I Fear No Fate (СИ) - Страница 31

— Когда Джоффри отдал приказ о взятии Винтерфелла, он дал чёткие указания по поводу твоего возвращения в столицу. Он намеревался отрубить тебе голову и насадить на пику.

— После того, как изнасиловал бы меня, разумеется.

Джейме не стал спорить.

— Он ужасно гневался, когда ты сбежала в богорощу с людьми Старков. Он предложил большую награду любому, кто доставил бы тебя, пусть даже мёртвой. Он сказал, что это станет предупреждением предателям, — Джейме рассмеялся. — Когда до столицы дошли слухи о том, что ты выжила и добралась до Стены, а потом вернулась к Молодому Волку, Джоффри был вне себя от гнева. Это было так забавно.

Мирцелла улыбнулась при мысли о бессильной ярости брата.

— Мне жаль, что я не видела этого.

— Это было незабываемое зрелище.

— Уверена, что в столице были разочарованы тем, что моя голова не украсила крепостную стену.

Джейме стал серьёзным.

— Твоя мать плакала всю ночь, получив весть о твоей смерти. Я никогда не видел её столь печальной.

— Моя мать никогда не любила меня, и я уверена, что её печалило лишь то, что Джоффри остался без своего драгоценного наследника, — выплюнула Мирцелла с горечью.

Он покачал головой, тряхнув грязными волосами и густой бородой.

— В день, когда ты родилась, Серсея сказала мне: «Жаль, что это девочка. Роберт будет торговать ей, как племенной кобылой, и скрепит союз с кем-нибудь её девственной кровью». Она пыталась выдать тебя замуж в Ланниспорт, чтобы ты была поближе к ней.

— Я не хотела быть ближе к ней.

Лицо Джейме потемнело.

— Нет, только не рядом с Джоффри, который всегда мог проникнуть в твою комнату. Ты должна была уехать так далеко, чтобы он не мог дотянуться и испортить тебя. Роберт собирался выдать тебя за младшего сына Дорана Мартелла, чтобы помириться с Дорном.

Мирцелла покачала головой.

— Нет, он же говорил, что выбрал Робба, чтобы Дома Старк и Баратеон…

— Ах да, великая история любви Роберта и Лианны, которая будет жить в тебе и Роббе Старке, — насмешливо перебил её Джейме. — Было не так сложно убедить его выдать единственную дочь за сына Неда Старка. «Севером правили короли в течение многих веков, Ваша светлость. Почему бы вновь не объединить ваши дома, как до поступка Рейегара?» — сказал я ему, — Джейме невесело рассмеялся. — Это был единственный раз, когда этот жирный ублюдок послушал меня…

Мирцелла вздрогнула.

— Так это ты отправил меня на Север?

— О, к счастью, Роберт считал это собственной идеей. Серсея бы убила меня моим собственным мечом, если бы узнала, что я приложил к этому руку.

— Почему ты поступил так? Ты ведь ненавидел лорда Старка.

— Да, — легко согласился Джейме. — Нед Старк был холодным, рассудительным и слишком помешанным на своей чести, но не жестоким. Я знал, что он и его жена воспитывали своих детей в любви и надеялся, что и его сыновья будут такими же.

— И ты хотел, чтобы они полюбили и меня?

— Я хотел, чтобы ты была в безопасности, — закрыв глаза и откинувшись на стену, заявил он. — Я совершил много грехов в своей жизни, но я не желал слышать, как очередной король насилует свою сестру. А то, что ты влюбилась в Робба, только сыграло мне на руку.

— Ты — мой отец? — выпалила Мирцелла, страстно желая услышать правду из его уст.

Джейме фыркнул.

— Твоим отцом был король Роберт Баратеон. Это напишут во всех исторических хрониках.

— Джейме…

— Оставь меня, — приказал он, отворачиваясь к крошечному высокому окну в своей темнице. — Подземелья — не место для принцесс.

Робб и его Совет ждали её у входа в темницу, все с торжественными лицами. Тристан Мартелл тут же схватился за рукоять меча, словно ждал, что следом за ней появится Джейме. «Он мог быть моим мужем, — подумала Мирцелла, чувствуя, с каким подозрением все смотрят на неё. — Я была бы принцессой Дорна, и неизвестно, как всё сложилось бы, не убеди Джейме Роберта отдать меня за Робба».

