И проиграли бой - Страница 22

— Ложись-ка спать, — посоветовал Лондон, — набегался за день-то.

— И верно. После рабочего дня особенно тяжело. Враги наши вооружены. Нам оружия держать нельзя. У них деньги. Они могут наших ребят подкупить. Для наших изголодавшихся бродяг и пять долларов богатство. По этому, Лондон, когда говоришь с ребятами, взвешивай каждое слово. Ведь тех, кто продается, и судить-то строго нельзя. Мы должны действовать умно, безжалостно и быстро, — говорил Мак невесело. — Не победим сейчас, придется все заново начинать. Как это ни прискорбно. Мы бы без труда победили, держись ребята сплоченно, заодно. В порошок бы всех хозяев стерли. И не надо нам ни оружия, ни денег. Голыми руками душили бы, зубами бы грызли. — Мак упрямо вскинул голову. Лондон сочувственно и смущенно улыбнулся, как будто кто из друзей очень уж разоткровенничался.

Массивное лицо Мака залилось краской стыда.

— Устал я, ребята. Вы продолжайте, а мы с Джимом немножко вздремнем. Да, вот еще, Лондон. В завтрашней почте придет посылка на имя Алекса Литла. Там листовки. Почта приходит в восемь утра. Пошли кого-нибудь из ребят, ладно? И проследи, чтоб листовки быстро распространили. Они нам в помощь. Пошли, Джим. Пора и поспать.

Они легли, не зажигая света. За стеной сидели люди, им не до сна. Гул голосов проникал сквозь тонкие стены, распространялся, казалось, по всему миру. Со стороны городка доносился лязг буферов и пыхтенье маневрового паровоза. Прогрохотали по шоссе грузовики-молоковозы. Затем нежданно-негаданно раздались звуки губной гармоники — голоса за стеной враз смолкли, люди прислушивались. Но лишь гармоника нарушала ночную тишину. Еще Джим услышал, как закукарекал петух, и крепко заснул.

Занималось холодное серое утро, Джима разбудили голоса за дверью.

— Здесь они, спят еще, наверное.

Дверь распахнулась. Мак резко сел на постели.

— Мак, ты дома? — услышал он знакомый голос.

— Дик! Как это ты умудрился в такую рань поехать?

— С доком Бертоном за компанию.

— И док здесь?

— Под дверью стоит.

Мак чиркнул спичкой, зажег свечу на щербатом блюдце. Дик повернулся к Джиму.

— Здорово! Ну, как у тебя дела?

— Отлично! А чего ради ты так разоделся? Ишь, на брюках стрелка, рубашка свежая.

Дик улыбнулся, подавляя смущение.

— Должен же кто-то в этой дыре выглядеть прилично.

Мак объяснил:

— Дику предстоит «внедриться» в каждый дом Торгаса, где хоть мало-мальски нам сочувствуют. У меня есть список. В первую очередь нам нужны деньги, а еще — палатки, брезент, кровати. Запомни: палатки. Вот список Адресов много. Как полезное знакомство завяжется, дашь знать, мы за барахлом машины пришлем. У многих наших ребят машины.

— Понял, Мак. Ну, а как забастовка?

— Набирает обороты. И мы как белки в колесе, — он завязал ботинок. — А где док? Чего ж ты его не позовешь? Заходите, док.

В комнату вошел молодой человек. Золотистые волосы, нежное, почти девичье лицо, во взгляде больших глаз тихая печаль как у породистого пса. Водной руке он держал и докторский саквояж, и портфель.

— Здравствуйте, Мак. Дик получил вашу телеграмму и вот привез меня.

— Отлично, вы быстро приехали, док. Вы нам очень нужны. Познакомьтесь, это Джим Нолан.

Джим поднялся, наступив Бертону на ногу.

— Рад познакомиться, док.

— Берись-ка сразу за дело, Дик, — скомандовал Мак. Перекусишь в кафе у Альфа, особенно его не объедай, по завтракай, и хватит с тебя. Нам его старик землю под лагерь уступил. Давай, Дик, двигай и запомни: нужны па латки, брезент, деньги, а в общем, ни от чего не отказывайся.

— Понял, Мак. А люди у тебя в списке надежные?

— Не знаю, сам проверишь. Или мне их для тебя сюда пригласить?

— Да пошел ты! — и Дик скрылся за дверью. Тусклая свеча и серый рассвет словно боролись — кто ярче, теряя в этой борьбе последние силы. В комнате было холодно.

— Из вашей телеграммы не очень-то понятно, что делать.

