Идеальный топ (СИ) - Страница 22

Бэкхён с глубокомысленным видом пытался переварить всё услышанное и глазел на Чонхёна.

— Я не… я с детьми…

— Просто поиграйся с ним. У тебя гуашь есть, порисовать можно. Он не будет шуметь — ты ему нравишься. Пока ему любопытно, он с тебя глаз не спустит. Я быстро вернусь и вполне тебе доверяю. Поговорим после, если хочешь. Ну?

Пребывая в полнейшей прострации, Бэкхён принял из рук Чонина ребёнка. Сидел в глухом ступоре даже тогда, когда за Чонином закрылась дверь. Почти не дышал, ощущая лёгкие касания крошечных пальчиков: Чонхён сосредоточенно трогал его лицо и пытался растянуть губы в улыбку.

Бэкхён совершенно не представлял, что делать с ребёнком и как с ним обращаться, но вовремя вспомнил совет Чонина. Вскоре они с Чонхёном ползали по раскиданным по полу листам от банки с водой к пузырькам с гуашью. Бэкхён рисовал котиков и щенков, Чонхён бурно выражал восторг смехом и громкими возгласами и требовал нарисовать ему “бибику”. Подобие саксофона и рояль оставили ребёнка равнодушным, а вот тачка на колёсах вызвала море удовольствия.

— Папа расстроится, что ты не музыкописун, а гонщик. Наверное, — пробормотал Бэкхён и принялся малевать дальше схематичные гонки, полосатые шлагбаумы, дороги и дорожные знаки. За этим занятием Чонин их и застал, когда вернулся. Незаметно влился в процесс, и к вечеру все трое извазюкались в гуаши с головы до ног. Потом в панике отмывали ребёнка, чтобы их Хвану не прибила всех сразу. Разумеется, отмыть всё без следа не вышло. Отчаявшись, они вытерли Чонхёна и переодели в запасную одежду, затем поднялись к Чонину.

Бэкхён сидел в спальне и слышал, как Хвану возмущалась, когда пришла забрать Чонхёна, зато Чонхён устроил скандал, не желая уходить с матерью. Бэкхён даже выглянул украдкой и увидел, как настойчиво Чонхён цеплялся за Чонина, плакал и вырывался из рук Хвану. Чонин осторожно устроил его у Хвану на руках, погладил по голове и негромко убедил пойти с мамой, пообещав, что они скоро снова увидятся. Голос Чонина явно действовал на ребёнка благотворно, но Бэкхён всё равно выдохнул с облегчением, когда Хвану наконец ушла.

— Кажется, он тебя любит больше.

— Не думаю, ему просто со мной интереснее, — пожал плечами Чонин и неловким движением руки взлохматил волосы на затылке. — Она хорошо заботится о нём и всегда мечтала о сыне. Даже больше, чем о муже. Материнство — её призвание.

— Откуда такая уверенность?

— Оттуда. Она и со мной пыталась обращаться так, словно я ребёнок.

— Вы поэтому расстались?

— Поэтому — тоже, — кивнул Чонин и тяжко вздохнул. — Это в любом случае было слишком быстро. И мы оба были слишком молоды. Нас все отговаривали от брака, но… Ещё и беременность. В общем, всё сразу. Я уже потом понял, что Хвану намеренно это сделала. И что хотела именно этого.

— Она тебе изменяла?

Чонин покосился на Бэкхёна с лёгким недоумением.

— Нет. Я изменял. Я же и жил не в Корее. Но это не то, что её беспокоило. Просто Чонхён — это единственное, что нас связывает. Друзья из нас получились лучше, чем семейная пара. Мы с Хвану нормально ладили и на свободу друг друга не покушались. Можно было бы и сохранить брак. Но потом решили, что не стоит. Хвану слишком часто обременяли сплетнями обо мне, а объяснять каждому встречному, что мы вместе не по любви — дорогое удовольствие. Сейчас ей хоть легче, потому что официально брак расторгнут, и мы оба свободны.

— Стало быть, — Бэкхён прислонился плечом к косяку и скрестил на груди руки, — ты любитель бегать налево?

— Я бы так не сказал. — Чонин фыркнул и отвернулся с обиженным видом. — Я не скрываю и не пытаюсь себя оправдать — я изменял ей, но все эти случаи нетрудно подсчитать. Не так часто и много этого было. И технически это даже изменами не назвать, потому что Хвану знала. После рождения ребёнка она вообще сказала, что я могу делать, что хочу. Чаще я просто флиртовал без далеко идущих последствий, но ты же знаешь сплетников — они любят преувеличивать.

Уж это Бэкхён действительно знал и испытал на собственной шкуре. И вспомнил заодно слова Чонина: “У меня уже всё было”.

— Значит, ты у нас любитель повертеть хвостом?

— Кто бы говорил… — пробурчал Чонин, сунувшись в домашнюю “студию”. — Мне просто нравится, когда меня любят и считают милым.

