И деревья, как всадники - Страница 60

- Прошу слова! - раздался громкий хриплый голос. Из задних рядов к президиуму быстро шел высокий худой человек в элегантном кримпленовом костюме.

- Пожалуйста, - сказал председательствующий с некоторым удивлением. - Вы от какой организации, товарищ, назовите себя.

- Я от Марса, - ответил Зуй, занимая место на трибуне.

Поднялся невообразимый шум; часть присутствующих повскакали с выкриками: «Хватит нас дурачить!», «Что же это делается?», «Дайте ему сказать!». С величайшим трудом успокоив собрание, председательствующий хотел было обратиться к Зую с повторным требованием назвать себя и говорить по существу.

Поднялся невообразимый шум; часть присутствующих повскакала с выкриками: «Убрать его с трибуны!», «Хватит нас дурачить!», «Что же это делается?», «Дайте ему сказать!»… С величайшим трудом успокоив собрание и посовещавшись с членами президиума, председательствующий обратился к Зую с повторным требованием назвать себя и говорить по существу.

- Я и пытаюсь это сделать, - невозмутимо ответил марсианин. - Зовут меня Зуй, я командирован нашей академией наук для изучения общественного устройства землян, их быта и нравов. Миссия моя была засекречена, но пребывание здесь, беседы с земными друзьями убедили меня, что сохранение в тайне марсианского присутствия на Земле ошибка, чреватая самыми отрицательными последствиями. Ход вашего уважаемого собрания окончательно укрепил меня в намерении придать первому межпланетному контакту открытый характер. Я делаю это по своему почину и готов нести ответственность перед судом своих соотечественников в Марсополисе.

- Боюсь, вам придется прежде предстать перед местными народным судом по обвинению в мелком хулиганстве, - заметил из президиума Гвоздика, воспользовавшись паузой.

Зуй заметно смутился, но не стал отвечать на эту реплику. Он поднял руку, чтобы остановить вновь назревавший в зале взрыв возмущения.

- Еще два слова. Я решительно протестую против укоренившейся у вас привычки приклеивать ярлык марсианства ко всякого рода безобразиям и глупостям. Марсиане не несут никакой ответственности за грехи и грешки землян. Чем скорее будет покончено с этой оскорбительной для моей планеты манерой, тем,лучшие сложатся условия для контакта и взаимного оплодотворения двух великих цивилизаций.

Участники актива негромко переговаривались между собой, президиум сгрудился вокруг председательствующего. Наконец тот обратился к Зую, молча ожидавшему на трибуне:

- Чем же вы… гм… товарищ, докажете свое марсианство, виноват, свое марсианское происхождение.

- Я читаю мысли.

Гул разочарования.

- Ну хорошо, признаюсь: это я с помощью психоаналитического искателя системы академика Буя отправил в полет оперативного работника. Приношу извинения пострадавшему и обещаю впредь подобных опытов не допускать.

По реакции актива было видно, что и этот аргумент не произвел впечатления. Тогда Зуй решился на отчаянный шаг.

- Сейчас, - сказал он дрогнувшим голосом, - я нарушу еще один пункт своей инструкции и приму частично марсианский облик. Вот моя рука - смотрите! - На глазах у всех пальцы вытянулись, кисть изменила свои очертания и приобрела щупальцеобразный вид. Послышался истеричный женский вопль.

Зуй, решив, что ему удалось наконец убедить этих скептиков, закивал головой, как бы говоря: «Не сомневайтесь, здесь нет никакого обмана», с известной бравадой помахал два-три раза своей марсианской конечно-стью и, вернув ее в прежнее состояние, собрался сойти с трибуны.

Но тут вдруг из зала послышался громкий возглас:

- Ерунда, Акоп Акопян и не такие штучки выделывает, все дело в рукаве!

И посыпалось: «Циркач он!», «Иллюзионист!», «Фокусник!»

Всех перекричал чей-то злобный голос:

- Нет, товарищи, не циркач и не фокусник! Не позволяйте себя обманывать! Это стопроцентный жулик, еще один Гудаутов или из одной с ним банды.

- Гудаутов? - остановился Зуй и, вновь обернувшись к залу, с достоинством заявил: - Не отрицаю, Жора Гудаутов - мой друг.

