И феникс Ордена (СИ) - Страница 90

— Тогда у меня не было ничего настолько ценного. Я даже в Гринготтс хожу исключительно для обмена наличных. Не доверяю гоблинам. А в маггловском банке был только раз, и то в Коукворте.

— Но почерк твой!

— Мой, — со вздохом согласился он.

Следующим утром Северус развил несвойственную ему бурную деятельность. Пораньше отправился на другую сторону острова, откуда вернулся нагруженный продуктами, отменил занятия с Гарри, приготовил обед, разлил по бокалам легкое белое вино и только после этого выложил на стол билет на самолет.

— Я вернусь через три дня, — твердо сказал он. — Ровно через три, что бы ни случилось. Тебе все же не стоит показываться в Лондоне.

Гарри тихо застонал, когда Северус обнял его сзади, легко поцеловав позвонки на шее.

— А ты не смей соваться в сокровищницу Салазара! Думаешь, я не видел, как ты заколдовал вход?

Северус провел пальцами по его груди и ниже, ниже, до самого пояса джинсовых шорт, а потом склонился к самому уху и прошептал:

— Мне нравится, когда ты кончаешь на моем члене. Ты даже представить не можешь, насколько это прекрасно. Хочешь услышать, как я буду стонать от твоего? Хочешь знать, как это, когда член сжимают горячие стенки и ты чувствуешь дрожь изнутри? Понимать, что кто-то принадлежит тебе полностью? Позволишь мне потерять голову? Не сомневаюсь — ты заставишь меня умолять.

Гарри задохнулся и кинулся отвечать долгим поцелуем.

— Я давно готов, Северус, только вернись.

— Через три дня, — сказал он. — Обещаю.

Он повторил клятву, стоя утром на палубе парома, и Гарри до рези в глазах всматривался в изумрудную гладь и бегущие по ней белые полосы. Прежде чем все слилось в одно пятно, высокая фигура на корме вскинула руку в прощальном жесте, и сердце Гарри сжалось от неясной тоски и плохих предчувствий.

До самого следующего вечера он только и делал, что крутил радио, выискивая новости. Он был уверен, что если уж Северус поклялся, то будет чрезвычайно осторожен и никак не нарушит границ магического мира. Но как можно полагаться на железных монстров — это же не метла, не фестрал и даже не дракон! Как можно доверить им жизнь Северуса? Он с ужасом ждал, что все радиоканалы передадут сообщение о крушении трансатлантического рейса. Едва он, ополоумевший от двух дней волнений, забылся мутным тяжелым сном, как в дверь постучали, игнорируя все отталкивающие чары. Гарри обреченно пополз открывать, кусая губы, лишь бы не сорваться в истерику.

— Умирает, — выпалил взъерошенный мальчик лет десяти.

Гарри вцепился рукой в косяк.

— Она умирает. Велела, чтобы я нашел мистера Си. Хочет его видеть.

— Мистера Си нет дома. Вернется завтра вечером, — только и сумел выдавить он.

Мальчик притопнул босой ногой и повторил:

— Умирает. Ты пойдешь.

Еле живой от волнения и облегчения Гарри поплелся за бегущим ребенком по дороге.

Внутри дом умирающей больше всего напоминал лавку Горбина и Берка. По крайней мере, одна из десятка сушеных голов была точно такая же. А пахло совсем как в классе зельеварения после взрыва котла. У костра на тонкой циновке лежала иссохшая мумия в алой одежде, с ворохом цветов и перьев вместо головы. Мальчик приблизился к ней и что-то залопотал извиняющимся тоном. Мумия вытянула иссушенную руку и зашарила, хватая воздух. У Гарри даже не было сил сопротивляться, когда мальчик вложил его пальцы в скрюченную, как птичья лапа, ладонь. Из-под цветов послышался неожиданно сильный голос, но Гарри не понял ни слова.

— Моя прапрапрабабка. Говорит только на местном, я переведу, — сказал мальчик. — Хотела видеть мистера Си. Говорила — сильный человек. Сейчас говорит, что ты лучше.

— Я не лучше, — Гарри никак не мог понять, чего хочет эта старуха и почему она так настойчиво тянет его на себя.

— Говорит, ты лучше, — возразил мальчик. — Говорит, что ты видел много зла, но твоя душа осталась чистой. Говорит, ты будешь хорошо его беречь. Она умеет разговаривать с духами.

