Идеальный охотник - Страница 6

– Ничего, – буркнула соседка с таким выражением лица, словно съела живьем жирную гусеницу.

– Похоже, у тебя перемены в личной жизни. Угадал?

Ольга не ответила, сунув свою связку обратно в сумку. Будь на месте Кольки любой другой, не ответила бы тоже. Не хотела.

Очень вовремя заглянул дежуривший сегодня оперативник Гриша Жуков по прозвищу Маршал. Постоянного дежурного офицера по штату не полагалось, несли вахту по очереди.

– Ольга Андреевна, там заявитель по вашей «земле». Мне поговорить или сами?

– Лучше самой, – тут же дал совет Бойков, – нет лучшего средства от сердечных болячек, чем добросовестный труд на благо родины.

– Гриш, я подойду.

Ольга, наконец, добыла из глубин кошелек, отдала сотню Бойкову и вышла следом за Гришей.

Для бесед с обиженными полицией гражданами был выделен специальный кабинет. В нем не висело ни календарей с веселыми девчонками в бикини, ни дурацких надписей типа «Незнание закона не освобождает от ответственности. Знание – тоже», не болтались боксерские груши, не рос укроп на подоконниках и не пели канарейки в клетках. Все аскетично-строго. Стол, несколько стульев, местный телефон, мусорная корзина, чтоб сразу выбрасывать заявления сумасшедших. Двумя словами – серьезное госучреждение.

Ольга решила последовать совету Бойкова – отвлечься и самой поговорить с заявителем. По местным обычаям, если это будет официальная жалоба, она переправит ее в отделение гласных проверок, но если человек тайно решил поделиться наболевшим, не рискуя марать бумагу, займется сама.

Сегодня был второй вариант. Наркоманистого вида студент колледжа по фамилии Самохин с таблетками в мочках ушей попыток достать авторучку из куртки-толстовки не предпринимал и бумаги не требовал.

– Короче, тысячу зарядил. Евро, – голосом подсудимого, канючащего смягчить приговор, гундосил он, – я подсуетился, нашел.

– Не поняла… Ты что, уже отдал деньги?

– А куда деваться? Там или – или.

– Так от нас-то что хочешь? Ладно б не передал, мы бы его с поличным задержали. А сейчас? Попросить, чтобы вернул? – Ольга усмехнулась. – Не вернет.

– Конечно, не вернет, – согласился парень, – обидно просто. Он же и дальше будет трясти. Ладно б там что-то серьезное, а там две таблетки всего.

– Ты их действительно купил или подбросили?

– Купил.

– Где, у кого?

– Какая разница? Я ж не отрицаю.

На последней реплике голосок дрогнул, что не утаилось от чуткого уха охотника на оборотней. И дрогнул не потому, что парень боялся сдать продавца. Поэтому желательно провести сеанс экстренной терапии.

– Где ты передавал деньги?

– В кабинете.

Она не спрашивала, куда были положены деньги, но парень зачем-то пояснил:

– В конверте. Он в стол положил.

– На каком этаже кабинет?

– На первом.

– Номер помнишь? Быстро отвечай.

– Седьмой, кажется.

– Сколько столов в кабинете?

– Ну… Один, – Жалобщик явно не понимал, к чему эти вопросы. Аж таблетки в ушах позеленели. – Там еще календарь на стене. С китайцем каким-то. Вы что, мне не верите?

Ольга притормозила… Блин, ну почему она никому не верит? Что с ней? Так же нельзя! Тимуру она не верила, оправдываясь профессиональной деформацией, а на работе заявителям не верит, оправдываясь Тимуром. Замкнутый круг. Но ведь кому-то надо верить. Не могут же все поголовно лукавить, врать, предавать? Вот зачем она привязалась к этому студенту, вместо того чтобы поблагодарить за информацию?

– Это формальность… Извини… Ты будешь писать заявление?

– Ну на фиг. Чтоб башку потом проломили? С него станется. Я вам накоротке. Беспредел же полный.

– Нечего наркотики глотать, не будет и беспредела.

– Я так и думал… Все вы тут. Рыбак рыбаку глаз не выклюет. – Парень принялся активно грызть ноготь на мизинце, видимо выражая тем самым обиду на систему. После встал со стула.

– До свидания…

– Я тебя не отпускала. Присядь, – уже мягче попросила Ольга.

Самохин опустился на стул.

– Юра, ты же знаешь свой район?

