Идеальные - Страница 61

Подняв мобильник, Холли сняла панорамное видео собравшихся, поведя камеру от стола с водой к стартовой линии, где разминались самые заядлые бегуны, совершая короткие пробежки туда-сюда и выполняя упражнения для растяжки мышц. Опустив телефон, Холли прикрыла рукой экран от солнца, но это не помогло: только что снятое видео было едва различимо. Почти наугад она набила первые слова своей истории для Инстаграма: «Это все для тебя, Алабама».

Идею организовать забег в память об Алабаме выдвинула Робин. Это было одно из двух предложений, которые она сделала Холли в «Жемчужине» после ее признания. Второе предложение являлось скорее советом: начать терапию – чтобы покончить с перееданием и полностью восстановиться после травмы. Внутренне Холли восприняла этот совет негативно, как всегда воспринимала любую критику. Но она ничего не высказала в лицо Робин, а, наоборот, отпила глоток воды и пообещала подумать (на самом деле, вовсе не намереваясь возвращаться мыслями к этому предложению).

Так все и продолжалось, пока Холли не призналась Мэллори, что всерьез задумалась над советом Робин. Признаться Мэллори было труднее, чем Робин, потому что Холли действительно волновало, что подумает о ней подруга. Но одним поздним вечером это случилось – в просторной пустой кухне Холли. Мэллори выслушала ее молча, не перебивая. А потом без слов притянула Холли к себе и обняла. И Холли расплакалась. В последние несколько недель она много плакала. «Тебе надо научиться прощать себя, – сказала ей Мэллори. – Ты должна этому научиться. Слышишь? Я хочу видеть свою подругу прежней». На следующей неделе Холли начала терапию.

Когда Робин Синклер призвала участников забега готовиться к старту, Холли не узнала ее голос. Он совсем не соответствовал той энергичной, жизнерадостной женщине с розовой резинкой для волос, какой была Робин. «БЕГУНЫ, – разнесся над парковкой ее «трубный глас», деформированный похрипывавшим мегафоном. – ОБЪЯВЛЯЕТСЯ ДЕСЯТИМИНУТНАЯ ГОТОВНОСТЬ. НАЧИНАЙТЕ ПОДХОДИТЬ К СТАРТОВОЙ ЛИНИИ».

– Меня зовут, – сказала Мэллори. – Пожелай мне удачи.

Отсалютовав по-солдатски Холли, она развернулась и позволила людскому потоку понести себя к стартовым «загонам». Судя по всему, она снова занялась бегом только ради этого мероприятия. Даже невзирая на то, что ей пришлось в определенные дни заводить будильник на полпятого утра.

На другом конце парковки Робин отдала мегафон одному из волонтеров, не участвовавших в забеге, спустилась со своего импровизированного подиума – перевернутого вверх дном ящика, в котором ранее привезли десятки розовых спортивных футболок с надписью «ЗАБЕГ ПАМЯТИ АЛАБАМЫ» – и затянула потуже хвост. А потом Холли и ее потеряла в толпе.

Утренняя жара пахла солнцезащитными кремами и асфальтом. И на Холли накатило волнующее ощущение предвкушения, как будто подсознание еще не уловило и не усвоило сообщение: она в этот раз не бежит. Отвернув воротник, Холли пошла против толпы – к финишной линии на другом краю парковки.

По пути она засняла еще одно видео в надежде передать энергию, бурлившую вокруг нее. А затем опустила мобильник и быстро напечатала: «Обожаю такую энергетику. Она напоминает мне об Алабаме».

На пару секунд Холли задумалась, пытаясь решить, не была ли эта фраза чересчур слащаво-сентиментальной или – хуже того – глупой. Решив, что нет, Холли запостила ее в свои сторис, добавив тег на уже мертвый профиль Алабамы, набравший после путешествия в Исландию свыше миллиона подписчиков. Холли удивило, что родные Алабамы не удалили ее профиль или, на худой счет, не скрыли его от других пользователей. Возможно, им было приятно читать комментарии под последними постами Алабамы, ставшими теперь своеобразным мемориалом. Но каковы бы ни были причины, модерация ее страницы, похоже, усилилась – большинство комментариев троллей сохранялись не более двух часов, а потом навсегда исчезали.

– Холли.

