И снова утро (сборник) - Страница 59

Изменить размер шрифта:

Через месяц после окончания войны наша часть вернулась на родину.

— Здравствуй, Святая Пятница!

— Как я рада, сынок, что ты вернулся!.. Как я рада! А я уже думала… Знаешь, сынок, одно время мне плохие сны про тебя снились. Но теперь все, я не верю больше снам.

— Святая Пятница, в мое отсутствие мне не приходили какие-нибудь письма?

— Нет, сынок, не приходили.

— Ты хорошо знаешь, Святая Пятница? Может, приходили, когда тебя не было дома, и затерялись где-нибудь?

— Нет, сынок, ни одного письма не было тебе.

— Ни одного!

Меня охватила невыносимая горечь. Милада все же обманула меня!.. А если она умерла? При этой мысли горечь сменилась болью. Если Милада умерла, значит, я ее никогда больше не увижу. И только теперь я впервые признался себе в том, что знал давно и только притворялся, что не знаю: я любил Миладу. И именно потому, что я любил ее, я отбрасывал мысль о ее смерти. Милада жива, а если она мне не написала, то сделала это лишь для того, чтобы не питать иллюзий, которые не могли стать реальностью, пока шла война. «Но она мне напишет, — говорил я себе. — Она обязательно должна написать мне».

Так прошли годы. Все это время я ожидал ее письма, но так и не дождался. Зато мне представилась возможность поехать в Прагу. Но ведь прошло уже десять лет! Милада говорила, что у меня романтичная душа. Возможно, она была права, если я и через десять лет всей душой стремился увидеть ее.

В моем путешествии Прага была конечным пунктом маршрута, начавшегося в Словакии. Первая остановка была в Братиславе. В наше распоряжение предоставили «Татру-603», чтобы мы могли осмотреть Зволен.

Как выглядит Зволен, какие памятники в нем есть, я знаю не очень хорошо: у меня не было времени ездить по городу. Впрочем, я хотел поехать в Зволен для того, чтобы посетить центральное воинское кладбище. Когда я туда прибыл, тучи затянули небо, собирался пойти дождь.

На площади в несколько сот квадратных метров — могилы воинов. Взволнованный и печальный, прошел я меж рядов могил, чтобы прочитать имена погибших и названия мест, где они пали. Много павших… много могил…

— Сейчас пойдет дождь, — деликатно обратила мое внимание товарищ Мария, которая сопровождала меня.

— Да, да, едем! Полил дождь.

Я уехал. Дождь шел теперь вовсю, поливая могилы. Тысячи населенных пунктов, десятки городов были освобождены теми, кто сражался здесь тогда. Если не во всех, то в земле большинства из тысячи населенных пунктов лежат солдаты, имена которых даже не известны.

* * *

Наконец я прибыл в Прагу. Возле гостиницы я сел в трамвай, и он доставил меня до площади Мала Страна. Оттуда я пешком отправился искать Гелихову улицу. Какой-то прохожий показал мне дорогу: идти прямо по улице Кармелитской, там, где она кончается, поперек проходит Гелихова улица.

Я находился в одном из самых очаровательных кварталов Праги, но мне было не до созерцания его красот. Милада! Скоро, очень скоро я увижу ее, или, может быть, узнаю что-нибудь о ней. От волнения у меня горло перехватило спазмой. Ведь прошло десять лет! Но это время отсчитала история. Другое время, то, что было внутри меня, я остановил. Внутри меня, там, где хранился ее живой образ, не прошло десяти лет.

Гелихова улица! Наконец-то! Я стал искать дом, в саду которого растут только красные и голубые цветы. Я прошел улицу с конца в конец сначала по одной стороне, потом по другой. Там было несколько домов с палисадниками, но нигде я не увидел только красных и голубых цветов. И все же в одном из этих домов живет Милада.

Воодушевленный надеждой, я решил спрашивать во всех домах, возле которых были палисадники. У двери одного из них я позвонил. Мне открыла пожилая, но ловкая и еще крепкая женщина.

— Вы говорите по-немецки? — спросил я ее.

— Да, чего вы желаете?

— Я хотел бы узнать о человеке, с которым познакомился во время войны. Я румынский турист. Не можете ли уделить мне несколько минут?

— Пожалуйста, войдите в дом.