Рука рванула Гарри, и он упал, больно приложившись коленями о каменный пол. Крючковатые пальцы вцепились в волосы и подтянули его голову ближе.

— Что она говорит?

— Говорит, вручаю тебе заботу и благополучие, — важно ответил мальчик.

Сухая рука пошарила среди лепестков и перьев и вынула простой камень в веревочной оплетке, с силой втиснув его в ладонь Гарри, а голос едва слышно что-то зашептал.

— Что?!

— Сердце острова, — мальчик почтительно опустился перед ним на колени. — Она передала тебе сердце острова.

На секунду камень стал очень горячим, дернулся и запульсировал в его ладони, как настоящее сердце. Старуха вскрикнула, и огонь костра взмыл к потолку, лизнув соломенное перекрытие.

— Новое время — новый хранитель, — перевел мальчик, схватил Гарри за руку и потащил прочь из пылающего дома.

Снаружи уже толпились люди, разодетые, словно на какой-нибудь праздник: хозяин лавки проката авто, торговцы с рынка, Марисоль с семьей, лейтенант местной полиции — улыбчивый бородатый ирландец, Трой в вечной красной бандане — множество знакомых и незнакомых лиц. Все загалдели и кинулись к нему, наперебой поздравляя, норовя поцеловать или хотя бы пожать руку.

— Я сразу поняла, — шепнула ему Марисоль, — только увидела тебя. Чужак, а глаза — как наш океан.

Мальчик дернул его за штанину:

— Подними его выше. Все должны увидеть.

Гарри вскинул вверх руку с веревкой, и небольшой плоский камень вдруг заиграл в отблесках костра всеми оттенками радуги. Марисоль первой завела ритмичную мелодию, и толпа сомкнула круг у горящего дома. Это был странный, необычный ритуал, в котором было больше светлой печали и надежды, чем скорби, и Гарри отошел подальше, чтобы не мешать.

— И что я теперь должен делать? — спросил он темноту.

— Жить. И быть счастливым, — раздался в его голове голос старухи, на сей раз не нуждающейся в переводчике. — Будешь счастлив ты — будут все.

— Вот только дождусь Северуса, и сразу начну.

Камень выскользнул из его руки, потертая веревочная оплетка запахла травой и солью и сама наделась Гарри на шею. Он внезапно ощутил такой покой и умиротворение, словно он добрался наконец среди грозы и урагана до теплого гостеприимного дома.

— Северус точно меня убьет, — прошептал он, сжимая ладонью гладкий мерно светящийся зеленью камень.

*

Следующим вечером Гарри беспокойно подпрыгивал на пристани, наблюдая, как черная точка на горизонте принимает очертания парома, и ему вообще не было дела до того, что все местные учтиво кланялись ему по дороге, а сейчас уважительно смотрят и одобрительно кивают. А Северус, конечно, пришибет его на месте — из заданных эссе он не написал ни одного. Только паром ударил бортом о доски причала, как Гарри одним прыжком оказался на палубе и повис на шее у Северуса.

— Слава Мерлину, ты жив!

— Жив, здоров, но чувствую себя премерзко. За три дня я провел в воздухе больше времени, чем на земле. Самолеты отвратительны, — Северус пригладил его волосы и наконец-то ступил на твердую землю.

— Ты что-то узнал? — Гарри подпрыгивал от нетерпения.

Северус смерил его взглядом:

— Я старался избегать всяческих инцидентов. А вот ты, судя по всему, нет.

По дороге домой Гарри успел рассказать ему о событиях прошлой ночи и продемонстрировал камень, висящий под футболкой. Северус сполз на траву, закрыл лицо руками и мелко затрясся от смеха:

— Мерлин, тебя нельзя оставить одного ни на день, тут же вляпаешься в неприятности, как первокурсник.

— Но я же не нарочно, Северус. Само так получилось. Она хотела оставить камень тебе.

— Что ж… Остается только поблагодарить обстоятельства. Я не смог бы спокойно жить с такой ответственностью на шее. А тебе, судя по всему, не привыкать. Только учти, по зельеварению и чарам я буду гонять тебя в три раза усердней. Не пройдет и пары дней, как кто-нибудь притащится к тебе с просьбой унять ветер, поспособствовать надою коз или за лекарством от сонной лихорадки кур. Сердце острова, — фыркнул он, — ну надо же…