— Подождите чуток, доктор, — Мак вышел, но тут же вернулся с дымящимся котелком, аромат кофе смешивался с запахом дыма. — Там костер развели, вот кофейку сварили.

— Видно, что прямо с огня, — сказал Джим.

— Да и по запаху ясно, что на костре варили. Впрочем, док, это лучшее, что мне доводилось пить в послед ниедни. Сначала хотелось бы разработать план. Не пускать же нашу забастовку на самотек, — он отхлебнул кофе. — Садитесь, док, вон ящик. Итак, у нас есть пять акров частной земли. Во всем, док, наша помощь вам обеспечена. Можете ли вы разбить там лагерь, чтоб па латки рядами, выгребные ямы, чтоб все было чисто, чтоб для отбросов — особые места? Продумайте, где и как людям помыться. И чтоб карболкой на милю кругом воняло, чтоб вся зараза прочь! Сможете, док, все организовать?

— Очевидно, смогу, если помощников побольше дадите. — Взгляд у него еще более погрустнел. — Достаньте пять галлонов карболки, и я на весь округ такого аромата напущу!

— Отлично. Сегодня мы перебираемся. Постарайтесь побыстрее осмотреть людей. Санитарное управление, конечно же, будет выискивать, к чему бы придраться. А уж если найдет, даст нам крепкого пинка. В этом вонючем ба раке мы живем, как свиньи, и всем наплевать, а стоит нам забастовать, власти вдруг начинают из кожи лезть вон, заботясь о здоровье населения.

— Да, да, все верно.

— Расчирикался я уж больно, — смущенно сказал Мак. — Вы ведь, док, и сами прекрасно знаете, что делать. Пойдемте, я вас с Лондоном познакомлю.

На крылечке у двери Лондона сидели трое. Увидев Мака, подвинулись, пропуская. Лондон лежал на кровати, очевидно, гости разбудили его. Он приподнялся на локте.

— Что? Уже утро?

— Зима уже, а ты все спишь, — усмехнулся Мак. Вот познакомься: док Бертон, наш главный врач. Ему нужны помощники. Сколько человек, док?

— А на сколько человек лагерь планировать?

— На тысячу, а то и на полторы.

— Тогда мне понадобится человек пятнадцать — двадцать.

— Эй, ребята, зайдите-ка кто-нибудь! — гаркнул Лон дон. Один из охранников открыл дверь, заглянул.

— Разыщи-ка Сэма! — велел Лондон.

— Сейчас!

Лондон сказал:

— Сегодня на десять утра мы назначили общее собрание. Всех садов, значит. Я их оповестил, что Андерсои нам разрешил на его земле палатки поставить. Скоро уж собираться начнут.

Открылась дверь, вошел Сэм, от любопытства его худое лицо, казалось, заострилось еще больше.

— Сэм, это док Бертон. Будешь его правой рукой. Иди и скажи ребятам, что доку нужны помощники-добровольцы. Выбери человек двадцать понадежнее.

— Сделаю. Когда люди нужны?

— Прямо сейчас, — ответил Бертон. — Нужно съездить, разметить все на местности. Человек восемь-девять влезут в мою машину. Найдите кого-нибудь с машиной, пусть довезет остальных.

Сэм переводил взгляд с Лондона на Бертона и обратно, пытаясь определить, большой ли Бертон начальник.

— Не сомневайся, Сэм, — угадал его взгляд Лондон. Делай все, что док ни скажет.

Бертон поднялся.

— Помогу людей отбирать.

— Обождите, — задержал его Мак. — За вами в городе грешков не водится?

— Каких грешков? — не понял Бертон.

— Ну, нет ли у них повода обвинить вас в противозаконной практике?

— Насколько мне известно, нет. Конечно, если уж очень захотят, они этот повод хоть из пальца высосут.

— Что верно, то верно, — согласился Мак. — Но повозятся они с этим не день и не два. Что ж, до свидания, док.

Бертон и Сэм вышли. Мак повернулся к Лондону.

— Хороший парень. Посмотришь, вроде маменькин сынок, а на деле твердый орешек. И работает всегда на совесть, основательно. Поесть что-нибудь найдется?

— Хлеб и сыр.

— Так что ж мы ждем? Мы с Джимом вчера поужинать позабыли.

— Я еще ночью об этом вспомнил, когда проснулся, подхватил Джим.

Лондон нашарил в углу пакет, выложил из него буханку хлеба и круг сыра. Снаружи стали доноситься разные звуки: загудели примолкнувшие было на ночь голоса, захлопали двери, кто-то кашлял, кто-то сморкался. Насту пал ясный день, красное солнце уже заглядывало в окна.