— Он сказал что-нибудь стоящее? — спросил Тристан, и Мирцелла с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза от напускной важности его тона.

— Что бы вы хотели услышать, милорд? Что он выдал мне все планы Джоффри и согласился примкнуть к нам?

Дорниец покраснел, а Теон рассмеялся.

— Тогда зачем говорить с заключённым, если от этого нет никакой пользы?

Прежде, чем Робб успел ответить, она отрезала:

— Заключённый — мой дядя, и его самочувствие волнует меня, — она перевела взгляд на принца. — Если бы кто-то захватил принца Оберина, вы не спрашивали бы о его здоровье?

— Оберин Мартелл не Цареубийца или… — Тристан осёкся, но Мирцелла сразу поняла, что Тристан хотел сказать.

— Или что, принц Тристан? Не любовник своей сестры?

Мирцелла услышала, как все присутствующие выдохнули, а Робб положил руки ей на плечи.

— Думаю, тебе стоит присоединиться к леди Рослин в её солярии.

Сложись обстоятельства иначе, Мирцелла возразила бы, но она не доверяла себе в тот момент, боясь, что не удержится и пронзит Тристана Мартелла мечом насквозь, за себя и своего дядю.

*

Никто в Риверране не звал Джейме по имени, только «Цареубийцей», словно желая постоянно напоминать о его поступке. Роберт тоже называл его так или «твоим братом», когда разговаривал о Джейме с Серсеей. Мирцелла не помнила, когда узнала, что же это прозвище означает, когда она и её братья узнали об истории семьи те подробности, которые предпочитали не афишировать. Роберт Баратеон убил принца Рейегара на Трезубце, сир Джейме убил короля Эйериса, и династия Таргариенов была повержена.

Но знать, что Джейме — Цареубийца, и понимать, что на самом деле это означает — разные вещи. Мирцелла видела, как неприятно было Джейме всякий раз, когда его так кто-либо называл.

— Почему ты убил Безумного короля? — в один прекрасный день спросила она, когда Джейме провожал её с урока.

— Потому, что он был безумен, принцесса, — легко ответил тот, и солнце сияло на его золочёной броне.

— Нет, но почему именно ты? Почему не сир Барристан или ещё кто-либо из Королевской Гвардии? — остановившись и доверчиво глядя на дядю, спросила Мирцелла вновь. — Если король Эйерис был таким плохим, почему они не остановили его?

Джейме замер на мгновение, а потом наклонился к ней. Приподнял пальцем за подбородок, когда она стыдливо опустила глаза.

— Вы очень умны, принцесса. Вы не отступитесь, пока не получите ответ, верно?

— Я не хотела обидеть тебя, — ответила она смущённо.

Его улыбка была доброй и грустной одновременно.

— Ты не обидела меня. Королевские гвардейцы должны защищать своего короля, даже если он плохой человек. Я убил Безумного короля, нарушив свою клятву, поэтому меня вечно будут ненавидеть за это.

— Но ты ведь спас всех. Ты герой! — растерялась Мирцелла.

— Неважно, каковы были мои намерения. Клятвопреступник никогда не сможет стать героем, — выпрямившись вновь, он добавил. — Но это ничего, ведь я никогда не хотел быть героем. Герои толстеют и спиваются, и вскоре их уже никто не узнаёт.

— Как отец?

Смех Джейме эхом отразился от стен.

— Точно, моя особенная девочка.

Ворочаясь в своей постели в ту ночь, Мирцелла думала, как жил Джейме до убийства короля Эйериса, на что была похожа жизнь Серсеи — её мать никогда не рассказывала ей о том, что было до Восстания Роберта. Когда Мирцелла была маленькой, она вообще считала, что до того, как Роберт Баратеон занял трон, мира не существовало вообще.

— Что случилось? — сонно пробормотал Робб, ближе притягивая её к себе. Обычно этого было достаточно, чтобы Мирцелла успокоилась и заснула, но сегодня всё было иначе.

— Ты когда-нибудь думал о том, как всё было до Восстания?

— Иногда.

— Баратеонов и Старков называют героями, а Ланнистеров — злодеями. Как думаешь, почему так?

Она чувствовала, как тщательно Робб подбирает слова.

— Потому, что Ланнистеры убивали своих врагов не в бою, а предательски.