Я снял ботинки в прихожей, так это принято там: куда бы я ни заходил, везде меня приглашали снять обувь в прихожей.

— Слушаю вас.

Я не сразу начал излагать причину моего прихода, так как не знал, с чего начать.

— Вы давно живете в этом доме? — наконец спросил я.

— Родилась здесь.

— У вас не было привычки, скажем, лет десять назад, разводить в вашем садике только красные и голубые цветы?

— Красные и голубые цветы? Возможно, вас неправильно информировали.

— Тогда, может, кто-нибудь из ваших соседей?

— Как вы сказали? Только красные и голубые цветы? Не знаю. Не припоминаю. Жаль, что нет дома моего мужа: у него память лучше, чем у меня.

— Вашу дочь случайно зовут не Миладой?

— У меня нет дочери. У меня было трое сыновей. Двое умерли во время войны в Германии, куда они были отправлены работать. Простите, но какая связь между садом с красными и голубыми цветами и человеком по имени Милада?

— Понимаете, во время войны я познакомился с девушкой, которую звали Миладой. Я спас ее от смерти. Обстоятельства сложились так, что нам пришлось расстаться. О ней я знаю только, что ее зовут Миладой и что до войны она жила на этой улице в домике, возле которого она сама или ее родители выращивали только красные и голубые цветы. Я приехал из Румынии, чтобы увидеться с ней. Помогите мне, пожалуйста, отыскать ее.

— Я всей душой готова, но как? — Женщина была очень взволнована.

— Улица не очень большая. Попробуйте вспомнить, не знали ли вы девушку с таким именем. Десять лет назад ей было не больше двадцати двух лет. Очень красивая девушка, с волосами цвета меди. Высокая, с карими глазами…

— Постойте-постойте!.. Говорите, с волосами цвета меди? В таком случае, мне кажется, я знаю, о ком идет речь. Возможно, о дочери Саломены Спареровой. Если я хорошо помню, у нее были именно такие волосы.

— Где живет Саломена Спарерова? — спросил я, и голос мой перехватило от волнения.

— Она жила через дорогу, в доме номер десять. Теперь она переехала оттуда. Но если вы там спросите, думаю, кто-нибудь укажет вам ее новый адрес. Если хотите, я вас провожу. Вы не говорите по-чешски, и может случиться, что вы не найдете никого, кто знает немецкий. Вам просто повезло, что зашли ко мне.

— Не знаю, как вас благодарить, уважаемая.

Она надела летнее пальто, и мы вместе перешли на другую сторону улицы. В садике домика номер десять росли всевозможные цветы. В первой же квартире, куда позвонила моя сопровождающая, мы получили нужные нам сведения. Да, до тысяча девятьсот пятьдесят первого года там жила Саломена Спарерова. Да, у нее была дочь, которую звали Милада. В начале войны дочь уехала работать куда-то в провинцию, откуда не вернулась. Нет, женщина не знала, жива ли еще дочь Саломены Спареровой. Спарерова не любила рассказывать о своей дочери. В тысяча девятьсот пятьдесят первом году она переехала в дом своего второго мужа, в Старо Место. Да, она знает адрес: улица Бендлова, десять.

Я поблагодарил хозяйку и сопровождающую меня женщину и отправился искать улицу, на которой, по всей вероятности, жила мать Милады. Я нашел нужную улицу, дом. Позвонил у двери в квартиру. Мне открыла мать Милады. Я ее сразу узнал. Сходство с дочерью было поразительным.

— Вы говорите по-немецки?

— Что вам угодно?

Я облегченно вздохнул. Она знала немецкий. Впрочем, очень многие пражане, особенно более пожилого возраста, говорят по-немецки.

— Пани Спарерова, я был знаком с вашей дочерью десять лет назад во время войны, в Венгрии. Разрешите мне войти на несколько минут.

Мать Милады пригласила меня в дом. Она предложила мне сесть в кресло, а потом спросила:

— При каких обстоятельствах вы познакомились с моей дочерью?

Я рассказал ей все. Потом спросил:

— Где теперь Милада?

— Милада умерла…

— Умерла!.. Тогда, в сорок четвертом? — спросил я. У меня еще хватило сил спросить.

— Нет! Она умерла в следующем году. Была казнена гитлеровцами.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com