Идеальное отражение - Страница 10

Но я стоял, как скала.

И только когда потрескивание сменилось разочарованным шуршанием, а затем и вовсе затихло, я отнял руки от глаз.

– Поднимите мне веки, типа того, – сказал я, очень осторожно поворачиваясь.

Никаких следов «Голубой огонек» не оставил, но вынудил меня окончательно поверить в то, что я нахожусь в странном месте, где ловушки встречаются много чаще, чем им положено. Хотя, если разобраться, то весь Сосновый Бор – особенное пространство, именно на него приходится три четверти необычных, даже по меркам Пятизонья, происшествий.

Дальше я двигался, удвоив бдительность, внимательно сканируя пространство вокруг себя.

Начало темнеть, когда я вышел к останкам бронезавра – давно запеленгованный мной чугунок выглядел, словно банка консервов, вскрытая с помощью топора, а затем брошенная в костер; торчали зубцы и заусенцы закопченного металла, из развороченного чрева тянуло гарью и жженым пластиком.

Что могло так изуродовать могучего биомеха, я не представлял.

Судя по тому, что внутри железной туши не наблюдалось движения, его собственные скорги-симбионты погибли, а дикие, обитающие в Сосновом Бору, сюда еще не добрались.

– О поле, поле, кто ж тебя усеял мертвыми костями? – вопросил я, оглядывая окрестности.

Радар показал, что к югу торчат еще два холмика из металла – скорее всего, такие же раскромсанные бронезавры. А вот на северо-западе я заметил нечто расплывчатое, мерцающее, то появляющееся, то исчезающее.

И мой маршрут вел прямиком к этой штуковине.

Пройдя сотню метров, я остановился – в ложбине меж двух поросших автонами бугров виднелся свет, не оранжево-багровый, какой дает пламя костра, не холодный электрический и не агрессивное свечение «Голубого огонька», а какой-то призрачный, колышущийся, будто живой.

Мне пришла в голову мысль о громадном цветке с лепестками из огня, что покачивается на ветру.

– Неужели глюки? – спросил я, хмурясь, поправил «Шторм» и двинулся дальше.

Я не я буду, если не гляну, что там такое – ну, хотя бы одним глазком.

Когда ложбина открылась полностью, я вновь замер – поднимаясь над снегом метра на три, выбрасывая в стороны искры, медленно вращался полупрозрачный вихрь из серебристо-синего света, очень похожий на торнадо, которые отмечают входы в гиперпространственные тоннели.

Он и вправду колыхался, немножко плавал из стороны в сторону, и при взгляде на него перед глазами начинало двоиться.

– И что это за фигня такая? – вопросил я, отводя взгляд и анализируя поступающие с имплантов данные.

Увы, но на этот раз ничего определенного выяснить не удалось – слабые и нерегулярные всплески электромагнитного излучения, отмеченные еще издалека, и на этом – всё.

Никакого тепла, никакой жизни, только свет.

Главный принцип выживания в Пятизонье звучит так – увидел нечто непонятное, побыстрее делай ноги. Те рисковые парни, что ему не следуют, обычно не могут похвастаться длинной биографией.

Сколько их было? И сколько еще будет...

Но тут я сам почему-то задержался – то ли слишком красивым показалось необычное явление, то ли эта дрянь как-то повлияла на мозг, заставила меня расслабиться и забыть об опасности. Даже сделал несколько шагов к светящемуся вихрю, ощутил идущее от него теплое дуновение, подумал о том, что всё, пора драпать отсюда ко всем чертям.

А в следующий момент призрачный свет плясал и вокруг, и внутри меня.

Меня бросало и кидало на переливающихся струях, и это было одновременно приятно и мерзко, и еще напоминало те ощущения, что испытываешь, проходя через гипертоннель. Только здесь я никуда не перемещался, почему-то сохранял сознание и даже мог видеть, что происходило вокруг – снежинки, летящие сверху, с темного неба, отсветы на сугробах.

И пляшущую на них тень... мою тень?

Вихрь выплюнул меня небрежно, как ребенок косточку от вишни. Я не удержался на ногах и плюхнулся задницей в сугроб. Свет исчез, погас без следа, точно его не было. Зато на том месте, где он только что горел, появилась мужская фигура. Некто высокий, тощий сделал шаг, и под его ногами заскрипел снег.