Бэкхён выразительно закатил глаза, мимикой выражая все свои мысли по поводу “милого” Чонина. Чонин этого, разумеется, уже не увидел, и Бэкхён сунулся за ним следом в комнату, поглазел, как Чонин придвинул к себе наушники и запустил одну из своих программ.

— Заказ?

— Нет. Личное. Дай мне десять минут.

— И что это будет?

— Это будешь ты. Для тебя. — Чонин немного смутился и поспешно надел наушники, чтобы у него появился повод избежать ответов на прочие вопросы, которые мог задать Бэкхён.

Десять минут показались вечностью. Бэкхён весь извёлся в нетерпеливом ожидании. Хотя оно того стоило. Потом, уже сидя у Чонина на коленях, он слушал лёгкую мелодию под громкий стук собственного сердца. До паузы, после которой звуки полились непрерывным потоком, а губы и дыхание Чонина заблудились на его шее под капель чистых нот фортепиано.

— Это значит, что мы… — Продолжить фразу ему помешал Чонин поцелуем.

— Это значит, что тебе надо чувствовать и не надо бояться. — Чонин не отводил серьёзного взгляда и подушечкой большого пальца поглаживал кожу над правым уголком рта. Бэкхён грелся жаром ладони и искал в глазах Чонина призрачное подтверждение недавним словам.

— У тебя жена…

— Была. Уже нет.

— И ребёнок ещё.

— Ребёнок-то чем тебе не угодил? Меня вполне хватит на тебя, работу и ребёнка. И ребёнок — это весомый плюс к ответственности. Не лишай себя этой возможности. Ты говорил, что я тебе нравлюсь. Соврал?

Бэкхён помотал головой. Не соврал. Чонин ему в самом деле нравился. С Чонином было уютно, надёжно и как за каменной стеной. Просыпаться с ним вместе Бэкхёну тоже нравилось. Даже нравилось подпихивать подушку под спину, чтобы Чонин спал в безопасной для него позе. Нравилось, что одиночество таяло в тенях, нравилось, когда дёргали за пояс халата, притягивали ближе к горячему, обнимали и воровали поцелуи. Нравилось, что Чонин не позволял ему унывать, а он сам не позволял Чонину забыть о реальности.

Неделя вместе казалась Бэкхёну не сном и не сказкой, но чем-то волшебным и ярким. Порой они с Чонином собачились из-за ерунды, и Бэкхён выл от несочетаемости собственной расхлябанности и педантичности Чонина.

— Я — натура творческая! Мне можно!

— А я тогда кто? — возмущался Чонин.

— Мутант какой-то…

Но всякая склока непременно заканчивалась взрывом смеха, а после Чонин читал статьи Бэкхёна и издевался над ним в шутку. Бэкхён кипятился, рвал и метал, пока не оказывался в крепких объятиях и не начинал чувствовать себя в гармонии со вселенной. Потому что Чонин мало-помалу вытягивал из него застаревший страх и питал новыми силами.

На звонок Чанмина Бэкхён ответил без тени трепета, хотя подходящую тему для статьи так и не придумал: рассудил, что заказов у него вполне хватает, а жопу рвать и высасывать из пальца сенсацию, дабы доказать состоятельность колонки — глупо. Они же не “жёлтая” пресса. В конце концов, статьи Бэкхён испытал и проверил на Чонине, а целевая аудитория журнала ограничена. Если уж руководство не может оценить работу Бэкхёна по достоинству, то это не вина Бэкхёна.

— У нас есть сдвиги, — бодро начал Чанмин, не утруждая себя приветствием. — Решили одобрить одну из статеек о тебе и твоей личности. Приподнять завесу тайны, так сказать. Придёшь на интервью?

Бэкхён покосился на часы и осторожно прикрыл дверь спальни, где ещё смотрел сны Чонин.

— К чёрту. Я не буду давать никакого интервью. Пусть пишут домыслы.

— Но читателям будет интересно. Они тебя любят. Они интересуются. Постоянно же заваливают вопросами и гадают, кто же ты такой на самом деле. Разве тебе самому не выгодно убедить их в истине?

— Неа. — Бэкхён шлёпнулся на диван и вытянул ноги в пушистых тапочках. — Сам посуди — ты же опытный редактор и знаешь всю кухню. Читателям насрать на правду обо мне. Их правда ни разу не интересует. И наплевать, любят они меня или ненавидят. Им не правда нужна. Им нужны их собственные фантазии и домыслы. Сам знаешь, люди верят в то, во что верить хотят. Им доставляют удовольствие их собственные заблуждения и фантазии. Зачем их рушить? Помнишь тот наш разговор о доказательствах? Ты же опроверг все варианты, какие я мог тебе предложить. То же самое будет и тут. Какой бы чистой ни была правда обо мне, читатели всё равно будут верить не в эту правду, а в их собственную, в удобную им правду. Не следует прикасаться к идолам…