Она вскинула глаза. В шквале розового хлопка ей потребовалось несколько секунд, чтобы опознать Селесту Рид, стоявшую перед ней. Отчасти, видимо, из-за того, что Селеста выглядела сейчас намного лучше, чем в их последнюю встречу, на похоронах Алабамы. А еще Селеста постриглась. Не страшно коротко, но достаточно коротко для того, чтобы ее стрижка оказалась в тренде. Это удивило Холли. Из всех инфлюенсеров, которых она знала, Селеста Рид производила впечатление женщины, меньше всего интересовавшейся модой.

– Селеста. Привет. Ты тоже здесь.

На миг Холли неловко застыла, а потом все-таки шагнула вперед и обняла Селесту. Та, похоже, восприняла это с той же мерой дискомфорта.

Селеста была менее тощей, чем типичная девушка/женщина-инфлюенсер. Обнимать ее было, если не приятней, то проще – ты хотя бы чувствовала, что держишь в руках что-то реальное.

– Ты приехала одна? – спросила Холли, отстранившись. И посмотрела через плечо Селесты – на людей, продолжавших идти мимо них, не оборачиваясь.

– Нет. Здесь муж и дочка. Они пошли за водой, пока еще есть время до старта. Хотя мы не побежим, просто пройдемся, – застенчиво улыбнулась Селеста. – Мы обычно не участвуем в подобных соревнованиях, и мне бы не хотелось, чтобы Белла перегрелась.

Холли кивнула. Ей потребовалась доля секунды, чтобы сообразить, что Белла – это дочь Селесты. По какой-то неведомой причине Холли думала, что ее имя начиналось на «А».

– Я вам очень признательна за то, что вы проделали такой путь ради участия в нашем забеге.

Селеста пожала плечами:

– Я не могла его проигнорировать, понимаете?

Селеста сказала это без грусти, но в ее голосе прозвучала задумчивость. И Холли снова вспомнила, почему забег привлек столько внимания. Робин потратила уйму времени на рекламу; она даже умудрилась каким-то образом подначить Холли к раздаче листовок у входа в фитнес-клуб, буквально на прошлой неделе. Но истинной причиной успеха их мероприятия была Алабама. После того, как они объявили о том, кому посвящен забег, количество онлайн-заявок на участие в нем увеличилось в разы за одну только ночь. Холли даже задумалась: сколько участников руководствовались искренним интересом, а сколько – тем любопытством, что побуждает людей притормаживать на трассе при виде аварии. Как бы то ни было, результат был налицо.

– Мне бы очень хотелось, чтобы Алабама смогла это увидеть, – сказала Селеста. Она больше не смотрела на Холли. Ее взгляд блуждал где-то далеко, глаза сделались стеклянными. – Мне бы хотелось, чтобы она увидела всех этих людей, что собрались здесь в ее честь. Может быть, она бы… не знаю, – вздохнула Селеста. – Может… поняла бы, что ее жизнь гораздо больше Инстаграма, понимаете?

Селеста снова сосредоточила взгляд на Холли. Такой напряженный, что Холли не смогла понять, ждала она ответа или нет. Холли понадеялась, что не ждала, потому что у нее не было ответа – по крайней мере, такого, который хотелось бы услышать Селесте.

– Я очень надеюсь, что этот забег поможет кому-нибудь еще, – сказала Холли. – Возможно, он помешает какой-нибудь другой девушке стать следующей Алабамой.

Едва эти слова слетели с ее языка, как Холли о них пожалела. К ее облегчению, Селеста вроде бы не обиделась. Она лишь задумчиво кивнула Холли:

– Несомненно. Это такое хорошее дело. Вы действительно можете что-то изменить, понимаете?

Холли улыбнулась, но ничего не сказала.

– А я вот подумываю немного изменить свой блог, – добавила Селеста. Она, похоже, не заметила, что Холли промолчала. А возможно, она уже разговаривала не с ней, а с самою собой. – Наверное, буду уделять меньше внимания моде, а сконцентрируюсь на теме воспитания детей, родительских обязанностях и ответственности. У моей дочери недавно диагностировали аутизм. – Селеста стрельнула глазами на Холли; та попыталась отреагировать приободряющей улыбкой, но она у нее получилась скорее нейтральной.

– В Сети очень мало информации для родителей девочек с аутистическим спектром, – продолжила Селеста. – Вы удивитесь, насколько ее на самом деле мало, – она, похоже, снова заговорила с собой. У Холли даже создалось впечатление, что Селеста не заметит, если она тихо отойдет в сторону. – Я буду и дальше изучать доступные источники. Но думаю, что уже могла бы использовать свою платформу в качестве отправной точки. Как источник информации для других мамочек вроде меня.