Идентичность: юность и кризис - Страница 80

"Человек человеку волк" {лат.). - Прим. перев.

312

«5ая позитивная идентичность, как мы убедились, определяется и через негативные образы, и следует признать то неприятное обстоятельство, что наша Господом дарованная идентичность живет за счет унижения других.

В поддержку своего утверждения о конструктивности акцента, делаемого негритянскими писателями на негативном, на хаотичном, я чуть не процитировал Эллисона: он сказал, что его книги были попыткой преодоления определенных обстоятельств, сравнимой с трудной ежедневной работой полицейских. Но я не стал этого делать. Я воспользовался его мыслями для того, чтобы точнее передать трудности, связанные с обостренным самосознанием, названным нами осознанием идентичности. За исключением редких моментов взаимопонимания, все те образы, которые когда-то служили посредниками между нами и миром американских негров, и в особенности такие, казалось бы, нейтральные, как образ полицейского, на наших глазах невероятно быстро обесцениваются или переоцениваются. Когда-то полицейский, возможно, был олицетворением позитивной идентичности и превосходства, даже когда он сталкивался с депрессией и безысходностью. Ни один современный писатель не может обойтись без старых образов, ставших теперь символом дискриминации, как бы имея в виду, что неграм надо просто бездумно приспособиться к периоду, наступившему после эпохи рабства. Но на место менее осознанной смеси вины и страха у белых и смеси ненависти и страха у черных теперь пришли более осознанные, но не всегда приводящие к практическим последствиям чувства раскаяния и недоверия. Сейчас у нас нет иного выбора, кроме как жить с этими стереотипами и эмоциями: конфронтация докажет ложность одних, история опровергнет другие. А пока было бы полезно связать с этой проблемой такие понятия, как осознание идентичности, чтобы увидеть в калейдоскопе как повторяющиеся картины, так и удивительные изменения.

Осознание идентичности снимается в чувстве своей идентичности, возникающем в процессе активной деятельности. Только тот, кто "знает, куда идет и кто идет с ним", являет собой безошибочно узнаваемое, если и не

313

21-798

всегда легко определяемое светлое единство внешнего облика и внутреннего содержания. И все же именно тогда, когда человек, как ему кажется, "нашел себя", о нем можно сказать, что он "теряет себя" в новых целях и во взаимодействии с другими: он преодолевает рамки осознания идентичности. Это, несомненно, верно для ранних этапов любой революции и верно в случае с молодыми деятелями негритянской революции и вообще всего поколения, которое нашло себя именно в решении посвятить свою жизнь напряженной борьбе. Обостренное сознание идентичности растворилось в действительности. Есть яркие и трогательные описания этого состояния, особенно в том, что говорил Говард Зинн о первых днях существования SNCC3. Несомненно, впоследствии эти анонимные поначалу герои пережили стадию вдвойне обостренного самосознания и теперь должны пожертвовать обычной цельностью бытия ради революционного сознания.

То, что подобное "психологизирование" не всегда приветствуется, более чем понятно, и судьба тех, кто теоретизирует, когда необходимо спонтанное действие, не всегда приятна. Вызвавший споры "доклад Мойнихэна" - большой, сначала засекреченный доклад президенту Джонсону о пагубных последствиях безотцовщины во многих бедных негритянских семьях - выдвинул подобные возражения на первый план. Каковы бы ни были его методы, в намерениях Патрика Мойнихэна сомневаться не приходится. Но в поворотные моменты любые объяснения, в которых последствия прошлого объявляются необратимыми, воспринимаются, и, возможно, обоснованно, как еще одна попытка фаталистически предрешить будущее - в соответствии с расовыми предрассудками.

Нельзя игнорировать и то, что это лишь усиленный вариант свойственного всем нам сопротивления внезапному осознанию некоторых подсознательных аспектов наших собственных личностных проблем. Даже исследователи, жаждущие истины и более всего преданные идее полной свободы исследования, не могут не задаться вопросом: если бессознательные факторы действительно формируют наше самосознание и сам пафос наших ценностей, не значит ли это, что все детерминировано, а свобода воли и этический выбор - иллюзия? Или: если считается, что идентичность отдельного человека связана

314

с идентичностью общества, не столкнулись ли мы с еще одним вариантом закамуфлированного марксизма, который превращает судьбу в слепую функцию диалектики истории? И наконец, если бы такие бессознательные факторы были обнаружены, была ли бы нам от этого польза?

У философов, конечно, есть ответы на все эти вопросы. Но надо помнить, что никому не избежать таких сомнений. Они неизбежны в рамках широкого направления в исследовании мотиваций поведения человека - от открытия Дарвином нашего эволюционного развития из животного мира и раскрытия Марксом классовой обусловленности поведения до системного изучения Фрейдом бессознательного.

В недавнем разговоре о негритянских семьях весьма информированный и влиятельный американский еврей неосторожно проявил свой собственный национальный скептицизм: "Некий инстинкт говорит еврейской матери, что она должна заставить ребенка учиться, что ум откроет ему дорогу в будущее. Почему негритянским матерям это безразлично? Почему у них этого инстинкта нет?" Я сказал, исходя из данных истории американских негров, что такой же "инстинкт" подсказывает большинству черных матерей, что надо уберечь детей, особенно способных и любознательных, от бессмысленной и опасной конкуренции, то есть ради их выживания удержать их в рамках, указанных равнодушным и злобным "сплоченным большинством".

То, что он сказал "матери", сразу высвечивает одну из проблем, с которыми сталкиваешься, говоря об идентичности негров. Еврейские матери опираются на поддержку своих мужей или действуют от их имени. Многие негритянские матери рассчитывать на это не могут. Негритянские матери обычно растят "подавленную идентичность", которая на протяжении многих поколений формировалась у черных мужчин. Это, судя по художественным произведениям, сделало многих негров отражением "негативного" восприятия, своего рода кривого зеркала. Как систематически подрывалась позитивная идентичность -

315

сначала отвратительной системой рабства в Северной Америке, затем системой порабощения, сохранившейся на сельском Юге и в городах Севера, - это широко, подробно и исчерпывающе отражено в документах.

Понятие "негативная идентичность" помогает прояснить некоторые связанные с этим трудные вопросы.

Психосоциальная идентичность любого человека, как мы показали, представляет собой иерархию позитивных и негативных элементов, негативные появляются потому, что на протяжении всего детства растущему ребенку указывают как на идеальные прототипы, так и на отрицательные. В культуре, говорили мы, они взаимосвязаны: в еврейской среде, где придается большое значение интеллектуальному развитию, достаточно таких отрицательных образов, как "Schlemihl"*. Человека предостерегают: не стань тем-то - а он часто и не собирается им становиться, - чтобы он научился опасаться того, чего следует избегать. Таким образом, позитивная идентичность - это совсем не статичный набор свойств или ролей, она постоянно в состоянии конфликта с прошлым, которое надо изжить, и с будущим, которое надо предотвратить.

Индивид, принадлежащий к подавляемому и эксплуатируемому меньшинству, который знает о доминирующих культурных идеалах, но лишен возможности им следовать, склонен сливать воедино негативные образы, преподносимые ему господствующим большинством, с негативной идентичностью, культивируемой в его собственной среде. Здесь можно поразмышлять о многочисленных нюансах слова "нштер", когда оно служит обращением одного негра к другому.