И вновь продолжается бой! (СИ) - Страница 14

— Я готов! — мне оставалось лишь глотком допить кофе, всё остальное я заранее взял с собой. Телефон, портмоне и фотоаппарат. Не Марк, который уже давно и прочно обжился у Цемеля, обзавёлся собственным оператором и на него снимали клипы ребятам да девчатам, а обычная мыльница, с аккумулятором нового типа и несколькими ёмкими картами памяти.

По раннему времени на улице было ещё не так жарко, да и машин немного, поэтому до гостиницы мы домчались с ветерком. А там как раз царило оживление, до церемонии открытия слёта молодёжи оставалось три часа, но делегаты носились как в задницу ужаленные, приводя в порядок себя и костюмы, ища свободный утюг, щипцы, тушь, фен и прочие чрезвычайно необходимые здесь и сейчас вещи.

Причём, как я понял, кроме советской делегации здесь жили гости из других стран, но языковой барьер никому не мешал. Молодёжь разных стран прекрасно понимала друг друга и ничуть не парилась на этот счёт. Всех всё устраивало, разве что бедные сотрудники спецслужб пытались зафиксировать все возможные контакты, и предотвратить возможную вербовку, но получалось у них так себе. Хотя я был уверен, что всё исправно пишется и после будет тщательно разбираться, а с теми, кто позволил себе излишне близкие отношения с проклятыми капиталистами состоится серьёзный разговор.

— Нам наферх, — герр Майер решительно пошёл мимо респешена, вызвав несколько внимательных взглядов от непримечательных, но крепких парней, рассредоточенных по холлу гостиницы. — Глава вашей телекации живёт в президентском люксе.

Я ухмыльнулся, мол, ну кто бы сомневался. Тем более что это был не абы кто, а первый секретарь ЦК комсомола, Андрей Владимирович Шаронов. Мы встречались в позапрошлом году, после моего награждения, ведь кроме Сталинской премии, что само по себе значительное достижение для комсомольца, за мной были ещё такие проекты как «Бессмертный полк», который в прошлом году получился в два раза масштабнее и проходил не только у нас, но и в целом ряде городов и столицах советских республик. А также обеспечение трёхмерными принтерами все «Дома пионеров» в Новосибирске, что комсомольцы тоже записали в свой актив. А чего, я же комсомолец? Значит действую не просто так, а под патронажем своей первичной организации. Ну или хотя бы райкома с обкомом, эти тоже были не против примазаться.

Ну и понятное дело, само ЦК ВЛКСМ просто не имело права сказать, что мол, мы знать не знаем, что там за гений появился, получающий Сталинскую премию первой степени и всё это без святого руководящего слова комсомола. Так быть не должно, хотя бы потому что из ЦК партии уже могут спросить, мол, вы чего, совсем мышей не ловите⁈ Почему у вас люди сами что-то изобретают тут, придумывают⁈ Ладно этот родине передал изобретения, а ну как следующий такой возьмёт и контрреволюционное что-то учинит⁈ Ведь без контроля так всё и будет, а если вы этот самый контроль не можете осуществлять, возможно надо поменять на тех, кто сможет. Так что вполне естественно, что после награждения меня потащили к первому секретарю комсомола, знакомиться. Поэтому сейчас, заходя в президентский люкс, я не испытывал ни малейшего волнения.

— Андрей Владимирович, здравствуйте. — Шаронов уже был при полном параде, что-то обсуждая с соратниками в гостиной и моё появление вызвало некоторое оживление среди них. — Здравствуйте, товарищи.

— Семён! — первый секретарь не стал чиниться, и поднялся мне навстречу, распахивая объятья. — Молодец, что приехал! Товарищи, знакомьтесь кто не знает! Наш юный, не побоюсь этого слова, гений, получивший Сталинскую премию первой степени! Создавший, можно сказать, новый вид транспорта! Был я недавно на совещании в ЦК, обсуждали твою идею с подготовкой в школе операторов для этих твоих беспилотников. Скажу по секрету, после выступления в Сирии военные остались в восторге и есть мнение ввести курс в рамках первоначальной военной подготовки. Но когда это случится пока не ясно, сам понимаешь, нужна материальная база. Однако, со стороны комсомола я сразу заявил, что мы готовы!

