Идеальное преступление - Страница 91

Бах! Словно молния блеснула в голове. «От суеты до суеты два часа рая»! Он же подумал об этом, когда разговаривал с Катькой. Самолет! Речь шла о самолете! Скобцов летал в Сочи, в командировку. Между землей и землей два часа в небе.

— И Скобцов. Путешественник, едрена вошь. С одной из жертв в Сочи летел. На «Ту-154». Со второй вместе в поезде ехал. На «Красной стреле». С третьей в круиз плавал. «Райский сад» круиз назывался. Я сегодня утром родственников убитых девушек обзвонил, все и выяснил, — продолжал тем временем Борисов. — Только ведь кое-кто у нас сильной жаждой справедливости страдает. Человека лишний день в СИЗО подержать не может. Совесть заест, спать спокойно не даст. — Борисов поднялся, постоял, сунув руки в карманы брюк. — Дело-то где? Ты уж дай мне его, пожалуйста, на всякий случай.

— А где постановление о передаче? — буркнул Волин.

— В понедельник получишь. С начальством все согласовано. Можешь позвонить своему Главному, он подтвердит.

Волин достал из шкафа дело, шлепнул на стол. Борисов взял его, пошел к двери.

— Фотографии забыл, — сказал ему в спину Волин.

— Почему же забыл? — жестко и зло усмехнулся тот. — Это я специально для тебя комплект заказал. На долгую память. Вот когда следующую девушку с перерезанным горлом и чулком на шее найдут, ты на эти фотографии посмотри и подумай. — На пороге Борисов оглянулся на Стаса с Амиром. — Всей опергруппе через час собраться у меня.

Он вышел. Паша, так и не сказавший ни слова, последовал за ним. В кабинете повисло тяжелое молчание. Первым подал голос Стас:

— Аркадий Николаевич, мы вам еще нужны?

— Все. Свободны, — сказал Волин. Так плохо он себя не чувствовал очень давно.

— Можно идти?

Похоже, Стас ощущал неловкость оттого, что стал свидетелем разговора двух следователей.

— Да. Идите.

Стас и Амир поднялись. Возникла пауза. Дурная, мутная. Наверное, они что-то хотели сказать, а Волин хотел побыть один. Ему не нужны были ничьи слова. И… Он понимал, что не может себя переделать. Если бы завтра возникла ситуация, аналогичная вчерашней, он, Волин, снова бы звонил Главному и снова договаривался бы, просил завизировать постановление. Хреновый, видать, он следователь.

Оперативники вышли. Остался Русницкий.

— Да ладно, Аркадий Николаевич, — подал голос лейтенант. — Ну, ошиблись. Со всяким бывает. Не ошибается тот…

— Я знаю, Георгий. Иди. Начальству доложись. И передай Федору Палычу от меня спасибо.

— Хорошо, передам.

Русницкий вышел, Волин остался один. Суббота. День отдыха. Вот он и отдыхал. Сидел, курил, смотрел в окно. Стрелки на часах медленно одолевали круги. В половине четвертого Волин поднялся. Убрал со стола кофе, сахар и стаканы, вытряхнул в корзину для бумаг пепельницу. Положил оставленные Борисовым снимки в несгораемый шкаф. Огляделся. Ничего не забыл? В этот момент в дверь постучали.

— Да, входите, — откликнулся Волин.

В кабинет зашел Русницкий. На щеках румянец, глаза горят.

— Аркадий Николаевич, — с порога выпалил он. — У меня для вас есть интересная информация…

— Все, Георгий. Кончился «интерес». — Волин снял с вешалки пальто, принялся одеваться. — Отпуск у меня.

— Сан Саныч Борисов нам много рассказал, а вот про брата даже не обмолвился.

— Про какого брата?

— У Скобцова, в смысле у Вадима Дерягина, был брат. Близнец. Антон. Служил в Афгане. Погиб. Тело переправили на родину и похоронили. Я присяду, ладно? А то бегаю, бегаю, ноги уже отваливаются.

Не дожидаясь разрешения, лейтенант плюхнулся на стул.

— Георгий, я тороплюсь. Мне на самолет надо успеть.

— Да, насчет самолета. Я вот и подумал, а что, если этот брат не погиб? Из Афгана ведь как присылали: в ящик запаяют — и нате, получайте.

— Ерунда. Я тебя понимаю, конечно, но версия за уши притянута. Слишком фантастично. Таких совпадений не бывает. Скобцов это сделал, тут и сомневаться не приходится.

— Да? — совершенно не обиделся Русницкий. — Ладно. Притянута так притянута. Давайте проверим.

