. Это одна из загадок этой планеты - наравне с удивительно ровной ее поверхностью. Я лениво думал обо всем этом, вспоминал ночи на Земле, проведенные почти в такой же палатке, и ел не спеша консервы из банки. Думать об этом было приятно, как приятно думать о чем-то необязательном, об ушедшем и никак тебя не касающемся, не имеющем ощутимых последствий - ни дурных, ни хороших. Что мне еще оставалось делать в таком положении? Минимум- пять суток впереди ничегонеделанья, сто двадцать часов лежанья, без цели и без мыслей. Когда нечего делать, все знают, лучше всего спать. Недостаток сна и избыток треволнений в предшествующие дни помогли мне проверить эту истину на себе. И двое суток я благополучно проспал, лишь иногда просыпаясь для того, чтобы подкрепиться консервами и перекинуться парой фраз с Кешей, который стоял, как часовой на посту, охраняя меня от неведомых опасностей и добавляя мне уверенности и спокойствия. Но к исходу вторых суток (это свойство всех разведчиков - везде мерить время земными сутками) я почувствовал, что выспался окончательно и бесповоротно: однажды проснувшись, я не смог уже более уснуть. Не помогало ничего. И тогда я решил подняться. Предварительно застегнув комбинезон на все замки и включив обогрев, я приступил к этому рискованному мероприятию. В принципе, процедура была мне уже знакома: переворот на грудь, группирование тела и медленное отжатие на руках; потом подъем корпуса и обретение устойчивого положения, сидя на корточках, а уж затем - выпрямление в полный рост... Все шло благополучно до последнего момента. Когда я сидел уже на корточках, трудно с непривычки дыша, и приготовлялся к окончательному выпрямлению, вдруг вспомнил, что выпрямиться в палатке во весь мой двухметровый рост мне никак не удастся. Необходимо сперва выбраться наружу. Стараясь не скручивать туловище, избегая каких бы то ни было сотрясений, я повернулся лицом к выходу и, нащупав замок молнии, расстегнул его. Морозный воздух ударил мне в лицо, сбив на секунду дыхание, и почти сразу мне стало легче. - Кеша, ты где?- позвал я, выглядывая наружу. - Я здесь,- ответил граммофонный голос. Поднялась из темноты угловатая фигура и двинулась на меня. - Стой там. Не подходи!- воскликнул я, испугавшись, что Кеша вздумает мне как-нибудь помочь.- Я сам, сейчас. Робот остановился в двух шагах. - Сколько градусов?- спросил я, собираясь с силами. - Минус двадцать два,- ответил робот. - Хорошо,- кивнул я.- Очень хорошо... Стой там. Сейчас... Я выполз на коленях из палатки на твердый грунт. Вздохнув, медленно вытянул из-под себя правое колено и выставил ногу вперед, поставив ее на всю ступню. Прислушался к себе... вроде ничего. Так, ладно! Положил обе руки на правую ногу и, наклонив вперед корпус, стал отталкиваться от ноги, подымаясь все выше и выше. Все поднимался, пока вдруг, как-то очень уж неожиданно не ощутил, что ноги мои уже выпрямились и я стою прямо, и дальше подниматься уж нет никакой возможности. "Ура!" - воскликнул я про себя, сохраняя, впрочем, бесстрастное, то есть тупое выражение лица. - Кеша,- позвал я.- Подойди ко мне. Дай руку. Кеша так же медленно, словно бы почувствовал ответственность момента, подступил ко мне, поднял переднюю конечность. Я взялся за нее обеими руками, оперся, как на перекладину, и сразу почувствовал себя намного спокойнее и увереннее, как если бы нашел в себе и в мире дополнительную опору, что, в сущности, было справедливо. - Постой, Кеша, постой,- бормотал я, хотя Кеша и не думал никуда уходить.Я отдохну сейчас, и пойдем. Сейчас...- Я дышал всей грудью, только теперь по-настоящему ощутив ночной холод. Лицо мое было мокро, капли пота замерзали, превращаясь в ледяные кристаллы.- Сейчас пойдем,- бормотал я. Куда мы пойдем, было неясно, но мне страшно хотелось идти. И было удивительно, что до сих пор я лежал в палатке и не делал попыток встать. Как мог я проваляться столько времени? Я поднял голову и взглянул на звезды. Незнакомые звезды горели ярко и остро. Они не мигали и не дрожали, как на Земле, висели каждая на своем месте - устойчиво, мертво, на века! Я сделал маленький шажок - просто переставил ногу на ступню вперед. Робот сразу переместился за мной. - Молодец,- похвалил я.- Так и делай... Сейчас пойдем прямо. Двадцать шагов!- сообщил я, назвав наугад цифру, и сразу шагнул - раз! И тут же еще- два! И еще. И еще... Кеша, держа согнутую в локте руку, послушно двинулся за мной. Мы отошли, наверное, метров на пятьсот. Так хорошо мне было идти, что я готов был шагать, пока не упаду, до того восхитительным мне это казалось. А на обратном пути, когда мы, остановившись и развернувшись на месте, пошли обратно, я неожиданно для себя самого произнес: - Сейчас соберем палатку и отправимся к кораблю. - Хорошо,- немедленно отозвался Кеша. И мне нестерпимо захотелось обнять его. До чего славный малый!.. - Курс прежний,- сдерживая ликованье, сказал я.- Ты помнишь курс? - Помню. - Молодец!- похвалил я.- Сейчас. Пойдем... Пока я закусывал, Кеша свернул палатку и собрал все вещи - съедобные и несъедобные - в один большой тюк, связал его, прицепил лямки и даже надел сам на себя, не дожидаясь моей помощи или команды. И странно было видеть мне пустое пространство без палатки. Оно сразу как-то осиротело, словно бы открылось для всевозможных бед и напастей. И страх взял меня. Зачем я это затеял? Лежал бы сейчас в тепле на мягком надутом матрасе, так ведь нет, нужно куда-то тащиться! - Курс прежний, скорость...- Я призадумался. Сколько сказать?..- Два километра в час,- наконец сообразил.- Пошли. И мы пошли! Кеша впереди - черепашьим шагом, я за ним. Отправились в черноту морозной ночи, к кораблю, к теплу, к добрым людям. Часа через два мне пришлось выключить обогрев. Ходьба отнимала столько сил, заставляла так бешено работать сердце, что дополнительного тепла не требовалось. Лицо горело, пар вырывался из легких и оседал кристаллами на ресницах и бровях. Но я терпел. Главное - чтобы не было боли! А ее не было. Я все время прислушивался к себе. Где-то к концу первого часа спина стала неметь, превращаясь в большую студенистую массу, тяжело колышущуюся при каждом шаге (казалось мне) и грозящую сорваться и упасть на землю. Потом, когда тяжесть ее достигла максимума, я стал ощущать покалывание. Словно слепая птица тыкалась тупым клювом в позвоночник, пытаясь то ли дозваться до меня, то ли проткнуть насквозь. Я шел и слушал эти сигналы, ждал, что дальше предпримет птица: оставит ли меня в покое или разъярится и начнет рвать на куски. К концу второго часа покалывание и пощипывание перешло в ровное давление, как если бы несколько спиц уперлись в меня и стремились, хотя не очень охотно, протолкнуться внутрь. И я не очень уж их опасался, полагая, что пока еще они не совсем нагло себя ведут. Но потом давление их стало усиливаться, спицы начали раскаляться, так что мне все время хотелось повести плечами и освободиться от назойливого присутствия, как будто внешнего, но на самом деле, я это прекрасно знал,- внутреннего и неотделимого от меня.