– Эй, ты кто?! – воскликнул я, вскидывая «Шторм».

Как бы паршиво я себя ни чувствовал и что бы со мной ни творилось, я всегда помню, что человек, которого ты встречаешь в Пятизонье, с вероятностью примерно в девяносто процентов – враг.

– Ты кто?.. – отозвался незнакомец неуверенно, хрипло, словно давно не разговаривал.

Я моргнул, подстраивая глазные импланты, и в следующий момент решил, что схожу с ума.

Ко мне медленно шагал совершенно голый, жилистый мужик, на правом плече его серебрилась паутинка нанозаразы. На щеке выделялся небольшой шрам, нос походил на таран греческой триремы, вихрами торчали густые волосы.

И я готов был поклясться, хотя и не мог этого различить, что они ярко-рыжие.

Ведь это лицо я на протяжении многих лет видел каждый день.

В зеркале.

– Твою мать... – протянул я, понимая, что имею дело с галлюцинацией, и вскакивая на ноги. – Эта светящаяся хрень мне что, мозги свернула? Неужели какая-то новая ловушка?

Сосновый Бор всегда был богат на сюрпризы, тут впервые появилась «Снежная вата», здесь чаще всего отыскивают «Лженакопители». Поэтому нет ничего удивительного, что очередная аномалия, пока не имеющая даже названия, впервые показала себя здесь. Грустно только, что для стартовой «демонстрации» она избрала мою более чем скромную персону.

– ...новая ловушка, – повторил мои слова голый мужик, а в следующий момент оказался рядом.

Я узнал любимый атакующий подход слишком поздно, поскольку до сих пор ни разу не видел его в своем исполнении. А в следующий миг я смог оценить силу собственного удара – тяжелый кулак врезался мне в висок. Перед глазами все поплыло, а ноги ослабели и подогнулись.

«Ни хрена себе галлюцинация», – подумал я, пытаясь уклониться от повторной атаки.

Не вышло – этот гад хорошо знал, как именно я буду уворачиваться, и бил на опережение. Меня мотнуло, бросило в снег, я ощутил холодное прикосновение к щеке, и затем сознание отключилось.

Выплывать из темной мягкой бездны не хотелось, там было тепло и уютно.

Зато за ее пределами, куда меня неумолимо тянуло, царил свирепый, клюющий холод. И все же мне надо было туда – это я чувствовал всем существом, и сердцем, и мозгами, и пятками.

Совершив усилие, я разорвал черную пелену и обнаружил, что лежу на снегу.

Необычайная легкость во всем теле дала понять, что я остался без боевого костюма, шлема, оружия, груза и даже ботинок. Возникший из светящегося вихря двойник, или скорее дубль, заехал мне по морде, забрал имущество и оставил меня подыхать.

И все это случилось посреди холодной зимней ночи, под пологом метели, чуть ли не в центре локации!

– Рыжим море по колено, – просипел я, пытаясь встать и морщась от боли в висках. – Или в этот раз – нет?

Судя по всему, мне «повезло» развенчать одну из легенд Пятизонья.

На Обочине и в прочих сталкерских тусовках давно ходили слухи про «Мультипликатор» – некую ловушку, которая сотворяет угодившему в нее человеку идеальную копию. Слухи ходили, но я за три года, проведенных в странствиях по локациям, ни разу не встречал человека, видевшего «Мультипликатор» воочию, и тем более – того, кто от него пострадал.

И до сегодняшней ночи я полагал, что это всего лишь байка, вроде «двадцати суперсталкеров».

– И зря считал, – сказал я, утвердившись, наконец, на дрожащих конечностях. – Вот урод!

Так нехорошо я поименовал, конечно, не себя, а дубля, некстати оказавшегося у меня на пути. Хотя его тоже можно понять – если твоя главная задача состоит в том, чтобы выжить, ты и сам на себя нападешь.

Кстати... насчет выжить...

Если не предпринять экстренных мер, то меня прикончит самый обыкновенный холод. На мне остался только комбинезон, который порой называют «поддоспешником», и греет он не особенно. А уж носки – вообще не лучшая обувь для того, чтобы идти по неглубоким, но все же сугробам.