- Вот, сам признался! - с восторгом завопил обладатель злобного голоса. Дело марсианина было явно проиграно. Колебнувшийся на какое-то время актив уверился, что перед ним очередной мошенник. Зуй окончательно растерялся. Потоптавшись еще с минуту и не зная, что сказать, он сошел с трибуны. Внимательно наблюдавший за его действиями Гвоздика мигнул своему сотруднику в первом ряду. Тот кивнул, встал с места и, сунув руку в карман, занял позицию у выхода.

- Что ж, - сказал председательствующий, - кажется, все ясно…

- Нет, не все ясно, а скорее все неясно! - Выкрикнув эти слова, Звонский, бледный от волнения, направился к трибуне.

- Прошу вас, товарищ Звонский. - Председательствующий был уверен, что поэт собирается порассуждать на темы морали, а это всегда полезно. Зал затих.

- Поразительно, но мы не хотим верить очевидным фактам, - неожиданно начал оратор. - У всех у нас одна задняя мысль: как бы, упаси бог, Заборьевск не стал посмешищем, когда выяснится, что все эти разговоры о марсианах - бред. А если наоборот? Вы не подумали, как будут потешаться над нами, если мы, грубо говоря, проморгаем контакт? Пожалуй, не только потешаться.

- Куда вы клоните, Иван Иванович? - мягко спросил кто-то из президиума.

- Я клоню к тому, что перед нами самый настоящий марсианин. Все, что говорил здесь Зуй, - чистая правда. И я, и присутствующий здесь радиотехник Геннадий Будушкин готовы ручаться за это головой.

- Точно! - крикнул с места Будушкин.

- Ну а доказательства, какие у вас доказательства? - спросил тот же член президиума. - Не играет ли здесь роль, простите, просто поэтическое воображение?

- Вы не поверили марсианину, поверьте своим согражданам.-Дело в том, что нам довелось раньше познакомиться с Зуем, и в беседах…

- Я говорил, я говорил!.. - опять вступился злобный голос. На этот раз Дубилов, рысцой пробежав по залу, вскочил на трибуну, отпихнул Звонского и стал ораторствовать в микрофон. - Вот вам, товарищи, наглядный пример того, о чем здесь говорилось. Сам себя, можно сказать, разоблачил! Наш интеллектуал, видите ли, ведет философские беседы с прохвостом, а весьма возможно, что и шпионом империалистических держав. Чего там…

- Позвольте, Дубилов, - сказал Звонский, в свою очередь, отталкивая соперника и овладевая микрофоном. - Ведь вы провозгласили кампанию против марсиан, а теперь с пеной у рта оспариваете их существование. Как это…

- Не позволю! - отвечал Дубилов, опять беря верх над щуплым поэтом; со стороны это выглядело как парный конферанс.

- Не позволим, гражданин Звонский, вводить в заблуждение актив. Я считал необходимым и сейчас считаю, вести бескомпромиссную борьбу с марсианством, а не с марсианами, коих и в помине не было. А вы стакнулись с антиобщественными элементами…

- Это оскорбление! - закричал Звонский. - С такими, как вы, и надо по-настоящему бороться!

- Кишка тонка! - ехидно отрезал Дубилов. - Найдем на вас управу, марсианцы-вольтерьянцы!

Задыхаясь и выкрикивая бессвязные ругательные слова, они вели битву за микрофон и в конце концов оборвали шнур. Колокольчик председательствующего надрывался, сам он безуспешно пытался призвать к порядку, Гвоздика кинулся разнимать дерущихся, зал ходил ходуном.

На этом собрание и закончилось.

Грустным было возвращение домой. Звонский переживал жгучий стыд за сцену драки на виду у всего городского руководства. Зуй был подавлен: он рискнул взять на себя ответственность за раскрытие марсианского присутствия, полагая, что это отвечает высшему благу двух миров. И что же? Земляне его отвергли, приняв за проходимца, марсиане от него отвернутся, как от предателя. Он вообразил себя умнее мудрецов из Марсополиса, а они были правы: время для прямого контакта еще не назрело. С ужасом Зуй подумал, что отныне обречен жить изгоем. Угадывая мысли марсианина, Будушкин испытывал чувство глубокой вины - ведь в немалой степени под его воздействием было принято роковое решение.