– Ну так… И что?

– Может, слухи ходили, у кого он еще вымогал деньги?

– Ну, вообще-то, ходили. Он цыган якобы трясет, – примирительно кивнул Самохин.

– Каких цыган?

– Ну у нас тут поселок недалеко. Они ему платят, чтоб наркотой торговать спокойно.

– Понятно… У меня просьба. Ты поспрашивай знакомых, может, он еще кого напрягал? Два эпизода – не один. Зацепим.

Лишний источник информации ей в новом районе не помешает. Тем более что их пока не так и много. Надо вербовать людей, надо.

– Ну ладно, поговорю…

– Вот мой телефон, – Ольга вырвала из блокнота листик, написала номер рабочего телефона. – Что узнаешь, звони. Как ты догадываешься, у нас с тобой общие интересы.

Едва Самохин вышел, она набрала номер информационно-аналитического отделения.

– Наташ, привет… Посмотри, пожалуйста, по нашей базе. Копейкин. Кирилл Павлович. Старший опер в моем новом районе. Все – жалобы, сигналы, нарушения… Я попозже зайду.

– Отец, меня вчера обозвали. Даун… – Рамир заглянул в бумажку, – дауншифтером. Не знаешь, это ругательство или приличное слово?

– Не знаю. В Интернете посмотри.

– Я смотрел. Не понял ничего.

– В другом Интернете посмотри, – пошутил тот, кого назвали отцом.

Сей незатейливый разговор проходил на цыганском языке в полдень по юрьевскому времени в салоне внедорожника «Toyota Land Cruiser», двигавшегося по улице имени Надежды Крупской. Третий участник – младший брат Рамира Буза, сидевший на водительском месте, решил блеснуть эрудицией и вклинился в диалог:

– Наверно, ругательство. Даун – это дурак. По-английски. Ты – дурак.

– Вот сволочь, – саданул Рамир по торпеде с такой силой, что рисковал получить ответный удар от подушки безопасности.

– А кто обозвал? – уточнил сидящий сзади отец с относительно русским именем Василь – цыган, никогда не снимавший шляпы. Возможно, даже ночью. Ибо шляпа у цыган – символ верховенства и авторитета.

– Да Буйвол!

– Опять он? Зачем с ним встречаешься? – задал еще один строгий вопрос отец. – Мы к нему не лезем, пускай и он не лезет.

– Я не встречаюсь! Он сам подкараулил! Возле супермаркета. Третий раз.

– И что ему теперь надо?

– То же самое. Сказал, чтобы я подвинулся. И не забирал у него клиентов.

– А ты?

– Я не разговаривал с ним! Сразу ушел. А он крикнул, что я борзею, и этим… дауном обозвал.

– Правильно, что не разговаривал. А ругань денег не просит. Обзови его тоже и успокойся.

Джип резко затормозил, едва не протаранив бампер остановившегося впереди «жигуленка» с бумажными транзитными номерами. Висящая на зеркале связка пестрых бус весело стукнула по лобовому стеклу. Все трое синхронно выругались на задорном цыганском наречии. Следовавшая за цыганским «круизером» «Газель» тоже еле успела затормозить. Ни светофора, ни шлагбаума, ни глупого пешехода перед «жигулями» не наблюдалось. Скорее всего, отечественное авто банально сломалось. Действительно, через секунду водитель включил аварийку.

– Ездят на ведрах, – пробормотал Буза, осторожно сдавая назад.

Но сдать не вышло – мешала «Газель», за которой тут же образовалась пробка.

Мотоциклисту на японской раскрашенной «Ямахе», ехавшему следом, было проще. Он мог обогнуть препятствие по обочине. Что и сделал. Когда он поравнялся с джипом, Рамир услышал над головой какой-то странный звук, словно невидимая рука положила на крышу коробку с тортом или пиццей. Буза тоже услышал, после чего тут же притормозил, поставил рычаг автоматической коробки на «нейтраль» и взялся за ручку своей двери.

Больше он ничего сделать не успел. Потому что сработали подушки безопасности. Но спасать им было уже некого. Направленный взрыв правильной мощности делает голову человека похожей на арбуз, выброшенный с десятого этажа. А головы двух человек – на два арбуза. Мощность сегодняшнего взрыва была даже чересчур правильной. С запасом. Триплексное лобовое стекло вылетело наружу целиком. Мало того, тортик оказался с начинкой – рублеными гвоздиками и шариками от подшипника.