— Как? Эксгумацию будем заказывать? — Волин вздохнул. — Георгий, у меня дело забрали. Я им не занимаюсь уже.

— Ладно. Тогда я сам поеду. — Русницкий легко поднялся.

— Куда? — не понял Волин.

— Как куда? Скобцова брать.

— Как брать? Где?

— На квартире. Где он сейчас и находится.

— На какой квартире? — сипло спросил Волин, откашлялся и переспросил: — На какой квартире, Георгий? Объясни толком.

— Аркадий Николаевич, — улыбнулся хитро Русницкий. — Мы-то с вами мужики умные. Уж, во всяком случае, не глупее Скобцова, правда?

— Правда, правда. Что ты насчет квартиры сказал?

— Куда я, по-вашему, сейчас ездил?

— Не знаю я, Георгий. И заканчивай говорить загадками. Это нервирует, а у меня сейчас настроение не то.

— А ездил я в офис фирмы, обслуживающей телефон Скобцова. Точнее, Чернозерского. Короче, тот, с которого Скобцов звонил от Центрального телеграфа. Я счета снял, а в счетах номера телефонов. Скобцов звонил друзьям-приятелям, разыскивая свою жену, помните? Я прямо по списочку и пошел. И на пятом номере, что называется, попал. Подошел какой-то мужик, а на заднем плане знакомый такой голосок фоном прорезается. Я этот голосок трое суток в вашем кабинете слушал. Теперь век не забуду. Ну, дальше дело техники. «Пробил» адресок, туда-сюда. — Русницкий полез в карман, достал лист с адресом. — Век живи, век учись. Так что, вы со мной поедете? Или мне самому сгонять?

Волин улыбнулся натянуто:

— Сгонять. Ты как будто за пивом собираешься.

— А чем Скобцов хуже пива? — ответил лейтенант и засмеялся.

— Все бы тебе хиханьки. Как дитя малое, — покачал головой Волин. — Чего сидишь-то? Поехали.

— Мне нужно позвонить. — Андрей отодвинул табуретку и поднялся из-за стола.

Ему не нравилось у Лобовских. Не то чтобы он ощущал к ним неприязнь, но осадок после давешнего разговора с Лешей остался. Правда, стол накрыли, салатов нарезали. Леша мяса нажарил. Поздравляли с освобождением. Пили шампанское и водку. Точнее так: Лена с Татьяной шампанское, Леша водку, а Андрей не пил вообще. Ситуация не позволяла. Да и не хотелось.

Леша косился, пока не принял хорошенько на грудь. После стал объяснять что-то, извиняться. Андрей смотрел на него, смотрел, и стало ему как-то вовсе уж тошно. Тут-то он и собрался выйти позвонить. Слава богу, время пришло.

— Вихреву? — Румяная после шампанского Татьяна взглянула на мужа.

— Угу. — Он кивнул.

Татьяна сразу помрачнела. Было с чего.

— Да о чем речь, Андрюха! — воскликнул слишком уж оживленно Леша. — Телефон в комнате. Звони себе на здоровье. Никто тебя не подслушает!

Андрей поднялся из-за стола. Спокойно, ровно, словно и не волновался вовсе.

— В комнате? — переспросил, уточняя.

— Там, на столике, — мотнул головой Леша. — Увидишь. А хочешь, с моего мобильника позвони.

— Нет. Лучше с простого.

Андрей вышел в коридор, остановился, пару раз глубоко вздохнул, успокаивая отчаянное сердцебиение.

— Спокойно, — сказал он себе шепотом. — Спокойно.

Какое там. До спокойствия ли?

Телефон, приплюснутое тайваньское нечто, действительно стоял на журнальном столике поверх толстой кипы газет. Андрей присел, придвинул аппарат ближе, набрал номер Вихрева.

Ответили не просто быстро — мгновенно. Недовольное «да» повисло, словно тяжелый серповидный маятник.

— Леонид Леопольдович? — Андрей узнал голос, а переспросил автоматически, как будто ответ мог что-то изменить.

— Да, слушаю. — Этот человек был обречен на власть. С таким голосом можно только властвовать. Повелевать.

— Это Скобцов, — стараясь оставаться предельно спокойным, сказал Андрей.

— Кто?

— Андрей Скобцов. Я работал в вашем банке, заместителем…

— Я знаю, кем ты работал. — Голос Вихрева заполнился свинцом, как старая бочка дождевой водой.

— Леонид Леопольдович, мне нужно с вами поговорить. — Вихрев не ответил. — По поводу денег…