— Благодарю, ваша поддержка очень важна для нас. — не то, чтобы я верил в безоговорочную поддержку со стороны первого секретаря ВЛКСМ, но и ссориться с такими людьми как минимум глупо. — Комсомольцы, как всегда, на передовой прогресса и сейчас мы строим будущее буквально своими руками. И здесь как никогда важна руководящая и направляющая роль центрального комитета, не дающая бурному энтузиазму выйти за определённые рамки.

— Точно так! — Андрей Владимирович хлопнул меня по плечу, расплывшись в довольной улыбке. — Многие этого не понимают, считая, мы только запрещаем. Но это не так! Просто иногда нужно осадить некоторых, чтобы они всё вокруг не разнесли!

— Полностью согласен, — на самом деле я сильно сомневался насчёт роли ЦК ВЛКСМ, которое скорее уж занималось политикой, подсиживая друг друга и выпячивая собственную значимость, но вот первичные ячейки комсомола действительно делали много хорошего, хоть и болтологии там тоже хватало. Но я просто не мог сказать что-то подобное в лицо человеку, имеющему значительный вес на руководящем небосклоне страны. Пусть даже я имел одобрение от Вождя, что являлось своего рода печатью неприкосновенности, да и прикрытие от КГБ и армии тоже многого стоило, но зачем плодить врагов на ровном месте. — если молодёжи дать полную свободу ничем хорошим это не закончится.

— Вот! Наш человек, настоящий комсомолец! — меня снова хлопнули по плечу. — Извини, не могу уделить тебе больше времени, сам понимаешь, масса дел, но как всё закончится, нам обязательно надо встретиться, поговорить. Наверняка, тебе нужна какая-то помощь. Посмотрим, что можем сделать. Ведь именно это наша главная задача, помогать молодёжи!

— Конечно! — помощь мне лишней не была, всё же социальные сети были слишком необычным проектом для Советского союза, и многие чиновники считали своим долгом встать у нас на пути, но тут важнее было найти грань, когда цена за содействие станет слишком велика. — Не буду мешать. До свидания, товарищи!

Для руководства комсомола я был очень удобным союзником. Успешные крупные проекты, примазавшись к которым можно было получить солидный куш. Но самое главное, что при этом я сам не лез в дебри политики, поэтому не претендовал на их место. Чего бы такому и не помочь, привязав к себе покрепче. Другое дело, что и я сам не бегал по кабинетам в поисках преференций. Как там у классика? Сами придут и сами предложат. Вот похоже, с Шароновым так и получилось.

Но пока я выкинул из головы и самого первого секретаря и его окружение, которое сейчас мне мило улыбалось. Уверен, для каждого из них я лишь актив, который надо использовать, а потом сбросить в утиль. По-хорошему стоило наводить мосты, искать союзников и соратников, знакомиться с нужными людьми, которые могут помочь в будущем. Но мне это в прошлой жизни обрыдло, так что сейчас я наслаждался возможностью избежать всего этого хотя бы временно.

Церемония открытия началась на площади Маркса и Энгельса перед Дворцом Республики, откуда колонны участников двинулись на стадион Всемирной молодёжи. Шествие было торжественным, со множеством флагов стран, лозунгами, прославляющими коммунизм, плакатами с изображением лидеров, среди которых естественно лидировал товарищ Сталин, и прочими обязательными атрибутами коммунистических праздников. Но народу нравилось, я тоже исправно шагал в колонне, держа сунутый мне портрет кого-то из правительства и не отсвечивал. Хорошо ещё шагал в ногу, но к этому я был привычный. В техникуме на праздники мы тоже ходили колонной с плакатами. Меня так и подмывало назвать это крестным ходом, но я давил язвительность в зародыше, чтобы не доставлять неприятности себе и Сикорскому.

Радовало меня одно, идти было недалеко, стадион располагался в том же районе города, а там меня уже никто не трогал. В выступлениях я не участвовал, знать никого не знал, поэтому спокойно уселся на трибуне в отведённом нашей делегации секторе и наслаждался зрелищем. Ну что сказать, для местной самодеятельности даже неплохо. Хотя я просто зажрался, избалованный грандиозными шоу прошлого мира. Да и там иногда случалось видеть такой треш, что потуги комсомольцев казались шедеврами постановки и гармонии. Та же олимпиада двадцать четвёртого года в Париже, ничего кроме чувства омерзения не вызывала. На её фоне живая человеческая пирамида а-ля начало двадцатого века выглядела свежо, энергично и возвышенно. Эдакая безмолвная ода физическом развитию и молодости.