Идентичность: юность и кризис - Страница 5

И последнее. Не стану в этом предисловии критиковать идеи Эриксона, хотя они не истина в последней инстанции и не свободны от крупных и мелких недостатков. И дело не только в идеосинкразии к деятельности критика идей буржуазных ученых, с одной стороны, и не в отчаянной вере в то, что читатель сам найдет слабые места, - с другой. В конце концов, на исходе XX века, особенно после работ по гуманитарной методологии Михаила Михайловича Бахтина, мы вправе призвать читателя услышать живой, неискаженный голос автора. А звучащий с этих страниц голос Эрика Эриксона - одного из титанов современной нам психологии - столь характерен, мощен и неповторим, что, право, к нему стоит внимательно прислушаться.

Александр Толстых, доктор психологических наук, член-корреспондент Российской академии образования

Памяти Роберта П. Найта и Давида Рапапорта

Предисловие

Одним из моих учителей в Венском институте психоанализа в конце двадцатых годов был доктор Пауль Федерн, удивительный человек, изобретательный как по части новых идей, так и обмолвок. В это время широко обсуждалась его идея о границах "я", важная, но недостаточно ясная. Мы, студенты, в отчаянии попросили его посвятить разъяснению этой темы^столько семинаров, сколько он сочтет нужным. Он занимался этим три долгих вечера. Заканчивая последний семинар, он сложил свои конспекты с видом человека, наконец-то все объяснившего, и спросил: "Nun - hab ich mich verstanden?" ("Ну вот - сам-то я себя понял?"). Перечитывая написанное мною об идентичности, я много раз задавал себе тот же вопрос и спешу заявить, что в этой книге я не даю окончательного определения данного понятия. Чем больше пишешь на эту тему, тем более широким и всеобъемлющим кажется содержание этого термина. Единственный путь определить его - попытаться понять, в каких контекстах без него нельзя обойтись.

Каждая глава этой книги - переработка одной из больших статей, написанных в последние двадцать лет, дополненная выдержками из докладов, относящихся к тому же периоду. Некоторые статьи публиковались в серии монографий по психологии с предисловием Давида Рапапорта, который решительно определяет мое место в теории психоанализа - так, как оно виделось ему десять лет назад. Я так и не смог привыкнуть к тому, что должен публиковать в своих работах данные клинических наблюдений. Но усилиями студентов и читателей этот вопрос вышел из-под моего контроля. Ведь то, что сначала предназначалось профессионалам, нашло путь в аудитории и

20

книжные магазины и, значит, может быть использовано в переработанном обзоре, каковым и является эта книга. Дело совсем не в нездоровом любопытстве: современный исследователь, чтобы лучше определиться, хочет иметь информацию не только о вариативности человеческого поведения, но и об отклонениях от нормы, причем достаточно подробную, чтобы можно было распознать явление, взглянуть на него со стороны, поставить себя на место другого.

Помимо обычного для человека моей профессии желания собрать и опубликовать разрозненные работы, не оформленные в книгу, появились и некоторые другие соображения. Во-первых, отдельные статьи и доклады всегда содержат недостаточно проверенные гипотезы. Только в процессе написания книги начинаешь понимать, в чем предмет каждой из них по отдельности и как они соотносятся друг с другом. Перерабатывая их годы спустя после написания, удивляешься тому, насколько по-разному ты говорил с разной аудиторией, особенно если успел забыть, к кому ты в данном случае обращался и с кем полемизировал. И все же я сохранил в статьях, написанных в разное время, прежние акценты, а в книге в целом - тон отчета. Дело в том, что я врач-практик и достаточно долго помню результаты некоторых наблюдений. Сначала они всегда вызывают смешанное чувство: удивляют своей неожиданностью, но в то же время подтверждают ожидания. Поэтому в разных аудиториях я могу по-разному излагать одно и то же, стремясь прийти к более глубокому пониманию проблемы.

И во- вторых, погружение в проблемы идентичности дает ценный опыт тому, кто занимается вопросами развития человека: здесь не обойтись без переоценки своих идей в свете резких исторических перемен. В ретроспективном введении я попытаюсь в какой-то степени объяснить исключительную и зачастую странную притягательность терминов "идентичность" и "кризис идентичности" в то двадцатилетие, когда готовился материал, легший в основу книги. Читатель в свою очередь должен будет призвать на помощь свою осведомленность в истории, чтобы решить, в чем общее направление этой книги подтверждается современностью, а какие соображения более не убедительны. (Читателю поможет в этом список первых публикаций, помещенный в конце книги.) Замечу, что последняя

21

глава предвосхищает ту открытость, с которой с недавних пор обсуждаются новые формы поведения и некоторые внутренние процессы (иногда вызванные воздействием химических веществ), происходящие с самой яркой и неагрессивной частью современной молодежи. И это хорошо. Ведь лишь разглядев за модой и шутовством суть явления, можно понять, какую старую как мир мысль они пытаются донести до нас. Когда создавалась эта книга, проблема насилия на улицах тоже еще не достигла такой взрывоопасной силы, как сейчас. Но и в этом случае проблема молодежи и ее взрослых лидеров требует пристального рассмотрения.

Тем, что это сочинение вообще можно читать, я обязан подготовительной работе, проделанной Джоан Эриксон и Памелой Даниэле.

Памела Даниэле, мой главный ассистент при чтении в Гарварде курса о жизненном цикле, просмотрела статьи, умело сведя повторы к необходимому минимуму и тактично уточняя то, что, по ее наблюдениям, с трудом воспринималось студентами.

Джоан Эриксон - мой постоянный редактор. Никто лучше ее не знает, что именно я хочу сказать, и никто более бережно не сохранил бы мою манеру письма с ее неизбежными длиннотами. Но эта книга - и продукт нашей совместной работы в Центре Остен Риггс, где она разработала новую "Программу деятельности" для пациентов. Эта программа стала неотъемлемой частью психотерапии и оказалась продуктивной при тестировании и стимулировании внутренних ресурсов молодых людей, находящихся в состоянии острого кризиса.

В каждой главе я упоминаю тех, перед кем я в долгу, но в сносках невозможно выразить признательность всем, кому я был обязан на протяжении двадцати лет работы, преподавания, консультаций и путешествий. Я посвятил эту книгу двум покойным друзьям не только потому, что их смерть - огромная утрата, но и потому, что они живут во всем, что актуально в этой книге, так же как и в книгах других авторов. Роберт П. Найт был главным врачом, а Давид Рапапорт - научным руководителем Центра Остен Риггс в Беркшире. Они были удивительной парой - абсолютно разные и внешне, и в отношении жизненного опыта, темперамента, стиля мышления и тем не

22

менее не только достигли каждый выдающихся результатов, но и создали вместе уникальный лечебный и теоретический центр, история которого, несомненно, еще будет написана. В нем в атмосфере теснейшего сотрудничества я работал в течение двадцати лет. Именно Центру Остен Риггс специальный фонд предоставил средства на исследование проблем личности. Работая над этим предисловием, я одновременно работаю над другой темой - пишу книгу о зрелых годах Ганди. Позднее Фонд Форда предоставил Центру Остен Риггс средства на дальнейшие исследования. Менее масштабные изыскания постоянно финансировались Фондом Шелтер Рок. Наконец, Фонд психиатрических исследований финансировал мою работу "Молодой Лютер" - продолжение этой книги, поскольку в ней к биографии одного человека применяется то, что в этой книге исследуется на примере многих биографий и эпох.