И чувства добрые (К творческому портрету Михаила Бабкина) - Страница 4

Юмор, неизменно присутствующий в произведениях нашего автора, остается юмором именно потому, что начисто лишен высокомерия. Михаил Бабкин никогда не смотрит на своих героев сверху вниз. Для него "простые" люди его книг это не жалкие "Акакии Акакиевичи", из шинели которых вышел критический реализм.

Нет, юмор Михаила Бабкина совсем другого рода. Он в какой-то мере близок диккенсовской улыбке над персонажами "Пиквикского клуба". Бабкин никогда не унижает своих персонажей - даже жалостью! Даже когда его герои находятся в самом плачевном положении, он показывает их как гордых, самодостаточных людей:

" - А я и есть бомж, - невозмутимо ответил Агап, доставая из кармана ватника бинокль и нацеливая его на миловидную даму по другую сторону улицы. - И ничего в том зазорного не вижу. Вольный человек я! Э, какая цяця..." ("Гонец").

Именно на этой здоровой основе равноправных отношений "автор-персонаж" и базируется атмосфера доброжелательной шутливости, буквально пронизывающая тексты Михаила Бабкина.

Казалось бы, рецепт его произведений прост: доброжелательность, литературный талант плюс бурный поток фантазии, что просто-таки неудержимо рвется вперед. Но много ли у нас писателей, которые могут написать столь яркие и, не побоюсь этого слова, добрые книги, какие удаются Михаилу Бабкину?

Как там выразился гений, говоря о своих несомненных заслугах? "И чувства добрые я лирой пробуждал"? Воистину подобную оценку можно распространить и на творчество нашего фантаста! Доброта, в которой так нуждается современный - злой и задерганный - мир... Доброта, к которой так часто относятся с презрением те, кто считает себя высоколобыми мыслителями... Нет, без этой доброты все вокруг становится ущербным и малоинтересным. В том числе и "маленькая" жизнь, как живут обычные, "маленькие" люди.

К счастью для читателей, Бабкину дано поджечь серую обыденность искрой своего таланта. И эта обыденность не выдерживает, окружающее на глазах преображается:

"Город слегка трясло - это просыпались в недрах земли стоголовые гекатонхейеры. Но землетрясение никого уже не волновало. Потому что и драконы, и ожившие статуи, и полубоги Олимпа, и однорогие циклопы - все стояли и смотрели в небо. Предзакатное треугольное солнце бесстрастно заливало этот новый мир своими лучами: красными, оранжевыми, желтыми, зелеными, голубыми, синими, фиолетовыми. Всеми по очереди" ("Забава").